Бегом к алтарю - Линц Кэти - Страница 13

Неужто Дженни действительно считает его настолько подлым? Рейф, нахмурившись, покачал головой. Она так и не ответила — винит она его в этом несчастье или нет.

Весь день Дженни работала как ломовая лошадь, ни на секунду даже не присев. Он-то точно знает, поскольку пытался заставить ее отдохнуть — и едва не получил оплеуху. А потом еще одну, когда пытался заставить ее проглотить хоть кусочек из принесенного Клубнем ланча.

На дворе уже темнело, и большинство добровольцев отправились по домам. Худшее позади. Амбар почти высушен, рабочие мистера Фаддена залатали крышу. Деревянный настил, наверное, придется местами переделать, но испорченных досок не так уж и много. Дженни хватило смекалки сделать снимки прежде, .чем здесь начали наводить порядок, так что завтра утром, когда придет страховой инспектор, ей будет что ему продемонстрировать.

После первоначального шока весь остаток дня она была хладнокровна, спокойна и собранна. Чересчур собранна, на мой взгляд, решил Рейф. Теперь результат такого напряжения начинал сказываться. Он это видел в глубине ее застывших глаз, слышал в вежливой хрупкости голоса. Наверняка валится с ног от усталости, но не обнаруживает ни малейшего признака слабости. Утомление смыло краску с ее лица, и она казалась сейчас тенью себя самой.

— Все, хватит, — прорычал Рейф, отбирая у нее тряпку. — Пока ты больше ничего не можешь туг сделать. Запираем амбар — и ты идешь ко мне ужинать. За целый день ты не проглотила ни кусочка, и вид у тебя определенно полуобморочный.

— Вот, пожалуйста, опять ты стараешься вскружить мне голову комплиментами! — не удержалась она от издевки.

— Очень смешно. Пойдем. — Он потянул ее за руку, явно намереваясь вывести из сарая. Дженни заартачилась.

— Я не в настроении наряжаться для ужина в ресторане. Нет, честно, я устала.

— Я сказал хоть слово о переодевании? Ужин неофициальный. — В ответ на ее подозрительный взгляд он добавил:

— За столом будут еще мой отец и Синди. — Она все еще колебалась, и он воспользовался последним козырем:

— Хьюго приготовил запеченный окорок со спаржей и молодой картофель со свежей петрушкой. А на десерт — ананасовый пирог!

— Не могу же я появиться там в таком виде! — Она указала рукой на себя — от волос до джинсов, закатанных до колен еще с самого утра, когда ей пришлось шлепать по залитому водой полу в амбаре.

— Можешь привести себя в порядок в ресторане, — предложил Рейф. Она покачала головой.

— Не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел такой.

— Ладно. Войдем с черного хода, и ты умоешься в служебной уборной. Идет? — выражение его глаз подсказало ей — даже если она и не согласна, он все равно настоит на своем.

У Дженни больше не было сил спорить. Да и голод давал о себе знать: у нее уже кружилась голова.

— О тебе нужно кому-то заботиться, — пробормотал он, заметив, как она покачнулась. — Ясно? — Обняв за плечи, он вывел ее из амбара, взял у нее из рук ключ и сам закрыл дверь.

Он опекал ее, как нянька, всю дорогу к своему дому, а там, похоже, готов был взять на себя и руководство ее туалетом, в связи с чем Дженни пришлось шикнуть на него — и выпроводить из служебной комнаты. Разглядывая свое отражение в маленьком настенном зеркале, она вынуждена была признать, что выглядит не лучшим образом. Щедро намыливаясь, а потом смывая с себя дневную грязь, она упивалась мечтами — как это, должно быть, чудесно, когда за тобой присматривает такой человек, как Рейф! Все предыдущие мужчины в ее жизни не умели заботиться ни о ком и ни о чем, кроме собственной шкуры. У деда не хватало терпения сносить чью-то слабость. Короче, рядом с Дженни никогда не было человека, готового поступиться собой ради того, чтобы защитить ее или позаботиться о ней.

Она понимала, что не должна привыкать к этому… и не привыкнет, конечно. Но позволила себе, пусть на минутку-другую, понежиться в ласковом тепле заботы.

