Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Афанасьев Вячеслав Николаевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Афанасьев Вячеслав Николаевич - Страница 88

Изменить размер шрифта:

318. Из цикла «Дикие песни»

О, как давно я не пил за белою скатертью чаю,

Как давно мой каблук не стучал об асфальт и торец,

И песни мои дичают,

И я дичаю, их веселый отец.

Где слова мои — быстрые рыбки,

Пересекавшие звонкий поток?

Возьмешь книгу и прошлогодней улыбки

Найдешь засушенный на память цветок.

Он ласково твой взор повстречает

И тихонько запоет,

И ты увидишь, как песни мои дичают

И как дичает сердце мое.

Возьми и перелистай, если можешь,

Эти сухие цветы,

И ты найдешь под умершей кожей

Живые сны мои и мечты.

Дело было к весне,

Накануне мая,

Шел, как полагается, снег,

По улицам пыль подымая.

И я, тишины тише,

Той, что, грустя, поет,

Прислушивался, как бьется выше

Веселое сердце мое.

Шел снег в густой оправе

Филигранного серебра,

Я думал: «А разве вправе

Сердце рваться из-под ребра?

Разве вправе оно на свободу

Проситься, памятуя о том,

Что, как воду, горячий воздух

Ловлю обгоревшим ртом?»

Воздух обжигал губы,

Как и всякому, кто поет,

И шло постепенно на убыль

Веселое счастье мое.

В решетку солнышко разграфлено,

И потому так душно и темно,

И потому в глазах такая муть,

И хочется поверх тоски взглянуть

В лицо весны такой большой и теплой,

Сверкающей на кирпичах и стеклах.

И хочется глаза открыть как можно шире,

Чтоб увидать, как всё свежеет в мире:

Как крепнут мускулы, как набухают почки,

Как на дворах резвится детвора,

Как, разговаривая, идут трактора,

Распахивая впадины и кочки.

Я вышел бы, как прежде, на крыльцо,

Чтоб ветер брызнул дождиком в лицо,

Чтобы обжег скользящий с синих круч

Отточенный звонкоголосый луч.

Но ветра нет, и душно и темно,

Откуда он возьмется, звонкий луч-то,

Сквозь этот мрак тяжелый, потому что

В решетку солнышко разграфлено.

1934–1935 {318}

319. Не верю!

Я мир прошел из края в край

Земля мокра

От слез…

Мир мраком и чумой оброс

До самых глаз

Как раз…

Тут духоты —

Не продышать — от крови,

Тут темноты

И тошноты

С краями вровень!

Мир оплыл жиром!

Тут тоски —

С пеленок и до гробовой доски

Не расхлебать всем миром!

Тут пухнет с голоду бедняк,

Не видя света, —

Ни хлеба, ни мечты, ни дня.

Да разве это

Жизнь, когда

Сплошной туман и кровь!

Смерть формирует поезда

И гонит в бой любовь!..

Я мир прошел из края в край —

У мира морда зверя,

От крови вся земля мокра, —

И всё ж не верю!

Не верю в ночь и в темноту,

Не верю в смерть и в пустоту,

Не верю в голод, в кровь и вой,

Ни в бойню пополам с чумой, —

Пока на небе солнце есть,

Есть освещающие весь

Мир звезды на седом Кремле —

Есть правда на земле!

Есть в мире майская гроза —

На страх гнетущей мгле,

Глядящая во все глаза

Есть стража на земле,

Есть труд — славнее всяких слав —

Есть песен медь

И право выше всяких прав —

Творить и петь,

Есть доблесть в боевом строю,

Есть смерть за родину в бою,

Есть звезды на седом Кремле —

Есть счастье на земле!

1939 {319}

320. Пролив детства

Будто у этой ночи есть свое тепло:

невиданное греющее солнце.

И. Гончаров

Ты спишь — щенок щенком, уткнувши нос в ладошки,

Прижмурив взгляда омут голубой…

Ты спишь и видишь: за ночным окошком

К большой луне, мурлыча словно кошка,

Разнежась, ластится недремлющий прибой…

Вдоль побережья трав безбрежное кипенье,

Ласкающее спящие зрачки, —

В них будто в море мира отраженье

Плывет торжественно… Задвижки и крючки

Не в силах воспретить ему плескаться в спальне,

Запорам не смирить неукротимый бег, —

Сквозь камень стен, сквозь древесину ставней

Оно проникло в комнату к тебе!

Тебя невидимо ночное солнце греет —

На лбу солоноватая роса…

И шумный мир не для тебя стареет,

Ты дышишь глубже, чище и острее,

Ты видишь белые, как сахар, паруса,

Ты твердою ногой на палубу ступаешь,

Ты бродишь в зарослях, ты покоряешь мир;

Старуха жизнь, на радости скупая,

С тобой щедра, боец и командир!

Я вижу, ты оседлываешь ветер, —

Он крутится, виляя и юля,

Но он тебе и лучший друг на свете,

Он ветер времени — у ног твоих земля!

Ты мне не сын, ты мне чужой ребенок.

Я имени не знаю твоего,

Но голос твой знаком, он золотист и звонок,

Нежней, пожалуй, солнца самого!

Ты мне не сын, но чувствую, как дышишь,

Чужого счастия любимая слеза.

Я не встречал тебя и имени не слышал.

Но снам твоим заглядывал в глаза!

Я знаю, что лицом ты в наше время вышел,

Что не рожден ты для обид и бед

И что для матери нет в мире счастья выше,

Чем заглянуть в твой розовый расцвет,

Наполненный весенним жарким соком,

Что в мире выше нет звезды твоей высокой!..

С реальностью такое детство в ссоре,

Мне скажут — влаги розовой стакан!..

Но я ж не говорил, что детство — это море,

Оно лишь только путь в просторный океан!..

1939 {320}