Святыня - Лихэйн Деннис - Страница 48

С минуту мы размышляли над услышанным.

Дезире наблюдала за нами, потом добавила:

— Распоряжение передавалось по цепочке. Когда оно спустилось к конкретным исполнителям, те и понятия не имели, откуда оно исходит.

— И опять-таки — зачем было стрелять в вашего отца?

— Могу лишь повторить то, что уже сказала, — они запаниковали. Вы ознакомились с материалами дела?

— Нет, — ответил я.

— Ну, если бы вы ознакомились, вы бы поняли, что убийцы не отличались интеллектом. Парни были туповаты, и выбрали их не за их мозги. Выбор пал на них, потому что, совершив убийство, они не стали бы переживать и терять из-за этого сон.

Я взглянул на Энджи. Объяснения были неожиданными и довольно странными, но по-своему логичными.

— Почему ваш отец хотел разделаться с вашей мамой?

— Она собиралась развестись с ним. И претендовала на половину его состояния. Он стал бы судиться с ней, а она выволокла бы на всеобщее обозрение всю грязь и все неприглядные факты их совместной жизни. То, что он купил ее, то, что изнасиловал меня, когда мне было четырнадцать, и продолжал насиловать все эти годы, плюс еще тысячи и тысячи известных ей секретов. — Она поглядела на свои руки, перевернула их ладонями вверх, потом опять вниз. — Очередной его задумкой стало убить ее. Подобное он практиковал и раньше, с другими людьми.

— И он хотел убить вас, потому что вы это знали, — сказала Энджи.

— Да, — сказала она свистящим шепотом.

— Откуда вам стало это известно? — спросил я.

— Когда она умерла, а он вернулся из больницы, я слышала его разговор с Джулианом и Грэмом. Он был в ярости, что трое убийц задержаны полицией и он не может с ними разделаться. Тем троим несказанно повезло, что их поймали с оружием и они сознались. Иначе отец нанял бы лучших юристов, чтобы их отпустили, подкупил бы судей, а потом убил бы их, едва они вышли бы на улицу. — Она несколько раз куснула нижнюю губу. — На свете нет человека опаснее моего отца.

— Мы начинаем склоняться к тому же мнению, — заметил я.

— Кого же застрелили в отеле «Амбассадор»? — спросила Энджи.

— Не хочу об этом говорить. — Дезире покачала головой, а потом поставила ноги на край стула, подняв колени и обхватив их руками.

— У вас нет выбора, — сказала Энджи.

— Господи боже! — Она прислонилась щекой к коленям и закрыла глаза.

Прошло около минуты, и я сказал:

— Попробуем подойти с другого бока. Зачем вы отправились в отель? Что заставило вас вдруг решить, что вы знаете местонахождение денег?

— Кое-что сказанное Джеем. — Она по-прежнему не открывала глаз и произнесла это шепотом.

— Что же сказал Джей?

— Он сказал, что в номере Прайса полно ведерок с водой.

— С водой...

Она подняла голову.

— Ведерок для льда, наполовину заполненных растаявшим льдом. И я вспомнила, что то же самое было и в мотеле, в котором мы раз остановились по пути сюда. Мы, то есть мы с Прайсом. Он все время бегал тогда за льдом. Брал лед маленькими порциями, никогда не заполнял ведерко до конца. Он сказал, что любит напитки со льдом. И чтобы лед был абсолютно свежим. И что лучший лед — это лед сверху, потому что в отелях они никогда не опорожняют машину до дна и внизу там остается грязь и талая вода, а сверху они намешивают все новый и новый лед. Помню, мне тогда еще показалось, что он что-то врет, но я не могла сообразить зачем. Я была тогда слишком усталая, чтобы думать об этом. А потом я уже начинала его бояться. Ведь уже на вторую нашу ночь он отнял у меня деньги и не пожелал говорить, где они спрятаны. Так или иначе, когда Джей упомянул о ведерках, я вспомнила Прайса в Южной Каролине. — Она вскинула на меня свои искрящиеся нефритово-зеленые глаза. — Они находились подо льдом!

— Деньги? — сказала Энджи.

Дезире кивнула:

— В мусорном пакете под слоем льда в машине на пятом этаже, как раз возле его номера.

— Ловко! — воскликнул я.

