Мир животных Том 1 - Акимушкин Игорь Иванович - Страница 24

Кагуан – существо непонятное

Одни знатоки уверяют, что кагуан, или шерстокрыл (ростом он с кошку), насекомоядный зверь, нечто вроде летающей землеройки. Другие не согласны: он лемур (летающий, конечно). Наконец, третьи доказывают: кагуан ни то и ни другое, а особое, в единственном лице представляющее целый отряд существо. Головой и мордой кагуан, или колуго, и правда похож на лемура, но зубы у него насекомоядного типа.

Самое же поразительное его морфологическое свойство – летательная перепонка, проще говоря, парашют. Она гораздо более обширная, чем у любого летающего или планирующего зверя. Кожистая, поросшая шерстью (не голая, как у летучих мышей) и натянута от самого подбородка к концам пальцев на всех четырех лапах (когти на которых, странное дело, втяжные, как у кошек!) и дальше – к концу короткого хвоста. Полностью растянув свой парашют, кагуан парит как бумажный змей в очертаниях почти идеальный прямоугольник, без нарушающих чистую геометрию выступов и впадин. Пролетает в одном прыжке с дерева метров семьдесят (Альфред Уоллес, весьма уважаемый исследователь, эту дистанцию измерил собственными шагами, и потому сомневаться не приходится).

Бывает, что слезает кагуан на землю, но долго на ней не задерживается, спешит, неуклюже галопируя а-ля дракон, взобраться поскорее по стволу вверх. И снова парит и парит.

Днем кагуан спит в дуплах или повиснув на суку всеми четырьмя лапами и укрывшись своим парашютом. Шкура у него серо-охристая, с мраморными разводами, очень похожа по цвету на лишайники, которыми обрастают деревья в тропиках. Дополнительный камуфляж обеспечивают особые пудреницы на его коже: из них в изобилии сыплется зеленовато-желтый порошок, и потому шкура кагуана всегда припудрена в тон с корой и листвой. Если притронуться к нему, то пальцы пожелтеют.

Очнувшись с заходом солнца от дремоты, кагуан, побуждаемый к тому всемогущим аппетитом, рвет листья и плоды и при этом висит в той же позе, в которой провел часы, заполненные сновидениями, вниз спиной. Ест долго, потому что пища его малокалорийна.

Увы, лишь одного потомка столь удивительного рода рождают его женственные представительницы. Пока мал и гол (и без парашюта), цепляется сей единственный отпрыск (летающих лемуров? землероек?) к маминому животу и висит на нем, головокружением не страдая, когда она парит над лесом. Впрочем, и подрастая и почти сравнявшись с ней весом, все равно висит на матери и летает посредством ее аэродинамических сил. Но иногда, оставив дитя на суке, парит мать и одна.

Представляя кагуана, нельзя не упомянуть о его универсальных зубах. Резцы у кагуана сильно выдвинуты вершинами вперед и зазубрены. Он резцами скоблит не только мякоть плодов, но и… причесывается, как гребешком.

Когда к вечеру кагуан оживает, первым делом приводит к порядок свою смятую во сне, напудренную шерсть. Причесывается, чистится – и все зубами. За сумерки и за ночь кагуан прихорашивается так часто, что его «гребень» быстро забивают обрывки волос. Однако на этот случай предусмотрены специальные щеточки для чистки самого гребня. На конце языка кагуана многочисленные бугорки. Быстро-быстро проводя языком по зубам, он очищает их от волос.

Природа сберегла для науки два вида кагуанов: филиппинского и малайского, который живет в горных лесах Индокитая и на островах Ява, Суматра и Калимантан.

Малайский кагуан нередко ночует и кормится не только в глухих тропических лесах, но и на плантациях кокосовых пальм в довольно обжитых долинах Малайи. Как утверждают, он большой любитель цветов кокосовой пальмы и наносит немалый вред ее плантациям.

