Когда командует мужчина - Линц Кэти - Страница 23

— Не под детскую! Под кабинет.

— Вот опять ты дергаешься, — упрекнул он, беря ее под руку и увлекая из дома. — Квартиры все в городских домах. Не сомневайся, сумеем подобрать такую, насчет которой у нас не будет разногласий.

— Впервые не будет, — проговорила Хиллари, не без удивления разглядывая серебристо-голубой «бьюик», к которому Люк ее подвел. — Чья это машина?

— Моя.

— Насколько мне помнится, у тебя пикап.

— И пикап, и «бьюик». А что, это противозаконно? — насмешливо спросил он.

Нет, отнюдь, подумала про себя Хиллари, но хорошо бы иметь закон, запрещающий ему так улыбаться. Его улыбка на нее действует нежелательно. Это нечестно!

Стоя рядом с ним, она видела солнечные блики в его зеленых глазах, глазах, вобравших в себя лучшие оттенки с палитры природы: весеннюю зелень молодой листвы, глубокую изумрудную зелень летней травы с золотисто-коричневыми переливами. Назвать этот цвет просто зеленым — значит ничего не сказать о магии его глаз, не говоря уже обо всем том, что умеет ими выразить Люк, о Тайных сигналах, которые посылает при каждом удобном случае.

Как вот теперь. Помогая ей сесть, он не сводил взора с ее юбки, задравшейся, когда она устраивалась на низком сиденье. Даже отвернувшись от Люка, она чувствовала на себе его взгляд, чувствовала, как его глаза ласкают ее, раздевают, искушают.

Хиллари схватилась за ручку и хлопнула дверцей, сожалея, что нет такой дверцы для ее чувств, которой можно было бы наглухо от него отгородиться.

При манере Люка все делать с напором и с огоньком, да еще импульсивности Хиллари, следовавшей первому порыву, к концу дня они выбрали подходящее жилье — отдельный дом с тремя спальнями, просторной гостиной, где не было недостатка в голых стенах, чтобы выбрать место для картины — свадебного подарка Люка, — а также задним двориком в почтовую марку величиной. Однако раньше конца следующей недели о переезде не могло быть и речи: прежде чем въезжать, дом требовалось наново покрасить и провести в нем мелкие ремонтные работы.

Хиллари такой срок в высшей степени устраивал.

Завтра утром она приступала к работе, и, естественно, в течение рабочей недели перебираться на новое место ей было совсем не с руки. Не то чтобы переезд требовал больших усилий. Значительная часть ее вещей все еще лежала нераспакованной с тех пор, как она вернулась из Чикаго. Она ведь собиралась нанять себе квартиру, но решила действовать благоразумно и осмотреться — без спешки.

И вот вам результат. Хиллари вздохнула. В последние дни она только и делает, что устраивает себе спешку, или ее устраивают другие. Теперь у нее все новое — муж, дом, работа. Зато она дошла до точки. Измоталась — дальше некуда.

— Это временно, пока не найдем хороший дом — чтобы без всякого изъяна, — заявил Люк. — Я не собираюсь быть всю жизнь арендатором.

Всю жизнь. А проживут ли они вместе всю жизнь, додумала Хиллари.

— Кстати, — продолжал Люк, — в пятницу ко мне приезжает один деловой знакомый. Важный для меня человек. Я хотел бы, чтобы ты встретила его в аэропорту вместе со мной. Мы отвезем Энгуса и его жену в гостиницу и поужинаем с ними.

— Но на пятницу мы планировали наш переезд, — напомнила ему Хиллари.

— Он не займет много времени.

Не займет у Люка — человека, все пожитки которого умещаются в спортивной сумке, подумала Хиллари. Но она накопила за эти годы кучу вещей — даже если большая часть из них еще не распакована.

— Хиллари, мне важно, чтобы ты там была.

Ей очень хотелось спросить: потому, что он встречает важного гостя, или потому, что она сама для него, Люка, важна? Но спросила только:

— В котором часу?

— В половине шестого.

— Хорошо. Я буду.

— Договорились.

По дороге к дому Грантов Люк вспомнил еще об одном деле:

— Теперь, когда мы вот-вот начнем жить своим домом, самое время устроить семейную встречу с нашими папашами.

— И с тем, и с другим? — спросила Хиллари, в голосе ее прозвучало сомнение. — Одновременно?

— Именно.

— Это лучше сделать на нейтральной почве.

— Можно встретиться с ними в нынешний четверг, в ресторане. И, пожалуй, самое лучшее — не говорить нашим папочкам, что мы приглашаем и того, и другого.

