Судьба - Бенедикт Барбара - Страница 22

Между двух гор сонный портовый город глядел на узкий залив. В гавани находилось множество разнообразных кораблей со всех стран мира. В полдень, несомненно, этот городок загудит, как пчелиный улей. Купцы уже разгружают трюмы, торговцы открывают свои лавки и проветривают их.

В суматохе торговли они с Дафной вполне могли бы уйти от своих преследователей, договорились бы с каким-нибудь афинянином или даже с египтянином, и он укрыл бы их на своем корабле.

Но не чужеземный корабль привлек ее внимание. Против воли она перевела взгляд на незаконченное сооружение слева. Что-то неуловимо прекрасное было в этих камнях, заставляло кружиться голову. Чудесные струны зазвенели в ее душе, и перед ней предстал сверкающий дворец, который еще только предстояло построить.

Звон перешел в торжествующий рев, отражающийся от стен дворца. Окруженная звуками, Ика поняла, что они адресованы ей, именно ее так радостно приветствуют.

Но затем, словно туча набежала на солнце — Ика ощутила чье-то присутствие, чей-то темный дух, заставляющий подгибаться ее колени. Перед ее взором проплыло лицо, но отчетливо она видела только грозные рога быка...

— Идем же, Ика, — сказал Гандар и подтолкнул ее вперед.

Все еще дрожа, Ика постаралась освободиться от видения, она покачала головой и дворец исчез. Такое странное видение. Оно наполняло ее одновременно и торжеством, и страхом.

В последнее время слишком часто ее посещают видения, но не следует отвлекаться от настоящих событий. С каждым мгновением уменьшается возможность побега.

Дафна уже сидела в передней повозке, Гандар втолкнул Ику в следующую. Ика, определив расстояние между ними, раздумывала, насколько возможно удачное бегство.

— Я бы не советовал тебе бежать, — сказал нахмурившийся Гандар. — Побег не только безрассуден, он попросту невозможен.

Ика удивилась, что он так легко прочитал ее мысли, и сказала необдуманно:

— Я была бы плохим воином, если бы не думала о побеге. Я должна заботиться о своей госпоже.

— Зачем, желал бы я знать? Пусть кто-нибудь другой занимается ее проблемами. Впрочем, люди, подобные ей, всегда находят преданного помощника.

Ика не могла забыть, как Дафна охотно предложила отправить ее к Минотавру, но из головы не выходили слова Язона: «Жизнь ее бесценна для меня, охраняй ее ценой собственной жизни».

Она дала слово. Как она сможет посмотреть в глаза Язону, если откажется от него?

— Я обещала защищать ее, — повторила девочка упрямо, — и слово мое важнее моей жизни.

— Ну хорошо, дитя мое, оглянись по сторонам. Мои солдаты — хорошо обученные лучники. Тебя сразу же изрешетят, если ты сделаешь даже шаг в сторону. К чему такая жертва, если никому это не поможет?

Он рассуждал, как Дамос. «Обдумывай свои поступки, — говорил ей учитель, — смерть, не принесшая никому пользы, всего лишь бесплодная жертва».

Неохотно, но Ика признала правоту этих слов. Сейчас не время, нужно дождаться более благоприятной ситуации.

Раздался печальный звук раковины. Ика обернулась и увидела еще десятерых стражей в позолоченных одеяниях. Они двигались вдоль повозок. Очевидно, Минос боится упустить хотя бы одного из своих пленников.

— Поживей, — прошептал Гандар, — если не хочешь попасться под руку Самоса.

Самос, грузный и свирепый человек, хлестнул кнутом, приказывая всем остановиться.

— Готово? — спросил он Гандара, угрожающе подымая свой меч. Ика заметила у него на груди татуировку лабриса, но над ней угрожающе возвышались рога.

Бычьи рога.

Голова против ее воли загудела. По сосудам словно пробежал холодный поток. Ветер поднял ее как невесомую пылинку и понес куда-то вдаль.

Ика опустилась в темной и душной комнате. Было странное ощущение, что она находится в чужом теле и даже в чужом сознании. Она была совсем в другом мире: сознавала себя Икой, но при этом понимала мысли другой девушки.

Сквозь дымку она увидела, как появились семь закутанных в странные одеяния женщин со свечами в руках и окружили ее. Появилась восьмая женщина в таком же платье с капюшоном, держа в руках пару отполированных рогов. Рога Посвящения.