Вымывшись, она почувствовала себя лучше, правда, все равно пожалела, что Рейф утащил ее так быстро — не дал даже заскочить домой за сумочкой. А теперь у нее нет ровным счетом ничего: ни косметики, ни помады, ни, на худой конец, расчески. Честности ради ей, однако, пришлось признать, что, заскочи она домой, ее бы уже оттуда даже силком не вытащили. Устала до чертиков.

Она вышла и тут же почувствовала самые восхитительные запахи — жареного окорока, ананасов и пикантных приправ, названия которых были ей неведомы, но от которых рот у нее наполнился слюной, а в животе заурчало. Служебная комната находилась сразу у двери черного хода, так что кухню ей пока увидеть не довелось. Теперь, осмотревшись, она отдала должное сверкающим хромированным и белым поверхностям, уж не говоря о самом современном оборудовании.

А в общем и целом на кухне царил рабочий беспорядок, так хорошо знакомый ей еще со времен колледжа, когда она дежурила в студенческой столовой. Официанты в белых рубашках и черных брюках озабоченно хватали полные подносы и исчезали вместе с ними за вращающимися дверьми, ведущими, судя по всему, в главный зал ресторана.

— Ну, наконец-то, — сказал Рейф. Взяв за руку, он повел ее мимо кипящих котлов на громадной печи и остановился рядом с человеком в белом поварском колпаке. На лице, похожем на резиновую кукольную маску, в данный момент застыла недовольная гримаса. Волосы, насколько было видно из-под колпака, были темно-русыми… зализанными назад с высокого лба. — Это Хьюго, — произнес Рейф. — А вот это все — кухня Хьюго.

Дженни смущали здешние правила приличия. Может, Хьюго ждет от нее слов благодарности за то, что ей дозволено пройти в его владения? Она остановилась на том, чтобы просто отметить:

— Пахнет тут у вас восхитительно, Хьюго.

Похоже, она попала в точку, потому что Хьюго просиял и одобрительно кивнул, словно она успешно сдала экзамен. Но через мгновение он опять помрачнел и буркнул:

— Делаю, что могу, в такой теснотище.

— А с Клубнем ты уже знакома, — махнул рукой Рейф в сторону человека постарше.

Клубень, сверкнув передним золотым зубом, приветственно улыбнулся. У него был вид заправского корабельного кока — плотная, коренастая фигура и короткий ежик.

— Вы для всех без исключения Клубень или же позволите мне величать вас по имени? — обратилась к нему Дженни.

— А я уж другого имени и не помню, — ответил он. — Приклеилась, понимаете, ко мне кличка еще с флотских времен, за то, что чистил горы картошки. И вот, полюбуйтесь, сижу тут… — он продемонстрировал в одной руке картофелину, а в другой — нож, — и продолжаю чистить картошку.

— Причем плохо, — фыркнул Хьюго. — На этой кожура осталась. — Он брезгливо ткнул в сторону огромного дуршлага.

— Да не бери в голову, Хьюго, — весело отозвался Клубень. — В мире ж нет совершенства, не знал, а? И потом, кусочек кожуры проглотить даже полезно для души, так сказать.

— У тебя-то, ясно, душа крестьянина, — с актерским пафосом провозгласил Хьюго.

— Это лучше, чем душа зануды, — парировал Клубень.

Неминуемую ссору остановило появление Синди.

— Ты пришла! Пришла! — Синди так и светилась от восторга. Малышка со всех ног бросилась к Дженни, и та, присев на корточки, поймала ее в объятия. — Пойдем… — Синди потянула Дженни за руку. — Посмотришь мою комнату, все игрушки…

— После ужина, детка, — сказал Рейф. — Руки вымыла перед тем, как сюда спуститься?

— Да, папочка. — Она повернула ладошки вверх для обозрения. — Ты уже ее спросил?

— О чем меня нужно спросить? — поинтересовалась Дженни.

— О том, покрасишь ты мне ногти или нет, — захлебываясь, скороговоркой выпалила Синди. — Никто же больше не умеет. А у меня есть лак и все что нужно.

— Бабушка купила ей косметичку для девочек, — объяснил Рейф. — Я уже скоро свихнусь от ее нытья — намажь да намажь.

— Пяточка говорит, что мальчики такого не делают.

— Они могут научиться, — отозвалась Дженни, искоса взглянув на Рейфа.

— Я все равно не хочу, чтобы папочка учился на мне, — твердо заявила Синди.