Обманы Локки Ламоры - Линч Скотт - Страница 58

Кало отвесил насмешливый поклон и затерялся в толпе. Через секунду его и след простыл. Еще полминуты Локки одергивал и отряхивал одежду, тем временем медленно считая в уме до тридцати. На счет «тридцать один» он внезапно сел возле тележки, спрятал лицо в ладонях и начал всхлипывать. Второй мальчик — Гальдо Санца — присел рядом и начал его утешать.

— Эй, ребятки, в чем дело? — окликнула их Амброзина Стролло. — Ты не ушибся? Или этот олух обидел тебя?

С нарочитой тревогой Гальдо что-то зашептал Локки на ухо, тот так же тихо ответил. После чего сам Санца тоже плюхнулся на землю, сдернул с головы капюшон и картинно воздел руки, изображая отчаяние.

— О нет, мадам Стролло, — проговорил он, глядя на торговку расширенными глазами. — Все гораздо хуже.

— Хуже? Не поняла… Да что стряслось-то?

— Серебро, — невнятно пробормотал Локки, жалобно скривившись и размазывая слезы по грязным щекам. — Он украл мой кошелек. Залез в мой к-карман…

— А там была плата от вдовы, — упавшим голосом пояснил Гальдо.. — И не только за свечи, но и за весь обряд, за благословения, захоронение — за все. Все это мы должны были принести отцу Цеппу вместе с…

— С те-елом! — в голос разревелся Локки. — А мы не смогли-и!

— О Двенадцать, ну и сукин же сын! — воскликнула старая дама. Перегнувшись через прилавок, она открыла рот и завопила с неожиданной силой: — Вор!!! Держи вора!!!

Локки продолжал рыдать, уткнув лицо в ладони.

— Лукреция!!! — снова возопила пожилая мадам, вскинув голову.

— Да, бабуля, — ответили ей из открытого окна. — Что случилось? Какой вор?

— Зови братьев, дитя мое. Пусть спускаются вниз и прихватят свои дубинки! — торговка снова повернулась к Локки с Гальдо. — Не плачьте, мои дорогие, не плачьте. Мы как-нибудь все уладим.

— Что за шум? — к ним подошел сержант в желтой куртке. В руках он держал дубинку. За ним следовало еще двое стражников.

— Хорошо же вы работаете, констебль Видрик! Эти мелкие ублюдки-карманники из Чертова Котла приходят в наш район и грабят честных покупателей прямо под окнами моей лавки!

— Что? Здесь? Кого? — сержант переводил растерянный взгляд с тележки, на которой лежал закутанный труп, на разгневанную пожилую женщину. Его брови поползли вверх. — Но, мадам… я бы сказал, что этот человек мертв.

— Конечно, мертв, пустая твоя башка! Бедные мальчики везли его в Дом Переландро для отправления погребальной службы, а тут налетел проклятый карманник и спер у них кошелек с деньгами, которые дала им вдова покойника!

— Кто-то ограбил служителей Переландро? — вступил в разговор пузатый мужчина апоплексического вида. В одной руке он держал трость, в другой — топорик; все его жирные подбородки тряслись от негодования. — Этих милых мальчиков, помощников слепого жреца? Ах он, поганый крысеныш! Такой позор! В Виденце, среди бела дня!

— Простите, — всхлипывал Локки. — Простите… Я сам виноват. Мне надо было держать деньги крепче, но я не знал… все произошло так быстро…

— Глупости, малыш, — сердито оборвала его мадам Стролло. — Ни в чем ты не виноват!

Разобравшись наконец, сержант засвистел в свисток. Толстяк с тростью продолжал шуметь. Из-за угла дома мадам Стролло появились двое крепких парней с толстыми дубинками и тут же кинулись выяснять, в чем дело. Убедившись, что с их бабушкой все в порядке, они немного успокоились и переключили свое внимание на причину происшествия. Парни были искренне возмущены и грозили всеми смертными казнями нечестивому похитителю кошельков.

— Значит, так, — произнесла мадам Стролло. — Слушайте меня, мальчики. Я не возьму с вас денег за свечи, пусть они будут моим подарком отцу Цеппу. В Виденце редко случаются подобные вещи, и мы этого так не оставим. — Она отдала назад три солона, полученные от Локки, и поинтересовалась: — Сколько было в том кошельке?

— Пятнадцать солонов… до того, как мы расплатились с вами, — ответил Гальдо. — Значит, двенадцать у нас украли. Отец Цепп выгонит нас из храма.

