Эстетика энергоэволюционизма - Веллер Михаил Иосифович - Страница 10

Таким образом. Если мы не можем различить часто, чем для нас отличается вымышленный мир от реального, то – работа в этом внутреннем вымышленном как бы мире для художника является абсолютно реальной: реальная слава, реальные деньги, реальные воздействия на окружающих, если они на стадионе ревут всей толпой… (допустим, забрасывают цветами, как было, правда сорок или пятьдесят лет назад, с таким поэтом как Евтушенко, который имел колоссальную славу, даже не представимую сегодняшними поэтами). То есть. Художник создает миры внутри нас – а потом оказывается вдруг, что рушатся реальные миры, а вот эти вымышленные продолжают жить.

Давным-давно нет Древней Греции, а еще додревняя, вот та самая ахейская – это вот вам Гомер, вот вам «Илиада», и вот вам «Одиссея», до сих пор ее читают, правда мало кто читает, но в пересказах большинство интеллигентных людей имеют какое-то представление.

Вот чем занимается писатель, и вот почему литература. Как Господь Бог, условный Господь Бог, создал и переделывает весь мир, – так писатель на вербальном уровне, словами, создает миры в Бытие-внутри-нас и переделывает эти миры. И действия его, инстинктивные, повторяю, и укладываются во всю Общую теорию ЭНЕРГОЭВОЛЮЦИИ – переструктурировать (в итоге усложняя) все, что ты можешь переструктурировать: полезное и бесполезное, внутреннее и внешнее, по всей сфере на 360 градусов, потому что это и есть сущность жизни и сущность Вселенной.

(Пометка 10 лет спустя):

Культура в узком смысле слова и искусство вообще – это структуризация информационного поля. Художник переструктурирует мысленно представленную часть мира на уровне идеальном, образном, субъективно отраженном и трасформируемом.

Художник творит свой порядок из хаоса информации о мире. Но также и переструктурирует информационные модели, созданные до него. (Из чего неизбежно следует деструкция совершенных и сложных моделей, созданных до него, что оформляется в волны упадка и деградации меж пиков совершенства.)

Философия – это высшая степень упорядочивания семантического хаоса.

Литература – это структурирование вербального поля.

Музыка – это структурирование акустического хаоса.

Живопись – это структуризация видеоряда в линии и цвете.

Когда искусство имеет дело с материальной природой, то структуризация информационного поля есть модель и посыл для переструктуризации поля энергоматериального. Такова архитектура и весь предметный дизайн.

Театр и спорт – это направленная структуризация движений и действий человека в окружающей среде.

Если функция человека в окружающей среде есть переструктуризация бытия с повышением энергопреобразовательного баланса, то искусство есть переструктуризация в объемах и формах сверх необходимого для выживания и продолжения рода.

Искусство – это экспансия художника в окружающий мир. Она не утилитарна, но обусловлена единственно потребностью реализовать свою энергию и получить ощущения.

Потребность создавать и воспринимать искусство обусловлена резко избыточной мощностью центральной нервной системы человека. Психика человека потребляет, перерабатывает и выдает информации несравненно больше, чем необходимо для биологического успеха.

Сильная неравновесность человека с окружающей средой имеет на первом базовом уровне электрохимическую и физическую природу энергии, которой человек обменивается с внешним миром, – а на втором базовом уровне избыточная информационная мощность. Человек воспринимает, анализирует и моделирует несравненно больше информации, чем достаточно, повторяем, для биологического успеха.

Отнюдь не вся переработанная информация имеет следствием практическую реализацию информационных моделей. Из множества вариантов человек отбирает наилучший, желаемый, оптимальный по своему мнению. Что на порядки ускоряет набирание опыта и социальную эволюцию.

Мощность информационной системы человека на порядок превышает возможность практически реализовать все информационные модели.

…И. Поскольку думанье не прерывается. И думать легче, чем действовать. И мысль человека опережает действие, в чем и характерное отличие. И может быть сто планов действия созданных на один принятый. И большая часть планов идет в отходы. И огромная мощность информационно-обрабатывающей системы человеку дана именно для перебора кучи вариантов и выбора наилучшего из них.

