Зловещий детдом - Байкалов Альберт - Страница 3

– Достаточно! – крикнул Колган и потянул бабку за мокрые бедра.

Обуглившаяся и дымящаяся голова со страшным, леденящим душу звуком ударилась об пол, рассыпая во все стороны искры и алые угли.

– Волоки ее в комнату! – крикнул Колган Лапше и бросился за стариком.

– Все?! – зачем-то крикнула Лапша.

Она продолжала держать старуху за ноги.

– Нет, – на полном серьезе ответил он.

– Как? – опешила она.

– Сейчас отдохну и додушу.

– Дурак! – Лапша потянула бабку за ноги, оттаскивая от печи.

Колган бросился за стариком. Он еще не пришел в себя.

Схватив его под руки, Колган подтащил его к печке.

– Что мне делать?! – провыла Лапша.

Колган усадил старика у печи и посмотрел на бабку:

– Раздевай ее!

– Как?! – ужаснулась Лапша.

– Молча! – зарычал он. – До половины. Будто спать собирались и заметили, что пожар.

Колган еще мог объяснить массу других причин сделать это. Так, полуодетые хозяева наведут на мысль, что у них наверняка не было никаких гостей. Ведь не станут же они впускать в дом посторонних без одежды.

– Ага, – догадалась Лапша и стала расстегивать на груди у женщины тлевшую кофточку.

– Погоди! – поморщился он. – Кровать расправь!

– Сейчас! – Лапша вскочила на ноги.

Колган обхватил старика за пояс, приподнял и отправил головой в топку.

Однако через мгновенье боль привела Суркина в чувство. Старик упер руки в печь и часто задышал. Из нутра печи раздался нечеловеческий, леденящий кровь в жилах вопль. Но он тут же стих. Старик дернулся так, что Колган с трудом удержал его. В какой-то момент ему вдруг показалось, что печь сейчас разлетится по кухне кусками раскаленных кирпичей. Из топки повалили сизые клубы раскаленной золы. Мужчина враз обмяк, а по полу растеклась лужа мочи.

– Ну, вот и умничка! – похвалил его вслух Колган. – Только вот обделался зря!

Мысленно досчитав до десяти, он вытянул тело наружу. Старик с шумом завалился на бок.

Дом наполнился едким дымом и невыносимым зловонием.

– Поторопись! – крикнул Колган в комнату и выпрямился.

– Не кричи! – раздался испуганный голос Лапши.

Отдышавшись, Колган встал, подошел к старомодному серванту. На полках стояли посуда и хрустальный сервиз. Утирая рукавом градом катившиеся из глаз слезы, он присел на корточки и открыл дверцы нижнего отсека. Полки оказались до отказа забитыми пустыми банками. Немудрено, в деревнях такая тара ценится. С осени закатывают в них помидоры, огурцы, маринуют грибы. Потом загружают ими изредка наведывающихся из города родственников. Хотя кто может к Суркиным приехать? Одни они, если не считать совсем еще маленького внука, оцененного Васильевой в пятьдесят тысяч долларов.

Из стоявшей у дверей дорожной сумки Колган достал специально прихваченную бутылку с керосином. Перелив его в банку, разлил у печки, плеснул на старика, облил лежащую в комнате женщину. Бутылку убрал в пластиковый пакет, который уложил обратно в сумку. Банку вложил в руку старика. Едва Колган закончил, как в дверях кухни возникла Лапша. В глазах нездоровые огоньки, на щеках румянец.

– Все? – то ли спросила, то ли констатировала она.

– Кажется, да, – оглядев результаты своего труда, кивнул Колган. – Выходи!

Дождавшись, когда Лапша закроет за собой двери, он достал из кармана зажигалку.

Глава 1

Синоптики не ошиблись: последний месяц года был морозным. Прошедший в Москве и области ледяной дождь преобразил лес, и он теперь казался сделанным из хрусталя. Покрытый похожим на тонкое стекло настом снег блестел на солнце и заставлял щуриться.

Выкатившись с лыжни на раскатанный детворой склон, Матвей Кораблев оттолкнулся одновременно двумя палками, присел и понесся к дороге. Встречный ветер выбил слезу. Съехав с горы, он прокатился по инерции немного вдоль проселка и встал. Приводя дыхание в порядок, воткнул в снег палки, запрокинул голову назад и мечтательно посмотрел в бездонную синеву зимнего неба.

