Обманы Локки Ламоры - Линч Скотт - Страница 51

— Не надо преувеличивать. Ты отлично понимаешь, о чем я. Нацца, родная, оставь нас с Локки наедине. Нам надо поговорить.

Нацца медленно кивнула отцу, затем, гораздо живее — Локки, резко развернулась и вышла из комнаты. За дверью простучали ее подкованные башмаки.

— Многие из моих гаррист круче тебя, — продолжал Барсави. — Более популярные, более яркие, банды у них больше, соответственно и доходы тоже. Но я не могу вспомнить другого человека, который был бы столь же учтив и внимателен, как ты.

Локки промолчал.

— Скажу честно, мальчик мой, мне многое не нравится… однако твоя вежливость все это искупает. Не напрягайся, расслабься. Я не собираюсь накидывать тебе петлю на шею.

— Простите, капа, но все знают, что для выражения своего недовольства вы часто используете…

— Иносказания?

— О да. Отец Цепп достаточно порассказал мне о нравах в Теринской Коллегии, чтобы я научился распознавать риторические ловушки для дураков, — объяснил Локки.

— И снова ты прав! Если кто-нибудь скажет тебе, что от старых привычек трудно избавиться, не верь ему, Локки. От них вообще невозможно избавиться, — Барсави хмыкнул и сделал еще один глоток вина, прежде чем продолжить. — Настали тревожные времена, Локки. Проклятый Серый Король начал серьезно подкапываться под меня. Потеря Тессо — большой удар… Видишь ли, у меня были определенные планы в его отношении. Теперь же обстоятельства заставляют меня спешно заниматься незапланированными делами. Скажи-ка, пезон, а что ты думаешь о моих сыновьях, Анжаисе и Пачеро?

— Как бы это сказать… Вам ведь нужен честный ответ?

— Именно так — честный и всеобъемлющий. Я приказываю тебе, пезон.

— Они очень уважаемые и опытные работники. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то отпускал шуточки у них за спиной. По словам Жеана, они отлично держатся в бою. Да и братья Санца побоятся вчестную играть с ними в карты, а это много значит.

— То, что ты сейчас лепечешь, я могу в любой момент услышать от дюжины своих шпионов. Все это мне известно. Я спрашиваю: что думаешь о моих сыновьях лично ты?

— Э-э… — Локки сглотнул и посмотрел в глаза капе Барсави. — Я считаю, что они достойны уважения. Знают толк и в делах, и в драке. Они очень трудолюбивы и достаточно талантливы, но… простите, ваша честь… Анжаис и Пачеро совершают большую ошибку, когда высмеивают Наццу. Им следовало бы прислушиваться к ее предостережениям и с благодарностью принимать советы. Пока вашей дочери хватает терпения и деликатности…

— Уворачиваться от них?

— Вы знали, что я это скажу?

— Я недаром считаю тебя осторожным и осмотрительным гарристой. Это твои главные достоинства, хотя далеко не единственные. Ты являешь собой образец чрезвычайно осторожного вора — еще с тех времен, как был прыщавым подростком. Мне нравится, что ты никогда не позволяешь жадности одержать верх над разумом. Такие люди, как ты, должны быть очень чуткими к чужой неосторожности. Мои же сыновья… они всю жизнь прожили в городе, который пресмыкался перед ними из-за одной их фамилии. Как истинные папины сынки, они рассчитывают на особое отношение к себе. Они очень неосторожные, даже наглые. И я хотел бы уже сейчас найти им советчика на многие месяцы и годы вперед. Я ведь не буду жить вечно, даже если сумею сейчас разделаться с Серым Королем.

От спокойной уверенности, которая прозвучала в голосе капы, волосы на голове у Локки встали дыбом. Барсави уже два месяца сидел взаперти в своей крепости. В данный момент он пил вино и дышал воздухом, в котором стоял запах крови восьми жертв — в прошлом членов одной из самых могущественных и лояльных банд.

Как разобраться, кто сейчас сидит перед Локки? Дальновидный и мудрый человек, заглядывающий в будущее? Или безумец, чей разум дал трещину, подобно оконному стеклу в пламени костра?

— Мне бы очень хотелось видеть тебя на таком месте, которое позволит давать необходимые советы Анжаису и Пачеро, — вкрадчиво продолжал капа.