То. Эта система с огромным уровнем мощности требует постоянной (более или менее) работы: требует сырья, переработки, моделирования картин и ситуаций, – переструктуризации информации.

Искусство заведомо условно. Искусство – это игра. В том смысле, что тут переструктуризация информации заведомо лишена прямой привязки к утилитарному аспекту энергоматериального бытия.

Глава 2

Украшение себя

Для чего темнокожей красотке из джунглей, по вступлении в возраст женской зрелости, выбивать клыки, а резцы стачивать на треугольник и натирать лиственным соком с золой, пока не станут черными? А иначе она вроде и неполноценный человек промеж своих – сожаление, презрение, насмешечки. Э?

Даже самый «первобытный» человек в самом примитивном племени себя украшает. И этнография с этнологией занимаются этим изо всех сил: описывают и классифицируют, и иногда пытаются давать рациональные объяснения. И медицину часто подключают: она тоже старается усмотреть в таких украшениях себя рациональное зерно. Странно только, что этим вопросом практически не занимается психология. То есть социопсихологи легко объяснят насчет места и ранга в обществе, раскроют символику разнообразных нательных знаков, но все это по поверхности: мол – терпи надрезы, зато теперь ты мужчина, терпи надпилы, зато теперь ты женщина, терпи татуирование, зато теперь ты воин. Типа: терпи проколы ушей, зато теперь ты будешь носить серьги. Но – зачем?! Уж вовсе-то зачем уродоваться?..

Что такое любое украшение – серьги, кольца, бусы, повязки и побрякушки? В первые ряды сразу эстетики выпрыгнут: это тяга человека к красоте, к прекрасному. Гм. Вы полагаете, огромные мочки ушей, свисающие до плеч, где в десятке дырок торчат палочки и веревочки – это красиво?.. Ах, скажут эстетики, красота – это кое в чем относительно, это определяется культурой этноса и прочие турусы на колесах; рубленый орлиный профиль конкистадора, который для европейца олицетворяет мужественную красоту, азиату может представляться уродством «длинноносого» племени.

Относительно, говорите? Оно конечно. А вот вам фокус. Тело азиата безволосо, а многие мужчины многих европейских народов волосаты везде, кроме боков и спины, так и спина же бывает волосата (хоть у кавказцев, хоть у сардинцев), а уж ноги – у всех, и грудь чаще тоже. А теперь берем два ну оч-чень разных народа двух оч-чень разных культур – древнего Рима и средневековой Японии. Приличный римлянин должен был иметь гладкое безволосое тело, и все волоски ему регулярно выщипывали, – люди со средствами для этого прибегали к услугам специальных мастеров в банях, а бедные, если следили за собой, дергали свою шерсть сами. Вот безволосые японцы ну никогда бы этого делать не стали. Наоборот – японские самураи, если позволяли средства, заказывали себе нагрудные парики – «чтоб не быть похожими на женщин». Плевать, что его не видно, пусть хоть в вырезе у шеи торчит и лохматится, чтоб все знали, что он есть. (Вроде как в Европе от дорогого белоснежного белья торчали только ворот и краешки манжет, и всем ясен уровень достатка и достоинства владельца.)

Иногда проповедуется точка зрения, что красота – это естественность. Да? Тогда почему у волосатых красиво быть безволосым, а у безволосых – волосатым? (Эстетикам: молчать, тупицы!)

Другой фокус: ну все же черняво-курчавые и смугло-кареглазые народы имеют неукоснительную претензию восходить в предках к типу белокурой бестии: светлокожий голубоглазый блондин, понимаешь, вот их идеал человека. Древние эллины, древние германцы, древние прибалты, древние славяне, древние иудеи и древние кельты – ну просто не народы, а гордость нордической расы лейбштандарт «Адольф Гитлер» (который сам был, разумеется, брюнет). И вот когда средь смуглого города идет блондинка… черт с ней, о блондинках разговор долгий, – идет блондин, то женщинам он ах нравится больше своих брюнетов. Латиноамериканки – падают. Кореянки и японки – падают. Зато миловидная мулатка в белобрысой Скандинавии – это конец всему: флегматичные альбиносы бросают пить свое пиво и ведут за ней глаза с вожделением и восторгом. Привлекает не то, что у тебя есть, а то, чего у тебя нет, черт возьми!