Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Гроза

Коган Павел Давыдович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Гроза - Коган Павел Давыдович - Страница 12

Изменить размер шрифта:

ОРКЕСТР В ОТУЗАХ

Автобус крутится два часа,

И мало ему экзотики.

И ты устал

Языком чесать,

И дамы

Сложили зонтики.

А темнота залила до шин…

И вот задумался ты:

«Скажи,

Ты дожил

Или дожил

До этакой простоты?»

Но, останавливая темноту,

Отузы идут,

И вот

Колхозный оркестр возле Отуз

Старинную песню ведет:

Он бубном плеснет,

Он тарелкой плеснет.

Чужой мотив.

Но вдруг

Днепровским напевом,

Рыбачьей блесной

Скрипка

Идет в игру.

И ты остановишься, поражен

Не тем, что

Жил

Шах,

Была

у шаха

пара жен,

Одна была

хороша,

Не тем, что

(то ли дело Дон!)

Жил молодой батрак,

А тем, что

(толи-тели-тон)

Песня —

другой

сестра.

Мотор стал.

Мотор стих.

Шофер тебе объяснит,

Что это колхозный оркестр.

Их

На курсах учили они.

Колхоз обдумал

И положил

По полтрудодня зараз:

Хочешь — пой,

а хочешь — пляши,

Ежели ты

горазд.

Парнишка дует в медный рожок,

Танцоры кричат:

«Ходи!»

И машет рукой седой дирижер,

Утром он —

бригадир.

Годы пройдут

И города.

Но, вспомнив поездку ту —

Острей, чем море

и Карадаг,—

Оркестр из-под Отуз.

«Да, как называется песня, бишь?»

(Критик побрит и прилизан.)

Ты подумаешь,

Помолчишь

И скажешь:

«Социализм».

Август 1939

«Нас в Корбите угощают вином…»

Нас в Корбите угощают вином,

Лучшим на весь район.

Выпьем, подумаем чуть и вновь

Нальем себе до краев.

От заповедника Суат

На Эллеги-бурун

Мы шли (в бору кричит сова,

Ногой скользи в бору),

А ветер свистит — то мажор, то минор,

Сбоку плывет туман,

Снизу разложено домино —

Наверно, это дома.

Черт его знает, какая высь,

Зубы считают зуб,

Стой и гордись: а? Каковы?

Тучи и те внизу.

Выпей, что ли, Шато-Икем,

На облака взгляни,

Подумай только — что и кем

Сказано было о них.

1939

ОСЕНЬ

Опять нам туман по плечу,

Опять разменять невозможно

На славу высоких причуд

Осенние черные пожни.

И так ли тебя сокрушат

Гудки за заставою мглистой,

Почти невесомо шуршат

В ночи обгорелые листья.

О молодость! (Сосны гудят.)

Какой ты тревогой влекома

По всем незнакомым путям,

По всем переулкам знакомым.

Но здесь начиналась любовь

И первые наши тетради,

И это обидой любой,

Любою тоской не истратишь.

Так что ж, принимай не спеша

Наследство прадедовских истин.

Почти невесомо шуршат

В ночи обгорелые листья.

15 октября 1939

«Ты в этот год сложил немало…»

Ты в этот год сложил немало

тревожных песен, но, боясь,

что их теперь не понимала

ни дружба, ни любовь твоя,

ты их творил, как композитор —

без слов, но музыки не знал.

Что мог ты сделать? Дождик в сито

нельзя собрать. Твоя ль вина,

что дождь тревог и междометий

прошел тебя насквозь? Убавь,

что, все продумав, ты заметил

тот горький привкус на губах.

И больше ничего. Но кроме

банальной фразы, что зима

и впрямь прекрасна.

Мир огромен.

Но в этот раз ты понимал.

18 ноября 1939

ТИГР В ЗООПАРКЕ

Ромбическая лепка мускула

и бронзы — дьявол или идол,

и глаза острого и узкого

неповторимая обида.

Древней Китая или Греции,

древней искусства и эротики,

такая бешеная грация

в неповторимом повороте.

Когда, сопя и чертыхаясь,

бог тварей в мир пустил бездонный,

он сам создал себя из хаоса,

минуя божие ладони.

Но человек — созданье божие,

пустое отраженье бога —

свалил на землю и стреножил,

рукой уверенно потрогал.

Какой вольнолюбивой яростью

его бросает в стены ящика,

как никнет он, как жалко старится

при виде сторожа кормящего.

Как в нем неповторимо спаяны

густая ярость с примиренностью.

Он низведенный и охаянный,

но бог по древней одаренности.

Мы вышли. Вечер был соломенный,

ты шел уверенным прохожим,

но было что-то в жесте сломанном

на тигра пленного похожим.

19 ноября 1939