Пеппи Длинныйчулок 1-3 - Линдгрен Астрид - Страница 44

Она снова уселась на трон. Стоило ей это сделать, как все дети снова упали перед ней на колени.

– Вы что-нибудь потеряли? – спросила Пиппи. – Здесь этого нет, будьте уверены, так что с таким же успехом можете встать.

К счастью, капитан Длинныйчулок уже так давно обретался на острове, что часть куррекурредутов научилась немножко его языку. Единственно, они не знали, что означают такие трудные слова, как «почтовый сбор» и «генерал-майор», но кое-что они, во всяком случае, уже усвоили. Дети знали даже такие самые обыкновенные выражения, как «отстань» и тому подобные. Маленький мальчик по имени Момо мог довольно хорошо изъясняться на языке белых людей, потому что имел обыкновение околачиваться возле матросских хижин и слушать болтовню экипажа. Маленькая, славная чернокожая девчушка по имени Моана не могла похвастаться такими успехами.

Теперь Момо попытался объяснить Пиппи, почему они стоят перед ней на коленях.

– Ты оцень класивая белая плинцесса, – сказал он.

– Никакая я не «оцень класивая белая плинцесса», – сказала Пиппи. – Я всего лишь Пиппи Длинныйчулок, а на всякие там троны и королевскую власть мне вообще наплевать.

И она соскочила с трона. Король Эфраим сделал то же самое, потому что в тот день он уже покончил с государственными делами.

Солнце, словно багровый шар, опускалось в Тихий океан, и вскоре на небе загорелись звезды. Куррекурредуты зажгли гигантский костер посреди лагеря на правительственной площади, а король Эфраим и Пиппи, и Томми с Анникой, и матросы с «Попрыгуньи» уселись в зеленую траву и стали смотреть, как куррекурредуты пляшут вокруг костра.

Глухой бой барабанов, удивительный танец, редкостные запахи миллионов цветов из глубины джунглей, усеянное искрящимися звездами небо над головами – от всего этого на душе у Томми и Анники сделалось как-то смутно.

– Я думаю, что это отличный остров! – сказал Томми, когда Пиппи, Анника и он уже залезли на койки в своей маленькой, по-домашнему уютной хижине под кокосовой пальмой.

– Я тоже так думаю, – согласилась Анника. – А ты не думаешь так, как мы, Пиппи?

Но Пиппи тихо лежала – по своей привычке – с ногами на подушке.

– Слушайте шум океана, – мечтательно сказала она.

ПИППИ ВПРАВЛЯЕТ МОЗГИ АКУЛЕ

На следующее утро очень рано Пиппи, и Томми, и Анника вылезли из хижины. Но куррекурредутские дети проснулись еще раньше. Сгорая от нетерпения, они сидели уже под кокосовой пальмой и ждали, что белые дети выйдут и начнут играть. Они с большим искусством болтали покуррекурредутски и смеялись так, что зубы сверкали на их черных личиках.

Вся орава с Пиппи во главе отправилась вниз, к берегу. Томми и Анника высоко подпрыгнули от восторга, увидав тонкий белый песок, в который можно было зарыться, и такое манящее синее море. Коралловый риф неподалеку от острова служил волнорезом. Там расстилался тихий и блестящий, как зеркало, водный простор. Все дети, и белые, и черные, сбросили свои повязки и, крича и смеясь, ринулись в воду.

Потом они зарылись в белый песок, и Пиппи, Томми и Анника согласились, что гораздо лучше, когда у тебя черная кожа. Потому что она здорово выглядит на фоне белого песка. Но когда Пиппи зарылась в песок по самую шею, так что оттуда торчали лишь веснушчатое личико да две рыжие косички, то и это выглядело очень здорово. Все дети уселись вокруг, чтобы поболтать с нею.

– Расскажи о белых детях из страны белых детей, – обратился Момо к веснушчатому личику.

– Белые дети обожают долбицу помножения, – сказала Пиппи.

– Это называется «таблица умножения», – поправила ее Анника. – И вообще, – продолжала она обиженным голосом, – нельзя говорить, что мы это обожаем.

– Белые дети обожают помножение, – упрямо уверяла Пиппи. – Белые дети могут просто спятить, если не получат каждый день большую порцию помножения.

Она не в силах была дольше продолжать на ломаном куррекурредутском и перешла на свой родной язык.