— Не болтай ерунды, — заявила мадам Стролло и, поколебавшись, вложила в руку Локки еще две монеты. Толпа тем временем разрасталась.

— Черт побери, вы абсолютно правы, мадам, — подхватил толстяк. — Мы не можем допустить такого позора! Сколько вы им дали? Я дам больше.

— О боги, что за хвастливая свинья! Я же делаю это не напоказ, а для того, чтобы…

— А я дам корзину апельсинов для вас и Безглазого Священника, — перебила одна из торговок в толпе.

— И у меня кстати завалялся лишний солон, — заявил другой купец, проталкиваясь сквозь толпу с монеткой в кулаке.

— Видрик! — прервав спор со своим жирным соседом, мадам Стролло повернулась к сержанту. — Видрик, это твоя вина! Ты тоже должен дать денег бедным мальчикам!

— Моя вина? Но послушайте…

— Это ты меня послушай! Теперь, вспоминая Виденцу, они станут говорить: «Это то место, где грабят священников! Там нападают на мирных послушников Переландро!» Клянусь Двенадцатью, будто мы живем в Огневом районе! — торговка в сердцах сплюнула. — Немедленно возмести им убытки. Иначе я пойду к твоему капитану, и ты вмиг окажешься на барже с помоями. Будешь работать гребцом до самой старости, пока не поседеешь и не потеряешь все зубы!

Страдальчески скривившись, сержант вынул кошелек и шагнул к мальчикам. А их уже со всех сторон обступили сердобольные горожане. Локки дарили деньги, фрукты, мелкие безделушки. Каждый пытался утешить плачущего мальчика, говорил слова ободрения, хлопал по спине. Один купец отдал им свой кошелек, правда, перед тем переложив в подкладку камзола самые ценные монеты. Локки и Гальдо принимали дары с выражением радостного удивления на лицах, разумеется, пытаясь отказаться — но не слишком убедительно.

Где-то в четвертом часу пополудни тело Антрима Однорукого уже лежало в сыром и затхлом святилище Переландро. Трое мальчишек в белых облачениях (Кало благополучно присоединился к ним на самой границе Храмового района) спустились по ступеням и предстали перед отцом Цеппом. Старик восседал на своем обычном месте, опустив крепкую руку на край медного кувшина для пожертвований.

— Итак, мальчики? — поинтересовался он. — Не придется ли Джиссалине пожалеть о том, что она спасла мне жизнь?

— Вовсе нет, отец, — ответил Локки.

— Мы достали ей отличный труп, — похвастался Кало.

— Правда, он чуть-чуть пованивает, — вставил его брат.

— Но в остальном — замечательный труп, — заключил Кало.

— Его повесили лишь сегодня в полдень, — уточнил Лркки. — Свежатина.

— Что ж, я рад, — кивнул священник. — Очень, очень рад. Но еще мне хотелось бы знать, почему это, черт побери, последние полчаса незнакомые люди кидают деньги в мой кувшин со словами: «Сожалею о том, что случилось в Виденце».

— Наверное, им и в самом деле жаль, — пожал плечами Гальдо. — Там не было никакого пожара, клянусь Благодетелем! — поспешил заверить его Локки.

— Отвечайте, мальчики, — отец Цепп говорил медленно и внятно, словно увещевая упрямую домашнюю скотину. — Что вы сделали с трупом до того, как принесли его мне?

— Мы заработали на нем деньги, — сказал Локки, бросая в кувшин тяжелый кошелек. — Двадцать три солона, если быть точными.

— А еще корзина апельсинов… — напомнил Кало.

— …Набор свечей, — добавил Гальдо, — два каравая пряного хлеба, вощеная коробка пива и несколько алхимических шаров.

Пару мгновений Цепп молчал, затем, сделав вид, будто поправляет повязку на глазах, приподнял ее и заглянул в горшок. Братья Санца начали наперебой пересказывать примерную схему плана, составленного Локки и проведенного в жизнь совместными усилиями.

— Лодочный багор мне в задницу, — воскликнул Цепп, когда они закончили свой рассказ. — Не припомню, чтобы включал этот долбаный уличный балаган в набор рекомендуемых методов.

— Но мы должны были вернуть деньги! Нам пришлось потратить пятнадцать серебряных, чтобы заполучить тело во Дворце Терпения. А теперь мы остались в плюсе, даже не учитывая хлеб, пиво и свечи.