Святыня - Лихэйн Деннис - Страница 44

— Вот как?

— Да, вот так. — Я взглянул на него, а затем в двойное зеркальце, висевшее над его плечом, чтобы его начальство, или кто там смотрел в это зеркальце, тоже увидел мои глаза. — Я так полагаю, что у вас имеется три трупа, покореженный мост и газетные заголовки на первых страницах. А противу всего этого — лишь одна разумная версия, та, которую вот уже двенадцать часов как втолковываем вам я и моя партнерша. Но вы не имеете подтверждающих свидетельств этой версии. — Я скрестился с ним взглядом. — Или же имеете, но говорите, что не имеете.

— Говорю, что не имею? Это в каком же смысле, мистер Кензи? Ну давайте же, не стесняйтесь, выкладывайте!

— На другой стороне моста был человек. По виду любитель серфинга. Я помню, как после вашего прибытия с ним беседовали полицейские. Он видел происходившее. По крайней мере, частично.

Джефферсон улыбнулся. Улыбнулся широко, во весь свой зубастый рот.

— Джентльмен, на которого вы ссылаетесь, — сказал он, заглядывая в свои бумаги, — имеет семь предупреждений, в частности, за вождение в нетрезвом виде, хранение марихуаны, хранение кокаина, а также хранение у себя аптечного «экстази», за хранение...

— Вы говорите мне о том, что он хранил у себя наркотики. Я это понял, инспектор. Но какое это имеет отношение к тому, что он видел на мосту?

— Разве мама не учила вас, что перебивать людей невежливо? — Он погрозил мне пальцем. — Джентльмен, на которого вы ссылаетесь, ехал с просроченной лицензией, и при проверке его дыхания на наркотики был обнаружен каннабис. Мы задержали его почти в ту же минуту, как съехали с моста.

Я наклонился к нему через стол. Попав прямо в лучи его привычно-жесткого взгляда. Выдержать это, уж поверьте, было нелегко.

— Кроме меня с моей партнершей и наших еще дымящихся пушек, у вас имеется лишь свидетель, которому вы отказываетесь верить. Таким образом, отпустить нас вы не собираетесь, верно, инспектор?

— Вы правильно все поняли, — ответил он. — Расскажите-ка, как было дело, еще раз.

— Не-а.

Он скрестил руки на груди и улыбнулся:

— Не-а? Вы, кажется, так сказали?

— Да, я сказал именно так.

Он встал и, подняв кресло, перенес его через стол к моему стулу. Потом сел и зашептал мне в ухо, касаясь его губами:

— Ты в моих руках, Кензи, понятно? Ты наглая белая сволочь, ирландец вонючий, я с первого взгляда это понял, и я ненавижу тебя. А вот теперь скажи мне, что ты будешь делать?

— Требовать своего адвоката.

— Я этих слов не слышал, — шепнул он.

Не обращая на него внимания, я хлопнул по столу рукой.

— Я требую своего адвоката! — вскричал я, обращаясь к тем, кто находился за зеркальцем.

27

Мой адвокат Чезвик Хартман вылетел из Бостона через час после моего к нему звонка в шесть часов утра.

Когда в полдень он прибыл в управление полиции Сент-Питерсбурга, они изобразили полное неведение. Так как происшествие случилось на ничейной земле между графствами Пайнлас и Мэнати, они отправили его в графство Мэнати, в управление полиции Брадентона, сделав вид, что не знают, где мы находимся.

В Брадентоне же одного взгляда на костюм Чезвика ценой в две тысячи долларов и его дорожную сумку от «Луиса» полицейским оказалось достаточно, чтобы помурыжить его еще. Когда он вернулся в Сент-Пит, стрелки приближались уже к трем часам, стояла нестерпимая жара, и Чезвик тоже пышел жаром.

Я знаю трех людей, с которыми никогда не посоветовал бы связываться. Говоря «никогда», я говорю это совершенно серьезно. Один из них — Бубба, и причина этого должна быть вам понятна. Второй — это Девин Амронклин, коп из бостонского убойного отдела. Ну а третий, однако, это несомненно Чезвик Хартман — с последним связываться, думаю, опаснее, чем даже с Буббой или Девином, так как в арсенале его имеется несравненно больше оружия.

