Судьба - Бенедикт Барбара - Страница 9

— Но, может быть, — холодно сказала Дафна, обмахиваясь веером, — наш предводитель не желает расставаться с мальчиком. Я не подумала, что, вероятно... — она сделала паузу и посмотрела многозначительно на Ику, — они привязаны друг к другу...

Язон замер. Неужели она думает, что он и Ика... Но нет, это глупость. Мальчики его не привлекают, даже сама мысль об этом казалась противной.

Как будто издалека он услышал смех детей — всего лишь звук, ничего конкретного, но кровь застыла в жилах. Смех сменился тяжелыми ударами. Казалось, будто молот самого Гефеста обрушился на голову.

Так бывало всегда. Каждый раз, когда ему удавалось что-то вспомнить из прошлого, начиналась тяжелейшая головная боль. Язон знал, что это всего лишь начало. Пройдут часы, вероятно, даже дни, прежде чем боль стихнет и он снова придет в себя.

— Мне нужно... — проговорил он запинающимся голосом, желая уйти, пока Геркон и Дафна не заметили его слабости, — подождать вашего приглашения и обсудить это, мой господин.

Поклонившись, Язон удалился. В спешке он не заметил, как Дафна с любопытством разглядывает Ику.

Дамос прогуливался по освещенному луной лагерю, расположенному за стенами дворца. Возле палаток стояли солдаты, они чистили мечи, готовясь к предстоящим состязаниям, но он проходил мимо и не заговаривал с ними, ведь ему нужно было приготовить лекарство для Язона. Подойдя к костру, он опустился на землю, положив возле себя ароматные травы, которые он только что собрал. Не слишком ли это опасная мысль? Да простят его боги, он должен быть счастлив от того, что облегчает боль своего друга. Есть вещи, которые лучше никогда не вспоминать.

— Какая прекрасная ночь! — сказала Ика, неожиданно возникнув перед ним. — Ты когда-нибудь видел столько звезд? Нелегко сегодня будет найти пояс Ориона.

Они часто играли в эту игру, угадывая созвездия. Каким бы тяжелым ни было настроение, Ике всегда удавалось развеселить его.

— Хм, что это ты готовишь? Превосходный запах.

— Оленину, — Дамос указал на горшок у огня, — подожди немного, я сейчас приготовлю лекарство для Язона и дам тебе поесть.

— Лекарство? Он все еще нездоров? Где он? Я должен увидеть его.

Дамос протянул руку и остановил ее.

— Ему нужен покой, не следует мешать ему.

Она моргнула, смущенная его резким тоном.

— Но, Дамос, что если он все вспомнил?

— Он ничего не помнит, — Дамос постарался сдержать раздражение и опустил травы в котел с кипящей водой.

Ика надулась, ее щеки покраснели.

— Это все из-за Геркона! Неудивительно, что у Язона болит голова. Преступно колебаться, как наш царь. То он говорит, что нужно помогать Афинам, потом, не успев исполнить обещания, убеждает всех, что нужно подождать и не ввязываться в войну с Критом. Все знают, что Геркон водит нас за нос; он выжидает, чья сторона одержит верх.

— Они с Миносом были союзниками задолго до твоего рождения, Ика. Нелегко рвать старые связи.

— Ты же не веришь, что Минос сдержит свое слово. После того как он пожертвовал собственным сыном...

— Приемным сыном. Андрогей не был его родным сыном.

— Все равно, он был не виновен, это просто повод для начала войны. Язон сказал, что Минос послал его в Афины якобы для разведки, заранее зная, что его схватят.

Дамос удивился: о чем думает Язон, забивая ребенку голову такими вещами?

— Андрогея убил бык. Это был несчастный случай.

— Неужели? Разве это не подходящий повод для начала войны?

Дамос стер пот со лба. Она еще молода и бездумно повторяет все суждения Язона, будучи уверена, что только он один может быть прав.

Что останется от ее убеждений, когда она узнает, для чего на самом деле Язон купил ее?

— Кроме того, все знают, что не верность Миносу сдерживает Геркона, а трусость. Из-за этого Мессалона будет следующей жертвой после Афин.

— Ты думай, прежде чем говорить. У царя везде есть свои шпионы, — Дамос похолодел от мысли, что Геркон может сделать с этим ребенком.

