Вот умер человек, и не страшны болезни, Вот умер человек, и старость не страшна. Не важно, что вреднее, что полезней. И даже смерть ему уж не страшна.

Ты молод? Не печалься, постареешь. Не любишь? Полюбить еще успеешь. Ты глуп? Еще, быть может, помудреешь. Ты стар? Увы! Уж не помолодеешь.

Приходит смерть, сулит мне райский сад, Нашептывает в уши, точно сводня. Я говорю: пусть лучше будет ад, Но только чтобы завтра, не сегодня.

Под деревом близ моря я сижу, Под шелест волн и листьев я пишу. Кто ж автор песни, как решить не споря — Иль я, поэт, иль дерево, иль море?

Чем хочешь ты засеять это поле? Вот прорастет, тогда увидишь сам. Какую песню ты напишешь вскоре? Вот напишу, тогда узнаешь сам.

Обилию воды всегда я удивляюсь, Где нет земли, чтоб пашню поливать. Обилию земли я тоже удивляюсь. Где нет воды, чтоб пашню поливать.

Молиться бы — а я кропал стихи, Поститься бы — а я лакал вино. Прости, Аллах, за все мои грехи, Грешить уже недолго все равно.

Не верьте гадалкам, они наплетут, Что только прямые дороги нас ждут. Мне тоже гадали, я им доверялся, Но путь мой на деле кривым оказался.

Ремень отцовский в детстве очень страшен. Бывало, спрячусь, в угол и забьюсь. Я маленьким всегда боялся старших, Теперь я больше молодых боюсь.

Про старость люди б ничего не знали, Когда бы молодыми умирали. Мне молодость, конечно, не в укор, И старость мне, конечно, не позор.

Штаны в заплатках. Золотое детство, Хотел бы я опять в тебя одеться. Как хорошо бы снова стать юнцом, Застенчивым неопытным глупцом.

Ведя войска, Тимур и Чингисхан Топтали земли покоренных стран. Сегодня Чингисханы и Тимуры Свои же земли разоряют хмуро.

Перед войной мой старший брат женился, На свадьбе сапогами он гордился. Все гости тоже ими восхищались… Лишь сапоги от тех времен остались.

Роятся роем мысли в голове, А мне необходимы только две. Двух мыслей мне достаточно, поверьте, Одной — о жизни и одной — о смерти.

Поглядим мы на небо — пойдет ли дождь? Поглядим мы на поле — растет ли рожь? Поглядим друг на друга мы вновь и вновь Жива ли еще меж нами любовь?

Дождик бы нужен, его не видать, Солнце бы нужно, но мне поливать, Сколько болтал я, когда бы молчать, Сколько молчал я, когда бы сказать.

Давно я песен больше не пою, Давно стою у жизни на краю, Живу я жизнью пресной, невеселой, Она без песен, как еда без соли.

Кнутом коней голодных погоняют И сахаром кормить их обещают. Чем завтра сладкий сахар обещать, Не проще ли овса сегодня дать?

Я встретил женщину, она меня узнала, Она украдкой слезы вытирала. На жизнь мою она была похожа – И жизнь моя украдкой плачет тоже.

Я в прошлое гляжу — одной слезою плачу, Сегодня я живу — второй слезою плачу, В грядущий мрак гляжу — слезу роняю третью. Они как три Койсу — текут и не стереть их.

Цена на хлеб все выше с каждым днем, На человека — ниже с каждым днем. Когда все это будет продолжаться, Подумайте, к чему же мы придем.

По крепости стен о доме судить мы должны, По чистоте родников об ауле судить мы должны, По надгробным камням о людях судить мы должны, А о целой стране по чему судить мы должны?

По теченью ручья я бодро пошел. Но ручей вдруг исчез в песках. Уж если ручей пути не нашел, То поможет ли мне Аллах?

Что украшает голову — разум или папаха? Что украшает сердце — любовь или отвага? Но разум и отвагу беря с собой в путь, О легкой, о веселой жизни забудь.

Смотри: ущелье залили водой, Гордятся тем, что сотворили «Море», На дне мечеть, надгробья, сакли… Боже мой, Какое варварство, какое горе!

После первого бокала гость говорит, После второго бокала гость поет, После третьего бокала гость пусть поспит Или проводи, пусть домой идет.

Искал дорогу я, но только спотыкался, От мира ждал добра, но только ошибался, Правдиво жить хотел, но только ошибался, В любви признаний ждал, но сам лишь признавался.

Всю жизнь мою я истину искал, Всю жизнь мою ошибки совершал, Но понял лишь перед последней тризной: Ошибки были истиной и жизнью.

Вы, горцы, на горах среди камней селились, В ущельях каменистых вы теснились. Над вами небо звездами блистало Одно и то же. Но разве это мало?

Идут года, идет за веком век. То небо хмурится, а то оно синеет. Умнеет в жизни каждый человек. Но почему же человечество глупеет?

Козел пасется около реки, А рядом нож готовят резаки. Курбан-байрам веселый наступает, Козел пасется, ничего не знает.

Весна прошла, ее уж не догнать. Зима идет, ее не избежать. Любовь ушла, ее уж не вернешь. Могила ждет, ее не обойдешь.

Я в колыбели, спой мне песню, мама. Вот я на свадьбе, спой мне песню, мама. Вот я в могиле, спой мне песню, мама. Меня забыли. Спой мне песню, мама.

Смеются люди, если им смешно, А если горе, сразу слезы брызнут. Зурна играет, ей ведь все равно: На свадьбе ли играть, или на тризне.

Я ходить научился, чтоб к тебе приходить. Говорить научился, чтоб с тобой говорить. Я цветы полюбил, чтоб тебе их дарить, Я тебя полюбил, чтобы жизнь полюбить.

Меняются правители, вожди, Как летом облака или дожди. И только мной всю жизнь, не зная смены, Любовь и песня правят неизменно.

Мне кубок жизни щедро был вручен. Я пью его и мыслью удручен: Пить этот кубок надо до седин, Потише пей, ведь кубок-то один.

Любишь покой — коня не седлай, Любишь покой — любовь прогони, Сиднем сиди и тихонько считай Годы и дни, годы и дни.

Смотри — там очередь за водкой, за вином, За квасом, за бензином, молоком. И только кровь течет безвинно, Она дешевле кваса и бензина.

Дворец Букингемский. Стою под окном. Там спит королева, не зная о том, Какие в Аварии люди живут, Какие в Аварии песни поют.

Всю жизнь горел в огне моей любви. Огонь, меня сжигающий — в крови. Бояться ль мне теперь огня в аду, Куда, всего скорее, попаду?

В родной аул дорога привела, Не спрашиваю, как идут дела. Надгробья грязью обросли и мохом, А если так, живется людям плохо.