Кошка, которая умела плакать… - Аникина Наталия - Страница 76

– Твоё служение мне закончено. Теперь твое имя станет короче, Аниаллу, – послышался тихий, невероятно мелодичный смешок. – Отныне ты принадлежишь только себе самой. Ты всегда стремилась стать истинной алайкой, а я заставляла тебя жить чуждой тебе жизнью… Теперь ты осознала собственную силу, и больше ничто не сможет подчинить тебя своей воле.

Аниаллу замерла, не в силах шевельнуться или вымолвить хоть слово. Ошеломленно прижав пальцы к ямке между ключиц, она чувствовала как мячиком прыгает в ней ошалевшее сердце. Она не могла поверить услышанному, как и тому, что произнёсшая эти невероятные слова – здесь, в этом подземелье, и говорит с отрекшейся от неё тал сианай.

– Ты спросишь – зачем всё это было? – произнесла Тиалианна после долгого молчания; как только этот вопрос отзвучал, неподалёку от Алу соткалось из воздуха жемчужное облачко, становящееся с каждым мигом всё больше и плотнее. – Чтобы ты стала такой, какой ты должна была быть, какая ты есть сейчас.

Похолодевшие пальцы Аниаллу незаметно для неё самой переползли с шеи на губы. Она столько долгих лет ждала этой встречи, и вот сейчас, когда у неё была возможность задать тысячи терзающих её вопросов, она не могла заставить себя заговорить.

– С этой минуты на тебе лежит особая ответственность, и ты должна была быть готова справиться с тем, что тебя ждёт. Никто не сможет причинить тебе большую боль, чем я уже причинила, – тихо и нежно сказала наэй, очертания стройного тела которой постепенно принимал мерцающий туман. – Доставить алайке худшие страдания, чем те, что испытала ты – невозможно. Нет для существа вашей расы большего горя, чем быть разлучённым с самим собой и служить чужим интересам, противным его природе. Ты в полной мере осознала это, служа мне, и только благодаря этому опыту ты выстояла против врага, пробравшегося в твои мысли там, в обеденном зале. Ты всегда мечтала стать той, кого ты видела в зеркале, кого чувствовала в себе, но не могла заставить пробудиться; а подчиниться власти кого-то иного – означало бы утратить последний шанс осуществить это желание. Хотя твой разум находился в Его власти, твоя алайская суть, та удивительная благодать, которой наполнила тебя Аласаис, возобладала над чуждой твоей богине и тебе самой магией, ты отторгла ту частицу Его духа, которой Он пожелал тебя одарить, без колебаний, несмотря на то что, останься она при тебе, ты смогла бы сделать… многое.

– Аниаллу, дорогая, ты не можешь представить, как тяжело мне было принять такое решение, – с искренней горечью в голосе воскликнула Тиалианна, окончательно материализовавшись. – Но в нем я видела единственный шанс изменить судьбу нашего мира.

– Мира? – беззвучно, одними губами спросила Аниаллу; шок постепенно проходил, сменяясь ласковым теплом в груди.

– Ты вряд ли в полной мере поймёшь, для чего на твоём Пути вставало столько препятствий, – продолжала Тиалианна, – я могу сказать одно: никакое из них не было бессмысленно, – она качнула головой; зелёные блики играли на её шёлковых волосах невероятного, жемчужного оттенка. – Я следила за каждым твоим шагом, тал сианай. Я вслушивалась в твои мысли и была свидетелем твоих страданий. Я стояла за каждой несправедливостью, каждой бедой. Такова была моя воля! – проговорила наэй, сцепив тонкие пальцы. – Ты сомневалась, плакала ночами и жаловалась на несправедливость судьбы, но это не останавливало тебя, ты шла вперёд, несмотря ни на что.

– Ты стала сильной, Аниаллу, – Тиана взглянула прямо в глаза алайке, – сама удивишься, насколько сильной. Избавившись от подстроенных мной проблем, ты с достоинством встретишь всё, что ждёт тебя в будущем. После утомительных тренировок ты научилась бегать с рюкзаком, полным камней, с той же скоростью, с какой ты должна была бы бегать без него, – Тиалианна ласково улыбнулась Аниаллу, которая зачарованно слушала её, – значит, сбросив свою ношу, ты помчишься вперёд ещё быстрее. Сбрось тяжесть былого – она больше не может ничему тебя научить, а будет лишь помехой.