Один из лучших юристов по уголовным делам не только в Бостоне, но и во всем графстве, он берет примерно восемьсот долларов за час своей работы. И он всегда нарасхват. Живет он на Бикон-Хилл, имеет дом в Аутер-Бэнкс в Северной Каролине и летнюю виллу на Майорке. У него также имеется сестра Элиза, которой я несколько лет назад помог выпутаться из опасной ситуации. С тех пор Чезвик отказывается брать с меня деньги и готов пролететь 1400 миль через час после моей просьбы.

Но конечно, это перекореживает все его расписание, и когда еще вдобавок эти туземные копы отнимают его время своим недоброжелательством, его портфель и монблановская ручка превращаются в ядерную ракету и пусковой механизм.

Сквозь грязное окно комнаты для допросов я мог видеть помещение для инструктажа с жалюзи еще более грязными, и через двадцать минут после того, как Джефферсон оставил меня, там разразилась буря — в заставленное столами помещение ворвался Чезвик, а за ним целая орава полицейского начальства.

Полицейские ругались с Чезвиком и между собой, упоминая Джефферсона и какого-то лейтенанта Граймса, и когда Чезвик, распахнув дверь комнаты для допросов, вошел ко мне, среди полицейских был уже и Джефферсон.

Едва взглянув на меня, Чезвик тут же сказал:

— Дайте моему клиенту воды. Немедленно!

Один из полицейского начальства вернулся в помещение для инструктажа, остальные же гуськом потянулись ко мне. Чезвик склонился надо мной, разглядывая мое лицо.

— Вот хорошо. — Он покосился через плечо на потного седовласого полицейского с нашивками капитана на кителе. — По меньшей мере, три из его порезов на лице нарывают. Как я понимаю, плечо у него, возможно, сломано, но за бинтами мне ничего не видно.

— Знаете ли... — промямлил капитан.

— Сколько времени вы здесь находитесь? — спросил он меня.

— С трех сорока шести утра, — ответил я.

Он взглянул на свои часы:

— А сейчас четыре дня.

Он вскинул глаза на потного капитана.

— Ваше отделение виновно в нарушении гражданских прав моего клиента, а это преступление перед федеральным законодательством.

— Ерунда, — сказал Джефферсон.

Когда на стол передо мной были поставлены графин с водой и стакан, Чезвик, повернувшись к полицейским, поднял графин и достал из нагрудного кармана носовой платок. Он смочил платок водой, брызнув на ботинки Джефферсона.

— Слыхали о Родни Кинге, патрульный Джефферсон?

— Инспектор Джефферсон, — поправил его тот, разглядывая свои мокрые ботинки.

— Ну, это пока я еще не разделался с вами. — И Чезвик опять повернулся в мою сторону и принялся смачивать мокрым платком мои порезы. — Чтобы вам все стало окончательно ясно, джентльмены, вы сели в лужу. Не знаю, как делаются дела у вас здесь, и не хочу знать, но вы продержали моего клиента в невентилируемой каморке больше двенадцати часов, а это означает, что, какие бы показания он ни дал, судом они приняты не будут.

— Здесь есть вентиляция, — сказал полицейский, и глаза его сверкнули.

— В таком случае включите кондиционер, — сказал Чезвик.

Полицейский уже направился к двери, но тут же остановился и покачал головой, так как понял, какую глупость сморозил. Когда он вернулся, Чезвик встретил его улыбкой:

— Выходит, что кондиционер в этой комнате был отключен намеренно. Сделайте себе зарубку, джентльмены, так как основания для привлечения вас к суду у меня уже есть и число их множится каждую минуту. — Он отнял от моего лица платок и передал мне стакан воды. — Еще какие-нибудь жалобы, Патрик?

В три секунды я выдул полный стакан.

— Они грубо разговаривали со мной.

Он скупо улыбнулся мне и похлопал по плечу, отчего я готов был взвыть.

— Отныне разговаривать с ними буду я.

Джефферсон выступил вперед, приблизившись к Чезвику.

— Ваш клиент трижды выстрелил в человека. Его партнерша прострелила горло другому. Третий был сброшен с моста прямо в автомобиле, отчего и почил в водах залива Тампа.

— Знаю, — сказал Чезвик. — Я видел пленку.

— Пленку? — отозвался Джефферсон.

— Пленку? — отозвался потный капитан.