Сидевшая в ветвях сосны синица, склонив голову, с интересом наблюдала за молодым мужчиной. Он был среднего роста, но для маленькой птички казался, конечно, громадным. Однако она его не боялась. Ее успокаивал взгляд добрых, серых глаз этого светловолосого исполина. Она знала, живет он в красивом кирпичном доме, построенном недалеко от окраины поселка, который возник на месте деревни. Да и как ей его не знать? Ведь летает к нему во двор синица каждое утро, чтоб полакомиться салом, кусочек которого он на пару с такой же доброй и молодой женщиной привязывает к ветке недавно посаженной у входа яблони. Может, и сейчас узнает, сунет руку в карман да и даст чего?

Матвей по-дружески подмигнул синице, присел, отстегнул крепления, забросил лыжи на плечо и двинул в направлении поселка.

Нет, лыжи не для него. Ходить-то он на них умеет, и иной раз может дать фору даже заядлому любителю. Но не нравились они ему, и все. Купил сразу, как переехал за город. Парка, как по соседству с домом в Москве, здесь не было. Вернее, окружавший поселок лес ни в какое сравнение не входил с теми островками природы, что в столице. Но прелести дальнего Подмосковья вдруг как-то враз ограничили его возможности занятия спортом. В лесу не было дорожек, а по колено в снегу долго не набегаешь. Хотя пробовал, и поначалу даже казалось, что в этом есть какой-то плюс. Нагрузки на ноги увеличивались в разы. Однако на третий день отказался от этой затеи. И дело не только в том, что со стороны это диковато смотрится. Укрытые толщей снега и невидимые глазу коряги, пни и просто упавшие ветки создавали массу неудобств и были опасны. Бегать по тропинке скользко. В то же время и бассейна нет, где можно было вдоволь поплавать. Вернее, на первом этаже своего дома он построил небольшой, как выразилась Марта, «лягушатник», но он скорее для отдыха в жару, нежели для поддержания тела в спортивной форме. Много ли наплаваешь, когда от одной стенки до другой и десяти метров нет? К тому же зимой, как выяснилось, из-за него в квартире сыро. И вообще, Матвей не хотел признаваться, но построил он его больше для своих будущих детей. Не будут же они с Мартой вот так вот всю жизнь вдвоем?

За размышлениями Матвей свернул на свою улицу, образованную десятком коттеджей, первые этажи которых прятались за высоченными заборами. Не нравилась ему эта дань традициям. Лихие девяностые увеличили их высоту. Словно эти кирпичные преграды могли остановить злодея. То ли дело в Европе. Забор лишь указывает на то, что за ним частная собственность. Невысокие декоративные оградки вынуждают хозяев усадеб поддерживать во дворах порядок. Лужайки и деревья подстригаются, дорожки метутся, повсюду цветы… Идешь, и глаз радуется. А у нас, разбери что за забором творится, может, тюрьма частная или пушка в клумбе?

Матвей уже почти дошел до середины улицы, где располагался и его дом, как рядом скрипнул тормозами «Рено». Каково же было его удивление, когда за рулем он увидел улыбающегося во весь рот Рыкунова Валеру.

– Здорово, Матрос! – толкнув дверцу, воскликнул Рык.

– Каким ветром? – Матвей воткнул лыжи в сугроб слева от дорожки и вытянул руки навстречу выбравшемуся из-за руля другу.

Они обнялись.

– Ну, ты и забрался! – отстранившись от Матвея, с восхищением выдохнул Рык.

Матвей показал рукой на ворота:

– Подъезжай, сейчас открою.

– Не стоит! – запротестовал Рык. – Я ненадолго.

– Чего? – не поверил своим ушам Матвей. – Хочешь сказать, что ты в такую даль на полчаса перся?

– Так и есть, – на полном серьезе сказал Рык и забрался обратно за руль.

Поставив машину напротив калитки, друзья вошли во двор.

Заливаясь звонким лаем, навстречу выбежал Пират. Щенку было всего лишь пара месяцев, но он уже выполнял некоторые команды.

– Ты успел хозяйством обзавестись? – Рык присел на корточки и протянул к щенку руку.

Тот радостно вильнул хвостом и потянулся носом, однако тут же схлопотал затрещину и, взвизгнув, отскочил.