— Обмануть их? Ты уверен, что это достойная мысль?

— Мы не будем обманывать. Мы только кое о чем умолчим. Да и не вижу другого пути свести их вместе на первых порах. Думаю, для первого шага это сойдет, разве что поднимется легкий ветерок.

Легкий ветерок? Будет ураган, подумала Хиллари.

Хиллари плохо спалось в эту ночь. Очень многое не давало ей покоя: усиливающееся влечение к Люку, предстоящая встреча отцов, переезд в новый дом. Но больше всего ее волновала новая работа, к которой предстояло приступить с завтрашнего утра.

Туалет она уже продумала. Несколько раз решала и отменяла, что ей надеть, но в итоге остановилась на темно-синем костюме безупречного покроя и выделки. Блуза цвета морской волны к темно-синему должна была добавить колористический мазок. Эффектное сочетание.

Эффектное… Чего-чего, а эффектов ей сейчас в жизни хватало. Недоставало, и очень, покоя и тишины. Вот чем бы она с великим удовольствием воспользовалась!

Но об этом и мечтать было нечего. Покоя не предвиделось ни ногам, ни сердцу, ни голове. Она мысленно обозревала все, что ей предстояло на следующей неделе проделать, и одновременно вспоминала все, что проделала в предыдущую — включая венчание с Люком.

— Помассировать еще раз спинку?

Вырвавшись из темноты, голос Люка напугал ее. Она думала, он спит, и так ему и сказала.

— Как же я могу спать, когда ты все время вздыхаешь?

— Прости.

— Хочешь, поиграем в «веснушки»? — шаловливо предложил он. Хиллари, как ни старалась, не смогла удержаться и прыснула — в последние дни редкий для нее случай. — Не такой реакции я от тебя ждал, — попенял ей Люк.

Она прикрыла рот ладонью, пытаясь заглушить смех:

— Прости.

— Взаимно.

Люк извиняется? Вот уж на него не похоже.

— А тебя за что? — спросила она;

— За то, что не лежу сейчас с тобой в одной постели и мы не играем в «веснушки», — пробурчал он. — Жаль!

Хиллари тоже было жаль, что он не в одной с ней постели. И это вызвало у нее новую волну тревоги. К счастью, она уже засыпала, а когда уснула, ей приснился Люк… он играл с ней в «веснушки», начав с тех двух родимых пятнышек под левой ее коленкой и кончив тем, которое сидело на бедре, с внутренней стороны… очень близко… совсем близко…

Хиллари проснулась с улыбкой на лице. До слуха ее донеслась песенка, которую Люк распевал под душем. На этот раз его выбор пал на шлягер «Эротоманы», ставший знаменитым в исполнении Роберта Паллера.

Вдруг пение прервалось.

— Где мое мыло? — раздался сердитый рев. Какой-то обмылок, вспомнилось Хиллари, попавшийся ей под руку вчера вечером в душе, она выбросила.

— Возьми мое! — крикнула она Люку. Он, очевидно, так и сделал, потому что новых воплей из ванной не последовало. Правда, пение тоже прекратилось, хотя Хиллари казалось, какое-то громкое мычание оттуда нет-нет да и долетает.

Свое неудовольствие Люк выразил при личной встрече — как только вышел из ванной с полотенцем вокруг бедер.

— Тебе известно, чем оно пахнет? — накинулся он на Хиллари, сжимая кусок ее любимого мыла в кулаке и поднося к самому ее носу.

— Пахнет огурцом. Приятно и свежо,

— Для девицы, может, и приятно; — Он смотрел на нее сверху, нависая над кроватью. — Я возглавляю строительную компанию. Где это слыхано, чтобы от главы солидной компании пахло огурцом!

Хиллари тщетно старалась согнать с лица улыбку.

— Тебе еще повезло, — хихикнула она, не испытывая ни малейших угрызений совести, — от тебя могло бы пахнуть гвоздикой или розой.

Не удостоив ее ответом. Люк швырнул мыло на изящную фарфоровую подставочку, украшавшую ее ночной столик, и шагнул к своей спортивной сумке. Она зажмурилась, чтобы не видеть, как он сбрасывает с себя полотенце и натягивает белые, облегающие бедра шорты. «Вж-ж» застежки-молнии просигналило, что опасность миновала, и Хиллари открыла глаза. Она смотрела, как у него на спине перекатываются мускулы: натягивая чистую белую футболку, он с отвращением нюхал собственное плечо.