– Если вдруг услышите, что белый ребенок плачет, то будьте уверены, что его школа сгорела, или объявили санитарный день, или фрекен забыла задать детям задание по помножению. И лучше не говорить о том, что бывает, когда наступают летние каникулы. Плач и рев стоит такой, что жить не хочется. Когда школьные ворота закрываются на лето, у всех глаза на мокром месте. Все дети идут строем домой, распевая мрачные траурные песни. Они даже икают от плача, когда думают о том, что пройдет несколько месяцев, прежде чем они снова получат помножение. Да, это самая большая беда для них, – тяжело вздохнула Пиппи.

– Эх! – только и сказали Томми с Анникой.

Момо не совсем понял, что за штука такая – помножение, и хотел, чтобы ему разъяснили более подробно. Томми только было собрался ему разъяснить, но Пиппи опередила его.

– Да, понимаешь, – сказала она, – это значит 7х7 = 102. Здорово, верно?

– Ясное дело, не 102, – поправила ее Анника.

– Нет, потому что 7х7 = 49, – сказал Томми.

– Вспомни, что мы сейчас на острове Куррекурредут, – стала уговаривать его Пиппи. – Здесь все совершенно иначе, и климат теплее, так что 7 помножить на 7 будет здесь гораздо больше.

– Эх! – только и сказали Томми и Анника.

Урок арифметики прервал капитан Длинныйчулок, который пришел рассказать, что он, и все матросы, и все куррекурредуты думают отправиться на другой остров, поохотиться несколько дней на кабанов. Капитан Длинныйчулок почувствовал: он созрел, чтобы отведать немного свежего поросячьего жаркого. Куррекурредутские женщины также будут их сопровождать, чтобы вспугивать поросят дикими криками. Это значит, что дети останутся одни на острове Куррекурредут.

– Надеюсь, вы не очень огорчитесь? – спросил капитан Длинныйчулок.

– Успокойся грамм на двести! – ответила Пиппи. – В тот день, когда я услышу, что есть такие дети, которые огорчатся, когда надо самим заботиться о себе безо всяких взрослых, в тот день я выучу всю долбицу помножения задом наперед, клянусь!

– По рукам! – согласился капитан Длинныйчулок.

Затем он и все его подданные, вооруженные копьями и со щитами на груди, расселись в свои небольшие каноэ и поплыли прочь от острова Куррекурредут.

Пиппи, сложив руки рупором, закричала им вслед:

– Плывите с миром! Но если не вернетесь обратно к моему 50-летию, я объявлю розыск по радио!

Оставшись одни, Пиппи и Томми и все другие дети с довольным видом переглянулись. Ведь чудесный остров в Тихом океане на много дней поступил в их полное распоряжение.

– Что будем делать? – спросили Томми и Анника.

– Сначала принесем завтрак с деревьев, – сказала Пиппи.

Она сама быстро вскарабкалась наверх за кокосовыми орехами. Момо и другие Куррекурредутские дети собрали плоды хлебного дерева и бананы. Пиппи разложила костер на берегу и поджарила чудесные плоды хлебного дерева. Все дети уселись кружком вокруг нее, и все получили сытный завтрак, состоявший из поджаренных плодов хлебного дерева, молока кокосовых орехов и бананов.

На острове Куррекурредут не было лошадей, и поэтому все черненькие ребятишки очень заинтересовались лошадью принцессы Пиппи. Тем, кто не боялся, разрешили прокатиться немного верхом. Моана сказала, что хотела бы когда-нибудь съездить в страну белых, где водятся такие диковинные животные.

Господина Нильссона нигде не было. Он отправился на прогулку в джунгли, где обнаружил кучу родичей.

– Что будем делать теперь? – спросили Томми и Анника, когда больше уже не хотелось ездить верхом.

– Хотят белые дети поглядеть красивые гроты, да или нет? – поинтересовался Момо.

– Белые дети, ясное дело, хотят поглядеть красивые гроты, да или точно! – ответила Пиппи.

Остров Куррекурредут был коралловый остров. На южной его стороне высокие коралловые стены крутым откосом спускались вниз, в море, и там как раз и находились самые красивые гроты, выбитые морским прибоем. Некоторые из них располагались совсем низко, на уровне моря, и были наполнены водой, а некоторые находились чуть повыше в скалистых склонах, и там-то обычно и играли куррекурредутские дети. Они устроили огромный склад кокосовых орехов и других лакомств в самом большом гроте. Добраться туда было нелегко. Нужно было с величайшей осторожностью ползти вдоль крутого горного склона и крепко держаться за выступающие камни и скалистые уступы. А иначе легко было свалиться в море. Понятно, это случалось не так уж часто.