— Но, ваша честь… Это чрезвычайно лестно для меня, но… Мы давно знакомы с вашими сыновьями, однако я никак не могу считать себя их близким другом. Мы иногда встречаемся, болтаем, играем в карты… Но давайте говорить начистоту: кто я такой? Всего-навсего мелкий гарриста.

— О том я и говорю. Даже сейчас, после происков Серого Короля, в городе хватает людей значительнее тебя — более сильных, смелых и популярных… Не стоит обижаться, мы ведь уже обсудили твои достоинства. Те самые, которых так не хватает моим сыновьям. Они нуждаются не в напоре, отваге или личном обаянии, а в холодном и расчетливом разуме. Я бы назвал это здравомыслием. Ты мой самый здравомыслящий гарриста. Ты сознательно принижаешь свою роль, исходя из того незначительного шума, который ты производишь. А теперь скажи — что ты думаешь о Нацце?

— Нацца? — Локки насторожился еще больше. — Она… просто великолепна, ваша честь. Нацца может слово в слово воспроизвести разговоры, которые мы вели десять лет назад, и не допустить ни единой ошибки, особенно если разговор был неприятным для меня. И вы еще называете меня осторожным, ваша честь? Вот где живет истинное благоразумие! По сравнению с вашей дочерью я неосторожен, как медведь в алхимической лавке.

— Да, — с гордостью подтвердил старик. — После моей смерти Нацца по праву стала бы следующим капой Барсави, но это невозможно. Ты же понимаешь, она женщина. Парни не допустят, чтобы ими правила младшая сестра. А я не хочу, чтобы мои дети передрались из-за наследства — той империи, которая останется после меня. Поэтому я не могу обойти их в пользу Наццы. Зато я могу — и должен — убедиться, что когда придет время, рядом с Пачеро и Анжаисом будет трезвый советчик, от которого они не смогут избавиться. Вы с моей дочерью старые друзья, не так ли? Я помню, как произошла ваша первая встреча много лет тому назад… Она сидела у меня на коленях и воображала, будто командует моими людьми. Все эти долгие годы ты всегда задерживался на Плавучей Могиле, чтобы повидаться с Наццей, сказать ей пару добрых слов. Ты ведь всегда был ее верным пезоном?

— О да, ваша честь, надеюсь, что так.

— Я в этом уверен, — Барсави сделал большой глоток из кубка и посмотрел на Локки с великодушной улыбкой на морщинистом лице. — Именно поэтому я разрешаю тебе ухаживать за своей дочерью.

«Ну что, пора начинать дрожать?» — спросили коленки Локки, но его хваленое здравомыслие выдало иной вариант — замереть и не двигаться. Так человек, вошедший в воду и увидевший рядом с собой треугольный плавник акулы, застывает как камень.

— Ох… — наконец смог выдавить из себя Локки. — Это так неожиданно…

— Конечно, неожиданно, — снисходительно согласился капа. — Но тут наши цели совпадают. Я знаю, что вы с Наццей испытываете взаимную симпатию. Благодаря этому союзу ты войдешь в семью Барсави, станешь отвечать за Анжаиса и Пачеро, а они — за тебя. Неужели не понятно? С родственными узами им придется считаться куда сильнее, чем с самым могущественным гарристой, — Барсави пожал правой рукой левый кулак и опять широко улыбнулся — этакое краснолицее божество, раздающее благословения с небесного трона.

Локки незаметно вздохнул. Ничего не поделаешь: ситуация требовала абсолютного, пусть даже молчаливого согласия, как если бы Барсави стоял с арбалетом у виска Локки. Люди умирали, отказав Барсави в гораздо меньшем. Оступиться от родной дочери капы стало бы весьма неприятным способом самоубийства. Попробуй Локки воспрепятствовать планам Барсави, и он не переживет сегодняшнюю ночь.

— Благодарю вас, капа Барсави. Для меня это высокая честь. Надеюсь не обмануть ваших ожиданий.

— Об этом не может быть и речи. И еще — насколько мне известно, несколько других гаррист тоже положили глаз на Наццу. Но я считаю, если бы кто-то хотел приручить ее, то наверняка бы уже это делал, верно? Представляешь, как они удивятся такой новости! Вот будет сюрприз!

«Да, — подумал Локки, — а моим свадебным подарком станет мстительная ревность неизвестного числа обманутых поклонников!»