Судьба - Бенедикт Барбара - Страница 54

Опять послышался стук копыт, отдававшийся эхом в ее сердце. Она снова в роще, завороженная звуками флейты. Она в священном зале, очарованная поцелуями змей. «Танцевать — значит любить, — шептал чей-то голос. — А любить — значит умирать».

Ика внезапно очнулась и поняла, что бык хочет отвлечь ее внимание. Загипнотизировав ее, он может поработить ее волю, как он раньше сделал это с Челиосом. Нет, никакой зверь не подчинит себе ее волю. И в любви, и в смерти она будет хозяйкой своих чувств.

Итак, Ика уже оценила повадки и размеры быка, теперь она не должна ошибиться. «Мать Земля благословила меня, — повторяла она упрямо, — ты не можешь причинить вред одному из ее детей».

Запахло свежим сеном. Ика глубоко вздохнула и почувствовала облегчение. Теперь она ощущала себя на равных со всеми стихиями — крепкой, как земля, легкой, как ветер. Она уверенно встретила яростный взгляд быка.

Он замешкался, засомневался в своих силах, будто стал постепенно догадываться, кто здесь хозяин, а кто вскоре будет отдан жертвенному ножу. Он все еще ярился напоказ толпе, но понимал свое бессилие.

Ика почувствовала сострадание к нему — такое сострадание испытывают к бывшим возлюбленным. «Если уж тебе суждено умереть, — подумала она, — то давай разделим вместе почет и славу. Славу героя».

Зверь будто услышал ее слова. Когда девушка подбежала и ухватилась за рога, такие гладкие и холодные, словно они принадлежали уже мертвому животному, бык резко поднял голову, придав ей дополнительный разгон. Она опустилась не на спину, как это часто делал Челиос и другие. Она пролетела высоко над быком и опустилась далеко позади, крепко встав на обе ноги.

Бык тяжело и неуклюже пошел в загон, погоняемый другими танцорами. Восторг придал Ике невиданную силу. Она простерла руки, вспомнив победный жест критян; ее тело было посредником — оно соединяло небо и землю.

Торжествующий покой пробежал по всему ее телу, и она поняла, что была права, будто Лара гордо и с достоинством положила ей на плечо свою руку.

Перед ней вырос Туза и вывел ее из мечтательного настроения. Внезапно Ика услышала крики толпы. Шум был оглушительным и восхищенным. Туза увлек ее в центр арены и предложил пройти по ней гордой поступью победителя.

Это было великолепное ощущение — испытывать восторг и поклонение толпы. Но к нему быстро привыкают и впадают в зависимость. «Бедный Челиос, — подумала она, внезапно погрустнев, — он, как и царица, пал жертвой своих собственных страстей. Минос обнаружил их слабости и использовал в своих целях».

Ика оглянулась — царь все еще пристально смотрел на нее. Он отрывисто отдал приказ одному из стражей и разгневанно покинул арену. Она повернулась к Тузе. Туза нахмурился.

Ика торопливо направилась к воротам, желая поскорее уйти. Дурные предчувствия не покидали ее. Сейчас она думала только о пещере, о Язоне и о том, когда они вдвоем покинут этот ужасный остров.

Ика не заметила, как путь ей преградили два стража.

— Царь требует, чтобы ты пришла к нему, — передали они зловещий приказ.

Замерев от страха, Язон наблюдал за тем, как Дори осталась наедине с быком. Он понимал, что его возлюбленная намерена сделать: отвлечь внимание зверя от пораженного товарища, но неужели она не видит, что бык охвачен только одним желанием — убивать?

И когда она, как голубь, легко и красиво, перепорхнула через страшного зверя, Язон подумал, что его сердце разорвется от гордости. Стоявшая в центре арены с поднятыми руками, она казалась необыкновенным существом, и он подумал, что недостоин ее любви.

И его голос был одним из самых громких среди приветствовавших ее торжественное шествие. Хорошо, что Туза предложил ей насладиться успехом, а то его Дори не сразу бы поняла, что заслужила восхищение публики.

Язон больше других удивился, когда Танец так неожиданно закончился и Дори побежала к выходу. Беспокойство переросло в страх. Поднявшись, чтобы последовать за ней, он заметил, что многие придворные также покидают арену.

