Остров сокровищ(сборник) - Стивенсон Роберт Льюис - Страница 80

И вот наступил час Эллиса Дэкуорта.

Оглушенный, раздираемый противоречивыми чувствами, Дик сидел, впившись руками в спинку передней скамьи.

Вдруг он заметил движение в толпе. Люди подались назад, глядя вверх и воздевая руки. Подняв голову, Дик увидел трех человек, которые, натянув луки, склонились с хоров. Взлетели стрелы, и прежде чем толпа успела вскрикнуть, неведомые стрелки, как птицы, вспорхнули со своих жердочек и исчезли.

В церкви поднялся невообразимый переполох; священнослужители в ужасе повскакали со своих мест; музыка смолкла; колокола звонили еще неколько мгновений, но слух о беде скоро долетел даже до колокольни, и звонари, раскачивавшиеся на веревках, тоже прекратили свою веселую работу.

Прямо посреди церкви лежал мертвый жених, пронзенный двумя черными стрелами. Невеста упала в обморок. Возвышаясь над толпой, стоял разъяренный и застигнутый врасплох сэр Дэниэл; длинная стрела, трепеща, торчала из его левого предплечья, другая задела его темя, и по лицу струилась кровь.

Задолго до того, как начались поиски, виновники этого трагического происшествия прогремели по винтовой лестнице и скрылись через боковую дверь.

Несмотря на то что Дик и Лоулесс были заложниками, они вскочили при первой тревоге и отважно пытались пробиться к дверям. Но им помешали тесно сдвинутые скамейки и столпившиеся в испуге священники. Они стоически возвратились на свои места.

Внезапно сэр Оливер, бледный от ужаса, поднялся на ноги и, указывая рукой на Дика, подозвал сэра Дэниэла.

— Вот Ричард Шелтон! — крикнул он.— О горький час! Он виновен в пролитой крови! Хватайте его! Прикажите его схватить! Ради спасения нас всех хватайте его и крепко свяжите. Он поклялся нас погубить!

— Где он? — проревел сэр Дэниэл, ослепленный гневом и горячей кровью, что струилась по его лицу.— Тащите его сюда! Клянусь крестом Холивуда, он раскается в своем преступлении!

Толпа расступилась, и стрелки хлынули на клирос. Дика схватили, стащили со скамьи и поволокли за плечи по ступеням алтаря. Лоулесс сидел тихо, как мышь.

Сэр Дэниэл, отирая кровь и мигая, смотрел на своего пленника.

— А,— сказал он,— попался, дерзкий изменник! Клянусь самыми страшными клятвами, за каждую каплю крови, которая сейчас стекает мне в глаза, ты заплатишь стоном! Ведите его прочь! — продолжал он.— Здесь ему не место! Ташите его в мой дом! Я измучу пыткой каждый вершок его тела.

Но Дик, оттолкнув стражников, возвысил голос.

— Я в храме,— воскликнул он.— В священном храме! Сюда, отцы мои! Меня хотят вытащить из храма…

— Из храма, который ты осквернил убийством, мальчик,— перебил какой-то человек высокого роста, одетый, в пышное платье.

— Где доказательства? — вскричал Дик.— Меня обвиняют в преступлении и не приводят ни одного доказательства. Да, я домогался руки этой девушки! И она, беру на себя смелость заявить об этом, благосклонно относилась к моим домогательствам. Ну и что ж? Любить девушку не преступление; добиваться ее любви — тоже не преступление. Ни в чем больше я не виновен.

Дик так отважно настаивал на своей невинности, что кругом раздался одобрительный ропот. Однако немало было и обвинителей, громко рассказывавших, как нашли его прошлой ночью в доме сэра Дэниэла, кощунственно переодетого монахом. Среди этой суматохи сэр Оливер внезапно указал на Лоулесса как на сообщника. Его тоже стащили со скамейки и усадили рядом с Диком. Страсти разгорелись, и пока одни тащили пленников то туда, то сюда, чтобы помочь им убежать, другие ругали их и колотили кулаками. У Дика шумело в ушах, кружилась голова, точно он попал в бешеный водоворот. Но рослому человеку, который заговорил с Диком, удалось громкими приказаниями добиться тишины и восстановить порядок.

— Обыщите их,— сказал он,— нет ли у них оружия. Тогда мы узнаем об их намерениях.