— Только достать нелегко, — сказала Дезире. — Надо ворошить лед, а руки плохо пролезают в дверцу машины. Прайс и застукал меня за этим занятием, когда вернулся от своих друзей.

— Один вернулся?

Она покачала головой:

— С ним была девица. По виду проститутка. Я и раньше уже видела их вместе.

— Девушка одного с вами роста, сложения и с таким же цветом волос? — спросил я.

Она кивнула:

— Она была на дюйм-два ниже, но заметно это было, если только нам встать рядом. По-моему, она была кубинкой и лицом, конечно, совершенно не похожа на меня. Но...

Она пожала плечами.

— Продолжайте, — сказала Энджи.

— Они втащили меня в номер. Прайс, видно, чем-то накачался. Он был как безумный, совершенно не в себе. — Она повернулась на своем стуле лицом к заливу, ее голос опять снизился до шепота. — Делали со мной всякое...

— Оба?

— А вы как думаете? — сказала она, не отрывая взгляда от залива. Голос ее был прерывистым, хриплым. — Потом женщина надела мою одежду. Для смеха, наверное? Меня закутали в банный халат и отвезли на Колледж-Хилл. Знаете этот район?

Мы покачали головами.

— Для Тампы это вроде как местный Южный Бронкс. Они сорвали с меня халат, вытолкнули из машины и с хохотом укатили. — На секунду она потянула к губам трясущуюся руку. — Я... Мне удалось выбраться оттуда. Я стащила с бельевой веревки какую-то одежду, проголосовала, попросив довезти меня до «Амбассадора», подъехала, а там уже было полно полиции, а в номере Прайса лежало тело, а рядом фуфайка, которую дал мне Джей.

— Зачем Прайс убил ее? — спросил я.

Она пожала плечами, покрасневшие глаза ее опять стали мокрыми.

— Думаю, потому, что ее заинтересовало, что это я там искала в машине для льда. Сообразить было нетрудно, а Прайс ей не доверял. Не знаю, конечно. Он был больной человек.

— Почему вы не связались с Джеем? — спросил я.

— Он исчез. Вслед за Прайсом. Я сидела на берегу в хижине, которую мы сняли, и ждала его, но его не было, а потом мне стало известно, что он в тюрьме, и тут-то я предала его!

Она стиснула челюсти, и слезы так и хлынули, струясь по ее щекам.

— Предали его? — удивился я. — Каким же это образом?

— Не пришла к нему в тюрьму. Господи, я подумала, что меня могли видеть с Прайсом, возможно, даже в обществе погибшей, так хорошую ли службу сослужит Джею мой визит к нему в тюрьму? Единственным результатом будет то, что еще я впутаюсь в это дело. Я растерялась, день-два ничего не соображала. А потом подумала: к черту, надо вызволять его оттуда, спрошу у него, где он держит деньги, и по почте пошлю поручительство.

— И что же?

— Но к тому времени он уже уехал с вами. А когда я вас нагнала... — Она вытащила из сумочки пачку «Данхилла», с помощью узкой золотой зажигалки закурила, сильно затягиваясь и откидывая голову, когда выпускала дым вверх, к небу. — Когда я вас нагнала, Джей, и мистер Кушинг, и Грэм Клифтон уже были мертвы, и мне не оставалось ничего, кроме как стоять в сторонке и наблюдать. — Она горестно покачала головой. — Как последняя идиотка поступила...

— Даже если бы нагнали нас вовремя, — сказала Энджи, — все равно вы не смогли бы ничего изменить.

— Как знать? А теперь уж и не узнаешь, ведь правда? — И Дезире грустно улыбнулась.

Энджи ответила ей такой же грустной улыбкой:

— Да. Правда. Не узнаешь.

Ей было некуда идти, и денег у нее тоже не было. Куда делись два миллиона, что с ними сделал Прайс после того, как, убив ту женщину, бежал из «Амбассадора», навеки осталось его тайной, которую он унес с собой в могилу.

Допрос наш, судя по всему, утомил Дезире, и Энджи предложила ей на ночь свой номер.

Дезире сказала: «Мне только вздремнуть немножко, и я приду в себя», — но когда пять минут спустя мы заглянули в номер Энджи, Дезире одетая лежала ничком на животе прямо поверх покрывала и спала крепчайшим сном.

Мы вернулись ко мне в номер, закрыли дверь Дезире, и тут раздался телефонный звонок. Это был Девин.