Шерстокрыл, или кагуан, летает, планируя сверху вниз на растянутой между лапами перепонке. Мать носит на брюхе нелегкий груз – вцепившегося в ее шерсть (и когтями, и зубами!) детеныша. Современные систематики выделяют кагуанов в особый отряд.

Заканчивая рассказ о кагуане, интересно вспомнить, какие другие животные научились, подобно ему, парить над землей. Птицы, летучие мыши и насекомые (а также некоторые летучие рыбы), обзаведясь машущими крыльями (рыбы – плавниками), летают иначе. А кто парит?

Пять видов сумчатых летяг. Кроме того, тридцать семь видов очень похожих на них белок-летяг, не сумчатых, а из отряда грызунов. Почти все они водятся в Азии, лишь два вида в Северной Америке и один в Северо-Восточной Европе. В Африке тоже есть свои белки-летяги – шилохвостые, восемь видов. Они из другого семейства, чем наши белки-летяги, но летательный аппарат у них такой же: натянутая между лапами складка кожи, своего рода парашют.

Три вида африканских обезьян из рода колобус, прыгая с сука на сук, немного парят в воздухе, их поддерживают на лету гирлянды длинных волос на боках и очень пышное опахало на конце хвоста.

Приобретя в эволюции летательные устройства подобного же рода, устремились в воздух и рептилии, опровергая фактом своего существования известное изречение о том, будто рожденный ползать летать не может. Это одна ящерица с Зондских островов – летающий дракон (ее парашют растягивают не лапы, а ребра, растопыренные в стороны), сосед ее – летающая лягушка (парашют – обширные перепонки между длинными пальцами) и древесная змея из Южной Азии. Эта, вытягиваясь палкой, прыгает с сука вниз и парит на коже, растянутой между раздвинутыми в стороны ребрами.

Ну, а над морем планируют, как известно, летучие рыбы и летающие кальмары.

Звери хищные

Несумчатые хищные звери обитают во всех странах мира. Только в Новой Зеландии и Австралии их никогда прежде не было. Но собак, кошек, лис люди завезли и туда. На Земле, по последним подсчетам, 252 вида хищных зверей. Многие из них разнообразят свою плотоядную диету плодами и даже травой, а некоторые (большая панда) и вовсе, кажется, вегетарианцы.

Прежде на всех хищников человек смотрел как на злейших своих врагов и истреблял их без жалости. Но наука доказала, что хищники в жизни природы не только полезны, а просто необходимы: как санитары и селекционеры, совершенствующие племя нехищных зверей, ибо уничтожают хищники в первую очередь больных и слабых, плохо приспособленных, несущих в себе разные наследственные пороки и дефекты. Поэтому теперь во многих странах от чрезмерного истребления хищников охраняет закон. Но старые традиции и предубеждения против хищного зверья еще живы среди людей. Судьба волков особенно трагична: почти всюду их добивают – без жалости, без угрызений совести и с наивным сознанием полезности этого вредного дела.

О волке и волках

Засады, облавы – пешком и на машинах, вертолетах и самолетах…

И кроме того, у каждого охотника, вооружившегося на зайцев, найдутся два патрона, начиненные картечью или жаканом. Попробуй, разбойник, сунься!

Но картечь разнесет в куски подброшенную в воздух бутылку, а жакан поразит ствол сосны, вызвав в нем искривление годовых колец, очень странное для исследователя, если таковой займется когда-нибудь этим деревом. Волк же вряд ли повстречается охотникам. Он не повстречается им даже не потому, что хитер и осторожен. Просто волк сейчас чрезвычайно редкий зверь. Многие его даже в глаза не видели.

Значит, уместно рассказать, каков он.

Художники, как правило, изображают волка слишком свирепым, слишком кряжистым, слишком нединамичным. Фотография может дать лишь некоторое представление, абрис волка. Волк в зоопарке – печальное животное, над всеми движениями которого довлеет примиренность с необоримой силой плена. В жизни, то есть в лесу, в поле или тундре, волк производит совершенно особое впечатление. Оно, если исключить простительный страх, может быть определено как торжество и благоговение перед таинством соприкосновения с могучей силой дикой природы.