У Дика не нашли никакого оружия, кроме кинжала, и это говорило в его пользу, пока кто-то услужливо не вытащил этот кинжал из ножен; кровь Пройдохи не успела на нем просохнуть. Приверженцы сэра Дэниэла заорали, но рослый человек повелительным жестом и властным взглядом заставил их замолчать. Однако, когда дошла очередь до Лоулесса, под его рубашкой нашли пук стрел, таких же, как те, которыми был убит злополучный жених.

— Ну, что вы теперь скажете? — сурово спросил Дика рослый человек.

— Сэр,— ответил Дик,— я нахожусь под защитой храма. Но по вашей осанке, сэр, я вижу, что вы человек важный и могущественный; на вашем лице я читаю знаки справедливости и благочестия. Вам я сдаюсь в плен добровольно и отказываюсь от своего права убежища в храме господнем. Убейте меня своею благородной рукой, но только не отдавайте во власть этого человека, которого я громогласно обвиняю в убийстве моего родного отца и в незаконном присвоении моих поместий и доходов. Вы своими ушами слышали, как он угрожал мне пытками еще тогда, когда я не был признан виновным. Вы поступите неблагородно, если выдадите меня моему заклятому врагу и старому притеснителю. Судите меня по закону и, если я действительно окажусь виновным, предайте меня милосердной казни.

— Милорд,— крикнул сэр Дэниэл,— зачем вы слушаете этого волка! Окровавленный кинжал уличает его во лжи.

— Ваша горячность, добрый рыцарь,— ответил высокий незнакомец,— свидетельствует против вас.

И вдруг невеста, которая только что очнулась и с ужасом глядела на эту сцену, вырвалась из рук тех, кто держал ее, и бросилась на колени перед рослым человеком.

— Милорд Райзингэм,— вскричала она,— выслушайте меня во имя справедливости! Меня насильно заточил здесь этот человек, похитив у родных. С тех пор я не видела ни жалости, ни утешения, никто не поддержал меня, кроме Ричарда Шелтона, которого теперь обвиняют и хотят погубить. Милорд, он был вчера ночью в доме сэра Дэниэла, он пришел туда из-за меня; он пришел, услышав мои молитвы, и не замышлял зла. Пока сэр Дэниэл был добр к нему, Ричард честно бился вместе с ним против «Черной стрелы»; но когда гнусный опекун стал покушаться на его жизнь и он, спасая жизнь, был вынужден бежать ночью из дома кровожадного злодея — куда было ему деваться, беззащитному и без гроша в кармане? И если он попал в дурное общество, кого следует винить — юношу, с которым поступили несправедливо, или опекуна, который нарушил свой долг?

Маленькая леди упала на колени рядом с Джоанной.

— А я, мой добрый лорд,— сказала она,— я, ваша родная племянница, могу засвидетельствовать перед лицом всех, что эта девушка говорит правду. Это я, недостойная, привела молодого человека в дом.

Граф Райзингэм слушал их, не говоря ни слова, и когда они умолкли, он еще долго молчал. Потом он подал Джоанне руку, чтобы помочь ей подняться; впрочем, надо заметить, он не оказал подобной же любезности той, которая называла себя его племянницей.

— Сэр Дэниэл,— сказал он,— это в высшей степени запутанное дело; с вашего позволения, я возьму на себя расследовать его. Итак, будьте покойны. Ваше дело в надежных руках; его решат по справедливости. А сейчас идите немедленно домой и перевяжите свои раны. Сегодня холодно, и вы можете простудиться.

Он сделал знак рукой; усердные слуги, следившие за каждым его движением, передали этот знак дальше. Мгновенно снаружи резко завыла фанфара; через открытый портал стрелки и воины, одетые в цвета лорда Райзингэма, вошли в церковь, взяли Дика и Лоулесса и, сомкнув ряды вокруг пленников, увели их.

Джоанна протянула обе руки к Дику и крикнула: «Прощай!» А подружка невесты, нимало не смущенная явным неудовольствием дяди, послала Дику поцелуй со словами: «Мужайтесь, укротитель львов!» И в толпе впервые появились на лицах улыбки.

ГЛАВА V

Граф Райзингэм

Несмотря на то что граф Райзингэм был самым важным вельможей в Шорби, он скромно обитал в частном доме одного джентльмена на окраине города. Лишь воины у дверей и гонцы, то приезжавшие, то уезжавшие, свидетельствовали, что в этом доме остановился знатный лорд.