Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения и поэмы

Андреев Даниил Леонидович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения и поэмы - Андреев Даниил Леонидович - Страница 5

Изменить размер шрифта:

1934

Миларайба

Позади – горы, белый шёлк снега,

А внизу – пажить и луг зелёный.

Там, внизу, – селенье:

Там идет стадо,

Пастухи смеются,

Мычат яки,

И с одной чаши – к другой чаше

Перепархивают по цветам пчёлы.

– Голоса Времени, – друзья сердца!

Это – лишь узоры, пёстрый шёлк Майи,

Это – только тени моего сознанья,

Погружённого, навсегда слитно,

В Вечно-Сущее,

В глубину света…

– Голоса Времени, – плеск ручьёв жизни!

Зацвела Юность,

Как бутон мовы.

Я ушёл рано с белых гор Дзанга,

Я скитался долго по шумному миру,

Предаваясь страстям и бурям.

В городах – пели, трудились люди,

И купец в дороге понукал мулов…

– Голоса Времени! Игра Майи!

И в обитель скорбных я ушел, плача:

Бодисатв молил я, заклинал духов,

Духов злых и добрых,

Что в лесах и в реках,

И в порывах ветра снуют шумно…

И постиг ум мой:

Нет врагов у сердца,

Чей исток в небе, в Истинно-Сущем…

– Голоса Времени, – голоса братьев!

И теперь – только

Душистый ветер

Колыхает ветви над моей пещерой,

Да летят птицы,

Идут люди,

Прибегают волки вести беседу

О путях спасенья, о смысле жизни…

– Голоса Времени! Друзья сердца!

1935

Голоса веков

Палестинская мелодия

Гладит предутренний ветер вечно-священные

камни.

Над Галилеею грустной руки воздел муэдзин.

Лижет бесшумное время прах Вифлеема

и Канны,

И с минаретов вечерних слышно: Алла-иль-Алла.

Розовым встанут миражем храмы и рощи

Дамаска,

Жены под светлой чадрою нижут сапфир и опал.

Лишь набегающий ветер, волн благосклонная

ласка…

Смолкли призывные трубы Ангела, Льва

и Орла.

Но, как и прежде, задумчивы те же рыбацкие

мрежи,

Дремлют гроба крестоносцев, миррой и кедром

дыша,

И разноликие толпы молятся снова и снова,

К плитам Господнего Гроба с моря и суши спеша.

1930-е

Серебряная ночь Пророка

Над белостенною Меккою —

гибкой планеты хвост,

Дух песков накалённых

и острых могучих звёзд.

Звёзды вонзают в душу

тысячи звонких жал

Благоговейный трепет

сердце пророка сжал.

Слышится ближе, ближе

шум непомерных крыл:

Конь с человеческим ликом

россыпи неба скрыл;

Грива – белыми волнами, сам он – словно

туман;

Имя коню – Молния,

эль-Бохран.

Мчит пророка на север десятикрылый гонец,

Хлещет сирийский ветер,

душит, и наконец,

Весь запылён пустынею,

сполохами палим,

Сходит ночной наездник

в спящий Иерусалим.

В уединённом храме

ждут Моисей и Христос,

Вместе молятся трое

до предрассветных рос.

И в выси, откуда Солнце

чуть видимо, как роса,

Конь ездока возносит

на Первые Небеса.

Иерархи́и гигантские ширятся впереди:

Между очами ангела – тысяча дней пути…

Но на последнее Небо глагол непреклонный звал:

Скрывают лицо Аллаха

семьдесят покрывал,

И за покрывалами – голос, как ста водопадов

шум,

Как опоясанный громом

и молниями

самум:

– Восстань и гряди, избранник, вдоль всех

городов и стран,

Провозглашай народам

Мой истинный Аль-Коран! —

Головокруженье… омут…

отпрянувшие Небеса,

Звёзды, летящие вверх… Гаснущие голоса…

Толща холодных туч…

Старый кирпич

стен…

Ещё не остывшее ложе

и плоти свинцовый плен.

По-прежнему бдит над Меккой

белой кометы хвост,

Дух песков остывающих

и острых могучих звёзд.

1933

Бар-Иегуда Пражский

Ветер свищет и гуляет сквозь чердак.

На гвозде чернеет тощий лапсердак.

Жизнь – как гноище. Остру́пела душа,

Скрипка сломана и сын похоронён…

Каждый вечер, возвращаясь без гроша,

Я, как Иов прокажённый, заклеймён.

Даже дети сквозь кухонный гам и чад

«Вон, явился Богом проклятый!» – кричат.

И за милостыней рынком семеня,

Гневом Вышнего терзаем и травим,

Я кусаю руку, бьющую меня,

Как бичуемый пророком Мицраим.

А в колодце полутёмного двора —

Драки, крики, перебранка до утра.

Разверну ли со смирением Талмуд —

Мудрость пра́отцев строга и холодна:

Точно факелоносители идут

С чёрным пламенем святые письмена.

И тогда я тайну тайн, врата ворот,

Разворачиваю книгу Сефирот.

К зыби символов в двоящемся стихе

Приникаю, как к целебному ключу,

Имя Господа миров – Йод – хэ – вов – хэ —

Онемевшими устами лепечу.

Так сегодня я забылся, и во сне,

Вот, виденье громовое было мне.

Видел я одновременно все края,

Всё, что было и что будет впереди…

Синим сводом распростёрт над миром Я,

Солнце белое горит в моей груди.

Мириады светоносных моих рук

Простираются в волнующийся круг,

Свет и жар – неистощимые дары —

Мечет сердце, как бушующий костёр,

И, рождаясь, многоцветные миры

Улетают в раздвигаемый простор…

Я проснулся, полумёртвый. Тьма везде.

Лапсердак висит, как тряпка, на гвозде.