В это мгновение он заметил златовласую красавицу возле царского трона.

Его словно громом поразило — он узнал ее! Это была Ика из его снов!

Голова его закружилась, но он старался сохранить способность рассуждать. Красавица скоро уйдет. Если он не догонит ее, не остановит и не поговорит с ней, он никогда не узнает, почему она так неотступно преследует его во сне.

Язон побежал за ней, выкрикивая ее имя, но она, казалось, не слышала. Преследуя ее, он все больше углублялся во внутренние помещения дворца. Она так и не услышала его криков, но они привлекли внимание двух царских охранников.

Чья-то рука сжала его плечо, и он понял, что поступил как-то не так.

— Эй ты, грек, — прокричал охранник прямо ему в ухо. — Что тебе нужно в царских покоях?

Язон оглянулся и только теперь заметил, что находится где-то далеко от арены.

— Вы не понимаете. Это — Ика. Мне нужно поговорить с ней.

— Тебе нужно, ему нужно — всему Криту нужно поговорить с ней. Ты должен знать, что Прорицательница не обязана принимать каждого бродягу. Всякие тут шляются и просят ее благословения, но всех их мы отправляем в тюрьму.

— Но мне просто необходимо с ней поговорить.

Страж покачал головой и кивнул своему товарищу.

— Ну, если ты не хочешь ничего слышать и убраться отсюда подобру-поздорову, то ночь в тюрьме тебе не помешает. А если и потом будешь настаивать на своем, задержишься там и дальше.

Первосвященник Сарпедон стремительно вошел в тайные покои. Посвященные жрицы насторожились, ведь даже сам царь не смел вмешиваться в священнодействие.

— Бычья танцовщица, — сказал он, подойдя к совершающей возлияние главной жрице, — я хочу знать о ней все.

Отложив в сторону ритон, сделанный в форме бычьего рога, Наора с достоинством посмотрела на него.

— Что вы хотите знать, мой господин?

— Кто она? Почему она провела прошлую ночь в покоях царицы?

— Я не могу ответить. — Отблески от колышущегося пламени свечей на ее лице скрывали ее истинные чувства. — Мне кажется, вам лучше расспросить обо всем вашу мать.

— Спросить мать? Зачем? Чтобы получить ответы такие же скользкие, как и ее змеи? Танцовщицу зовут Икадория, и это не простое совпадение. Оказывается, она тоже была в священном зале, когда богиня избирала новую. Прорицательницу.

Наора сжала губы и отвернулась от него.

— Проклятье! Выходит, моя мать скрывала правду? Она скрыла от меня истинную Прорицательницу?

— Вы слишком многого от меня требуете. Не забывайте, что я подчиняюсь вашей матери, царице.

Гнев выплеснулся на поверхность.

— Ты забываешь свои обязанности по отношению к богине. Моя мать все принесет в жертву ради того демона, который женился на ней. Ты же знаешь, что Дитя — единственное спасение Крита!

Сзади них жрицы обменялись беспокойными взглядами.

— Мы больше не можем зависеть от царицы, — продолжал он. — Мы должны объединиться и закончить дело, начатое Ларой.

Жрицы снова беспокойно поглядели друг на друга, и он понял смысл их молчаливого разговора.

— Итак, она на самом деле Дитя, — сказал он, почувствовав огромное облегчение. Разве он не знал, что спасение Крита придет однажды с бычьей арены? — Наконец-то мы избавим наше царство от этого чудовища.

Наора посмотрела на своих подруг и кивнула.

— Да, мой господин, мне кажется, мы должны поделиться с вами своими планами.

18

Перед Дамосом по тюремной клетке горделиво расхаживал молодой афинянин.

— Что это за тюрьма? — жаловался Тезей. — Железные клетки на каком-то заброшенном пустыре, тюфяки из грубой соломы, брошенные прямо в пыль.

— Скажи спасибо, что тебя не бросили в подземелья Кносса, — возразил Дамос. — Пусть мы и на открытом воздухе, жар солнца и дождь все же лучше сырости и плесени.

Тезей подошел к прутьям, его товарищи по клетке и афиняне из других клеток поднялись и сделали то же самое.