Когда командует мужчина - Линц Кэти - Страница 20

— Симпатичная экономка для твоего отца — шаг разумный. В его жизни не хватает женщины. Она должна отвлечь его от вражды.

— Кажется, это наша женитьба должна была отвлечь его от вражды? Разве не так?

— Так. Должна была. Это первый шаг. И он уже сказывается. Отвлекает. — Люк имел в виду вчерашнюю стряпню.

— Результатов пока не видно, — возразила она. — Пока ты даже не объявил о нашей женитьбе своему отцу. Или объявил? Люк помотал головой.

— Ты к нему собираешься?

— Нет. Я позвоню ему в течение дня.

— Нервничаешь? Боишься порадовать его новостью? — насмешливо бросила она. — Ах да, забыла! Я же говорю с человеком, у которого стальные нервы.

Глядя в ее искрящиеся ехидством глаза, Люк проскрежетал сквозь зубы:

— Теперь у меня не только нервы стальные, а и еще кое-что.

— А ты прими еще раз душ, перед тем как пойти на работу, — посоветовала она, не выказывая и тени смущения. — Только на этот раз холодный.

— Я не иду на работу, — отрезал Люк, направляясь к своей спортивной сумке. — Сегодня воскресенье.

— Зачем же было вскакивать ни свет ни заря?

— Для утренней пробежки. — И он помахал спортивными трусами типа «все наружу».

— Не смей выходить в этом на улицу!

— Не сметь?

— Не смей. Это неприлично! — запальчиво воскликнула Хиллари.

— Тогда, дорогая женушка, закрой поскорее глаза, потому что сейчас ты увидишь кое-что не в пример неприличнее, — предостерег он, и его пальцы потянулись к узлу, который стягивал на бедрах полотенце.

Как ее ни тянуло подглядеть хоть краем глаза, Хиллари решительно зажмурилась. Она слышала, как прошуршало, падая на пол, полотенце, как скользнули по телу нейлоновые трусы. Может, он все-таки надел что-нибудь под них? Неужели не надел? Вот уж не было печали — теперь вся округа будет пялить глаза на достоинства ее мужа! При мысли, что другие женщины увидят больше, чем им положено, ее охватила ревность. Она насупилась.

Но тут Люк поцеловал ее в нахмуренный лоб, и морщинки сами собой разгладились. Она распахнула глаза, но он уже был таков — упорхнул, показав свой зад в облегавших его нейлоновых трусах. Зрелище, которое не так скоро забывается.

Люк съел обильный завтрак, который, прежде чем съесть, осмотрительно продегустировал, желая убедиться, не подсыпал ли Грант молотого перца в его оладьи. Затем он отправился в офис своего отца. Для большинства людей воскресенье было днем отдыха, но не для Шона Маккалистера. Отец, как и предполагал Люк, корпел над бумагами за своим письменным столом. Даром что Шон Маккалистер вырос в обстановке, где не могло быть и речи о хороших вещах, — в последние годы он приобрел к ним вкус. Мебель в офисе была шикарная, изготовленная мебельщиком из Северной Каролины по индивидуальному заказу — с учетом массивных размеров Шона. Чего стоил один только стол с мраморной столешницей! Но Люк знал, что отец не пожалеет и двадцати мраморных столов, если понадобится помочь сыну. И, зная это, никогда не прибегал к отцовской помощи.

— Здравствуй, пап, — бросил Люк, переступив порог кабинета. — У меня для тебя новости.

— Вот как? — отвечал Шон с ухмылкой, которую приберегал исключительно для сына.

— Вот так. Я вчера женился.

Шон рассмеялся:

— Не может того быть! И это все твои новости?

Люк насупился. Реакция окружающих на его женитьбу начинала его раздражать. Когда он первый раз предложил Хиллари выйти за него замуж, она решила, он шутит. Ее отец, услышав, что они с Хиллари поженились, откликнулся точно так же. Теперь его собственный отец недоверчиво отмахивается от его слов.

— Я говорю всерьез. Я женился — если быть точным, не вчера, а позавчера. Обвенчался в Гатлинбурге.

— Что так вдруг? — выжидательно спросил Шон, нащупывая почву. — Твоя красотка ждет ребенка? Ты с ней влип?

Люк привык к суровой прямоте отца.

— Нет. Разве только вообще жениться — значит, по-твоему, влипнуть.

— Так кто же она?

— Ты ее знаешь.

