Мир итальянской оперы - Гобби Тито - Страница 54

Он пытается их облагоразумить, объясняя, что кое-что надо оставить на «черный день», а затем великодушно делит деньги поровну, поскольку вся компания отправляется в кафе. По правде говоря, многочисленные рукопожатия в этой сцене кажутся мне излишними. Воодушевление, с каким друзья принимают предложение Шонара покутить в кафе, можно передать и иначе. Если бы герои принялись начищать башмаки, тщательно причесываться, завязывать галстуки и тому подобное, сцена приобрела бы чуть больше живости.

При первом своем появлении на сцене (первое действие) философ Коллен мрачен, как туча («Вот неудача, право, не знаю, что делать»). По случаю Сочельника ломбард закрыт, а у него нет ни гроша. Коллен без пальто, вокруг шеи повязан длинный шарф, на шляпе снег. Он производит впечатление вдумчивого и серьезного человека, но любит пошутить, отпускает остроумные реплики и заразительно хохочет.

К деньгам он относится бережливее, чем другие. В то время как его друзья проматывают щедрые дары Шонара, Коллен покупает себе старомодного покроя плащ, слегка поношенный, но солидный, весьма соответствующий его облику философа. Кроме того, он приобретает редкий экземпляр старой немецкой грамматики, который показывает всем не без хвастовства. Заняв удобное местечко за столиком перед кафе, он не скрывает своего презрительного отношения к толпе обывателей.

В нем есть, пожалуй, что-то величественное. Кажется, за его поступками и словами таятся глубокие философские раздумья. Когда Рудольф знакомит Мими со своими друзьями, Коллен с комической важностью, но и с добродушием произносит: «Союз благословляю». Конечно, в этом угадывается и некая поза. Но кто из нас в молодости не вел себя примерно так же? Вспоминаю свои студенческие годы в Падуе: я стремился тогда «выделиться» любой ценой. Может быть, во мне говорила моя провинциальность, но, так или иначе, я поставил себе целью привлечь внимание университетского города к своей личности. Вместо галстука я носил какую-то ленту, обычно черного или темно-синего цвета, весьма прозрачно намекающую на героев «Богемы». Поверх ботинок надевал иногда гетры, вывернув их наизнанку. А один из моих приятелей набрасывал плащ подкладкой наружу – она ведь была из шотландки. О, Коллен с его маленькими странностями далеко не единственный чудак!

Он всегда неразрывно связан со сценическим действием и прекрасно отдает себе отчет в том, что происходит вокруг, хотя и не показывает этого. В моем представлении Коллен высокий и длинноногий, у него размеренная походка. В своем «новом» плаще, с редкой книгой в руках он выглядит достаточно солидно. Он знает, что его внешность привлекает взгляды окружающих. Джулио Нери был великолепен в этой роли, как и Итало Тахо, чье исполнение отличалось, пожалуй, большей глубиной и утонченностью. Но истинную полноту звучания голос Нери обретал в арии «Плащ старый, неизменный...». Казалось, мрачные звуки идут прямо из его сердца, выражая самую суть переживаний.

Гениальность композитора проявилась и в том, как он расположил это знаменитое соло. В последнем действии Коллен и его товарищи предаются безудержному веселью: им ничего не остается делать, кроме как потешаться над собственным полуголодным существованием. Они танцуют, ссорятся, в шутку вызывают друг друга на дуэли, но в их беспечном настроении по-прежнему угадывается печаль, звучит какое-то тревожное предчувствие. Трагическое ощущение нарастает, достигая кульминации во время шуточной дуэли, когда неожиданное появление Мюзетты нарушает беззаботную атмосферу.

Я полагаю, что в мизансцене следует предусмотреть еще одну дверь, как это обычно бывает в мансарде, кровать может стоять в другой комнате или находиться за пологом. Когда Коллен и Шонар сами переносят ее на нужное для действия место, комедия незаметно превращается в драму.