– Я заберу у тебя частицу своего духа, – Тиана лукаво улыбнулась, – этого «паразита», с помощью которого я управляю тобой, как любит называть её твой отец. Молчи, не надо, он не нуждается в оправданиях, – прижала к губам обвитый хрустальной змейкой пальчик богиня. – Но все… продукты вашего симбиоза останутся при тебе, ведь у тебя были два духа, но одна душа, которая училась у них обоих. Ты вскоре поймёшь, о чём я, не сомневайся.

Аниаллу медленно кивнула. Она без сожаления расставалась с одним из своих духов, оставляя всё, что с ним связано, позади, чтобы, как ей сейчас казалось, больше никогда не вспомнить об этом. Она и не думала спорить с Хозяйкой Судеб и возмущаться тем, что ей пришлось страдать столько лет – это были дела минувших дней, и эта боль осталась в прошлом, стала кошмарным сном, из которого пробудившаяся Аниаллу извлекла множество полезных уроков. Ругать Тиалианну за всё пережитое Алу было бы так же бесполезно и глупо, как корить Ланфейра тому, кто проснувшись в холодном поту, вдруг понимает, что всё это было лишь во сне и не может вмешаться в реальность.

– Тиалианна, скажи мне только, почему это было так… больно? – спросила сианай, и тут же осознала, что и сама уже в состоянии ответить на этот вопрос.

– Это просто, – чуть склонив голову к плечу сказала Тиалианна. – Представь, что в одном доме вынуждены жить два существа с очень разными привычками. Одно из них больше всего на свете ценит уют, красивые и удобные вещи, оно долго училось, хорошо работает, и поэтому у него все это есть. Еще оно любит наготовить много вкусной еды и собрать на веселую вечеринку своих друзей… Другой же обитатель этого дома считает, что у него высокое предназначение помогать всем, кто попал в беду, что любить надо всех без разбору и, следуя своему пути, он делится не только своим последним куском, но не стесняется прихватить и у богатого соседа. Могут ли ужиться эти двое, в общем-то совсем не плохие существа?

– Вот почему не бывает танае-алаев! – воскликнула Алу.

– Ты очень умная девушка, Аниаллу, – немного насмешливо похвалила алайку богиня. – И хорошо, что ты улыбаешься – будь ты послабее, те двое, что так много лет живут в доме твоей души, могли бы разрушить ее. Но ты все-таки и прежде всего алайка… А суть вашей расы – не каждого алая, как личности, а всей расы в целом, – в том, что называют «эгоизм». В отличие от альтруистов-танаев вы даже самые благородные свои поступки совершаете, только если они во благо этому коллективному эго, ну и каждому, конечно, от этого перепадает кусочек, – уже с улыбкой закончила Тиалианна и добавила: – Вот почему вы настолько сплочённая и не способная предать свою богиню раса.

– Но ведь не все танаи так добры к другим существам!

– Не все, – согласилась богиня. – Но это в их крови. Пусть и мизерная частичка, она всё равно вступила бы в противоречие с алайской натурой.

– И с драконами Веиндора так же?

– Ещё хуже, – кивнула Тиалианна, и Алу показалось, что богиня очень довольна тем, что она задала этот совершенно неожиданно пришедший ей в голову вопрос. – Они вообще не думают о себе, только служат другим. Как ты думаешь, Аниаллу, почему для твоего народа так опасно прибегать к магии чужих народов?

– Возмущение силы… – начала было Аниаллу, но Тиалианна снова остановила её, на этот раз прикоснувшись к губам алайки своей прохладной рукой.

– Нет, милая моя тал сианай, – ласково улыбнулась богиня, – с возмущением силы сталкивается любое существо, которое дерзнуло использовать чужой магический обряд. Но с алаями происходят куда более странные вещи: ваша природа здесь показывает свою двойственность.

– Ты хочешь сказать, что мы могли бы… могли обойти этот Закон?

– Не все… но вы, Тени, безусловно. Мне нужно было, чтобы ты научилась справляться с чуждой тебе силой, не отторгать, а подчинять её себе. Ведь есть столько замечательных заклятий Высшей магии, даже магии Света! В некоторых ситуациях она незаменима. Элаанским Небесным лучам или Молниям, конечно, тебе никогда не научиться, но и кроме них есть масса полезного – лезвия Малларда Хейна, например!