Мысли женщины становились понятны Ике. Замерев от страха, она смотрела на эту пару рогов, поставленную на специальную опору.

Хотя лица женщин были в тени, она понимала, что связана с ними каким-то образом. Более того, она бы с готовностью приняла смерть ради них и, в особенности, ради их главной жрицы Наоры. Но то, что они требовали от нее, шло вразрез с ее ожиданиями.

Наора, ее наставница на протяжении многих лет, прошептала ей на ухо:

— Ты Лара, Прорицательница, избрана самой Матерью вершить правосудие. Каковы бы ни были твои пожелания, твой долг — подчиняться велениям богини. Это твоя судьба.

Ика чувствовала, как Лара колеблется в нерешительности. Она была слишком юной и неопытной и не знала, в чем истина. Новый царь был таким приятным и очаровательным, но она никогда не уклонялась от своих религиозных обязанностей. Неужели богиня на самом деле хочет, чтобы она прокляла его?

— Пусть его гибкий язык и обманная улыбка не введут тебя в искушение, — продолжала Наора, словно угадывая ее мысли. — Не дай ему ослепить себя, как он сделал это с нашей царицей. Прокляни злого духа, который разрушает наш мир. Сделай так, чтобы род его затух.

И снова Лара засомневалась, вспомнив, как греки озабочены появлением мужского потомства. Без мальчика-наследника царь не будет считать себя настоящим мужчиной.

Но ведь такова божественная воля, а Лара — всего лишь уста богини. Она — Прорицательница, избранная священными змеями, и должна преклониться перед мудростью Матери Земли.

— Останови его, — приказывала Наора, подталкивая ее к Рогам Посвящения. — Останови человека, который убил нашего царя и завладел троном, того, кто виновен в сотнях других преступлений. Если подчинит себе и богоподобную Пасифаю, то кто знает, как он поступит с самой Матерью?

Лара — или это была Ика? — вздрогнула: она не хотела прикасаться к этим рогам.

— Прокляни его! — убеждала ее Наора, подталкивая вперед. — Ты ведь знаешь — такова воля Матери.

Она отпрянула, прикоснувшись к холодным, мертвым рогам.

— Я проклинаю семя его, — начала она, и тут слова сами пошли из нее. — Берегись. Придет Дитя. Дитя судьбы.

При этих словах Ика вернулась обратно в свой мир.

Человек, которого когда-то звали Язон, открыл глаза. Он с трудом понимал, что качка прекратилась и что его тело испытывает чрезмерное тепло. Он слышал жужжание, но понял, что это муха только тогда, когда она уже улетала от него.

По всему его телу распространилась боль, В обожженную кожу въелась соль, губы пересохли, желудок скрутил голод, а горячее солнце обжигало голову. Он не знал ни где он, ни как попал сюда, и каждый раз, когда старался что-то вспомнить, сильная боль возникала в его голове.

Но он хотя бы понимал, что хочет пить. У ног его плескалась вода, но даже сейчас он понимал, что она непригодна для питья.

Мужчина с трудом поднялся, каждый мускул его вопил от боли. Если он не найдет воды, то умрет. Возможно, у него когда-то было положение в обществе, прошлое и будущее, но сейчас единственной его заботой было выжить.

И только одно слово отпечаталось в его сознании, только одно слово заставляло его переносить мучения в ожидании лучшего времени.

Слово это было «Ика».

Царевич Сарпедон, первосвященник и приемный сын Миноса, выглядывал из окон своих покоев в Кноссе и размышлял об афинских пленниках. Несколько дней он осматривал их, но никто не походил на Прорицательницу. Может быть, он ошибся и Дитя судьбы, о котором предсказывала Лара, опять ускользнуло от него?

Он опрашивал молодых людей на Каллисто, но Миносу это не понравилось. Царь вызвал его обратно на Крит освятить свой новый дворец, прекрасно зная, что Сарпедону не понравится такая безумная роскошь.

Из окон можно было увидеть холмы, на которых когда-то рос кедр, но теперь они были пусты. Разве никто не замечает, как Минос истощает леса? В этих лесах живет дух их богини Матери. Своими корнями и ветвями кедры связывают землю с небесами; стволы их дают убежище священным животным, их иглы укрывают землю от зимних ветров и летнего беспощадного солнца.