Зритель должен ощущать присутствие Коллена, хотя он почти бездействует. В то время как Мюзетта и Марсель устремляются навстречу друг другу, он вдруг замечает, что рядом с ним висит его знаменитый плащ. Он делает одно-единственное движение – покорно снимает плащ с крючка, – прежде чем начинает петь прекрасную арию, в которой Пуччини раскрыл образ Коллена и дал концентрированное выражение его чувств.

Многие – и вокалисты, и публика – воспринимают красивую арию «Плащ старый, неизменный...» всего лишь как соло для баса, чья партия почти не содержит сольных номеров. Это абсолютно не так! Пуччини как бы наносит последний штрих: дает исчерпывающую характеристику Коллена как личности и подводит итог ситуации, проявляя незаурядное драматургическое мастерство и редкий мелодизм. Коллену старый плащ говорит о многом. Он прощается не только с ним, но первым понимает, что их полупечальная-полувеселая жизнь подходит к концу. Прошлое уже не вернется. Превосходный сдержанный аккомпанемент с его неторопливым и задумчивым ритмом передает не только смирение героя, ведь Коллен, говоря, что взберется на «священную гору» («Il sacro monte»), прибегает к тонкой игре слов – на жаргоне это означает: отправиться в ломбард.

Музыка настолько выразительна, что исполнителю партии Коллена почти незачем заниматься ее интерпретацией, ему остается лишь вложить свою душу в музыкальные фразы и удалиться затем вместе с Шонаром.

Марселя и Мюзетту я решил объединить, так как они беспрестанно думают друг о друге, даже когда ссорятся и ненадолго расстаются.

Мюзетта занимает особое место среди обитателей Латинского квартала. Красивая девушка лет двадцати, почти неграмотная, но исключительно привлекательная, прирожденная кокетка. Ее положение в обществе постоянно меняется. Она то разъезжает в карете в роскошных туалетах, то возвращается в нищую мансарду, где ее всегда ждет Марсель, которого она искренне любит.

Мюзетта откровенно признается, что не может жить без роскоши и комфорта, что у нее довольно-таки взбалмошный характер. Своим многочисленным романам она не придает серьезного значения. Для нее «жизнь – безумная песня, а Марсель – постоянный припев»!

От природы обладая склонностью, почти талантом к расточительности, она одевается с безупречным вкусом, и когда рядом с ней богатый кавалер, Мюзетта отлично знает, на что потратить его деньги. Сообразительная, умная, отвергающая всякие условности, она повинуется лишь одному закону: своему капризу. Однако она и не разбитная девица, какой часто предстает в некоторых низкопробных спектаклях. У Мюзет -ты свой особый стиль.

Марсель – единственный мужчина, которого она по-настоящему любит. Быть может, потому, что только он способен причинить ей душевную боль. Но Мюзетта не представляет себе жизни без роскоши, для нее комфорт едва ли не залог хорошего самочувствия. А это требует денег, которых у Марселя нет.

Марсель, несомненно, наиболее положительный из четьфех друзей. У него хватает мужества позволить Мюзетте уйти и, несмотря на причиненные ему страдания, сохранить беспечный вид. Именно к Марселю, зная его отзывчивость, все обращаются за советом и помощью. В начале третьего действия, проделав долгий путь по заснеженному Парижу, к нему приходит Мими. Она восклицает: «Ах, вы мне помогите!»

Позднее Рудольф встречает его такими словами: «Марсель! Наконец-то!», как будто только он может разрешить все проблемы. А в печальном финале оперы именно к Марселю обращается Шонар, увидев, что Мими умерла (Рудольф еще этого не понял). «Она уж скончалась...» – говорит он, как бы спрашивая у товарища: «Что же теперь делать?»

Он – главный персонаж драмы, поэтому артисту, исполняющему его партию,, следует тщательно контролировать свои действия на протяжении всей оперы. Перемены в настроении Марселя, в его пластике исключительно важны для взаимодействия четырех друзей, когда они собираются вместе, и передавать их надо очень отчетливо. Во втором действии оперы есть впечатляющий выход Мюзетты: появившись у кафе, она приковывает к себе всеобщее внимание. Это доставляет ей удовольствие, а несчастный Альциндор, конечно, молит в душе Бога, чтобы его спутница вела себя благопристойно.