— Знаю? — Шон поднялся из-за своего импозантного стола и шагнул к Люку. — И она мне нравится? — поинтересовался Шон, награждая сына тычком в плечо в той шутливой манере, которая была ему свойственна в отношениях с сыном. Этот знакомый жест напомнил Люку те времена, когда они вдвоем — Люк был совсем мальчишкой — гоняли мяч по парку или устраивали возню на полу в гостиной.

— Надеюсь, что нравится, — отозвался Люк, легко возвращая тычок натренированной рукой.

— Вот как. Так кто же этот новоявленный член клана Маккалистеров?

— Хиллари.

— Хиллари. А дальше?

— Хиллари Маккалистер, естественно, — ответил Люк.

— Хиллари, Хиллари… — косматые серые брови Шона взлетели чуть ли не на дюйм. — Ну, а до того, как она стала Маккалистер, как ее величали? О, Бог мой! — вскинулся он. — Да ты никак… Уж не женился ли ты на Хиллари Грант?!

— Именно.

— Ты спятил, сын? Довериться этим прожженным бестиям Грантам!

— Да, я знаю, что ты и ее папаша что-то там не поделили и взъелись друг на друга.

— Взъелись? Вот как! — От гнева у Шона побагровело лицо. — Да будет тебе известно, что этот человек меня предал! Украл у меня то, что никогда и ничем не возместить!

— Что же он у тебя украл? — спросил Люк, которого очень заинтересовал неожиданный поворот в толковании истоков вражды.

— Погоди. Ответь-ка лучше: зачем ты женился на дочери Гранта? Чем ты думал, сын? Не мог просто переспать с ней, и все?

— Она моя жена, — резко сказал Люк, сверкнув на отца глазами. — Будь любезен, говори о ней с уважением.

Шон обиделся и рассердился.

— Вот оно что! Всего два дня как замужем, а уже настраивает тебя против отца.

— Ничего она не настраивает, — возмутился Люк.

— Уж не затем ли она прорывалась ко мне на прошлой неделе? Позлорадствовать, как ловко сумела окрутить тебя, да?

— Окрутить, как ты выражаешься, меня невозможно, ни у одной женщины такой номер не пройдет, — твердо заявил Люк. — Ты ведь меня знаешь.

— Думал, что знаю, а теперь… это же надо — связаться с такой семейкой! От них ничего хорошего не жди, смею тебе сказать.

— Лучше скажи мне, что именно украл у тебя Чарлз Грант, — попросил Люк. — Деньги? Клиентуру?

— Нескольких клиентов он у меня за последние годы увел. Но на каждого уведенного у меня я увел у него десяток, — самодовольно объявил Шон.

— Так из-за чего вся ваша нелепая вражда? Из-за женщины?

Шон бросил на сына такой свирепый взгляд, что Люк понял: да, так оно и есть.

— Из-за женщины, — Люк скептически покачал головой. Значит, интуиция его не обманула, вчерашняя догадка оказалась правильной. — И вы целых четыре года хватаете друг друга за грудки из-за женщины? Ну и дела!

— А что тут удивительного? — возмутился Шон. — Я еще, слава Богу, жив. И вполне могу испытывать страсть к женщине.

— Я и не сказал, что не можешь. Конечно, можешь. Но у меня не укладывается в голове, что ты порвал выгодные деловые отношения и вступил в войну с партнером, потому что вам обоим приглянулась какая-то женщина!

— Она не какая-то. Она необыкновенная! Она святая! И я не стану обсуждать ее с тобой.

— Почему же это?

— Потому что такие вещи не для твоих ушей.

— Я уже большой мальчик, папочка. И про аистов и капусту все знаю.

— Ах, знаешь? Гм, вполне возможно.

— Можешь не сомневаться.

— В чем я не сомневаюсь, так это в том, что твоя женитьба выйдет тебе боком. Я этим подлым Грантам ни на грош не доверяю. Прожженные бестии. Что отец, что дочь.

— Пап, — предостерегающе напомнил ему Люк.

— Имею я право предупредить родного сына? Очень даже возможно, что эта твоя новобрачная в сговоре со старым змеем, своим папашей. Да, да, чувствую, пахнет настоящим заговором. Они вынашивают хитроумный план, чтобы сквитаться с нами.

— Да нет, отец. Успокойся. Можешь мне поверить, никакого заговора тут нет. Во всяком случае, Гранты ничего такого не замышляют.