— Ну давай, ешь, — предложил он, думая, что еда отвлечет ее от этого неприятного разговора. — Тебе нужно поправляться.

Взяв миску, она улыбнулась.

— Пахнет хорошо. Эх, Дамос, хотела бы я готовить так же, как и ты. Язон говорит, что все, что я ни приготовлю, на вкус походит на подметки от сандалий.

— У каждого из нас свои способности. Тебе везет в состязаниях.

Она покачала головой.

— Я бы хотел быть даже наполовину таким способным, как ты. Несправедливо, что ты умеешь и готовить, и шить, и лечить. Остается удивляться, что ты стал военным.

— Едва ли я сам желал быть солдатом, — его тон опять стал жестким; он не хотел вспоминать о прошлом, о тех днях, когда он был ремесленником, расписывающим фресками стены дворца Ярроба.

Ика посмотрела на него с удивлением.

— Но если ты не хочешь, то почему продолжаешь служить под руководством Язона?

«Клятва верности», — подумал Дамос. Если бы он мог тогда знать! Он, наверное, пожалел бы о своем обещании. Желание стать царем Мессалоны — это одно, но использовать для этого невинных людей — совсем другое.

— Наша судьба не всегда в наших руках, — сказал он вместо этого. — Нужно научиться терпеть и принимать жизнь такой, какая она есть, особенно тогда, когда становишься старше.

Ика фыркнула.

— Тридцать три года — не так уж ты и стар. Язон говорит, что человеку столько лет, на сколько он сам чувствует.

Опять. Дамос уже не мог этого слышать.

— Язон говорит это, Язон говорит то. Неужели у тебя нет собственных мыслей? Мне кажется, такое почитание довольно нелепо.

— Но, Дамос, как же не уважать Язона? Он же настоящий герой.

— Крепкое тело и бойкий язык еще не делают из человека героя, — заметив, как внимательно она на него смотрит, Дамос смягчился: — Пусть он останется просто человеком, не более и не менее.

Ика склонила голову, словно переваривая эти слова, но его надежда на то, что девочка хоть что-то поняла, исчезла, как только она прыгнула с места и побежала приветствовать человека, появившегося из темноты.

К огорчению Дамоса, это был Язон.

Язон заметил знакомую парочку перед костром. Он постоял, нахмурившись; ему становился дорог смех Ики, его добродушная, мягкая улыбка. О боги, если придется отдать своего раба царю, это будет очень неприятным событием.

Язон вздрогнул при такой мысли. «У меня нет выбора, — убеждал он себя. — Единственный способ добиться руки Дафны — это предложить Ику в качестве выкупа».

Поправив узел, который он нес подмышкой, Язон решил не раскисать и шагнул вперед. «Все мы игрушки в руках судьбы, — повторял он про себя, — мы должны играть роли, которые придумали для нас боги».

Когда Ика подбежала поприветствовать его, Язон почувствовал себя неловко: он знал, что мальчик заслуживает теплых слов, но не мог ничего придумать. Он повернулся к Дамосу, надеясь, что тот что-нибудь скажет, но Дамос промолчал.

«В конце концов кто он такой, чтобы указывать своему начальнику, как следует поступать с рабом? — Чувство вины переросло в раздражение. — Я здесь главный и буду поступать так, как сочту нужным», — подумал Язон.

— Язон, — приветливо сказала Ика, — Дамос говорит, что у тебя до сих пор болит голова. Хочешь, я тебе ее разотру?

Язон не мог смотреть ребенку в глаза.

— Не беспокойся, Ика. Мне достаточно будет лекарства. Ты его приготовил, Дамос?

— Вот оно, а также и твоя еда.

Дамос протянул чашу с дымящимся отваром. Только это могло уменьшить боль, и поэтому Язон выпил его одним глотком.

— Я не хочу есть, — сказал он, — и у меня мало времени. Многие воины завтра участвуют в играх, и мне приказано обеспечить безопасность острова.

— Ты сегодня говорил с Герконом?

— Да.

— И что же?

Неужели он должен докладывать обо всем? Дамос обращается с ним, как с ребенком.

— Геркон даст ответ завтра утром, — ответил Язон насмешливо.