Мистик-ривер - Лихэйн Деннис - Страница 26

Но последняя ложь, думала Селеста, натягивая первые попавшиеся джинсы и подвернувшуюся под руку рубашку Дейва, может его погубить. Их погубить, потому что, постирав одежду и тем самым воспрепятствовав свершению правосудия, она вступила с ним в сговор. Если Дейв не скажет ей всей правды, она не сможет ему помочь. А когда придет полиция (а она придет, это ведь не телевизионный фильм, и самый тупой пьяница следователь там, где дело пахнет преступлением, даст им сто очков вперед), она моментально расколет Дейва, разобьет его версию, как разбивают яйцо о край сковороды.

У Дейва барахлила правая рука. Костяшки вспухли чуть ли не вдвое, а суставы запястья, казалось, вот-вот прорвут кожу. Он мог бы дать себе поблажку и не очень-то стараться с Майклом, но он не хотел. Если парень не освоит эти удары сейчас, то что он будет делать потом, в настоящей игре, где и мяч пуляют посильнее, и бита чуть ли не вдесятеро тяжелее?

Сын его был мал ростом для своих семи лет и слишком уж доверчив и наивен для этого мира. Доверчивость с первого взгляда читалась на открытом его лице, в выражении голубых глаз. Дейв любил это в сыне и в то же время ненавидел. Он не знал, сумеет ли мальчик вытравить в себе эту черту, но знал, что ему так или иначе придется это сделать, в противном случае жизнь обломает его. Эта хрупкая незащищенность — проклятие Бойлов. Именно из-за нее Дейва в его тридцать пять лет все еще принимают за подростка, а там, где его не знают, нередко отказываются продать бутылку спиртного. Волос на голове у него не меньше, чем у Майкла, морщин тоже не заметно, и голубые глаза ясны и бесхитростны.

Дейв наблюдал, как мальчик, расставив ноги, по всем правилам, высоко вскинул биту. Он чуть покачивался, согнув колени — привычка, с которой он постоянно боролся, но стойкая и неискоренимая, как нервный тик. Дейв, тут же решив воспользоваться случаем, сильным движением направил к нему мяч, маскируя маневр неполным взмахом руки, причем ладонь его отозвалась ноющей болью.

Майкл тут же перестал раскачиваться, уловив движение Дейва в самом начале, и как только мяч взвился над базой, как коршун кинулся на него. Дейв увидел, как лицо мальчика осветилось улыбкой надежды, смешанной с удивлением собственной ловкостью. Дейв чуть было не упустил мяч, но все-таки отбил его на землю, и улыбка сына моментально погасла, обрушив что-то в груди Дейва.

— Эй, — воскликнул Дейв, решив поощрить мальчика, — вот это игра, это я понимаю, молодец!

Майкл криво усмехнулся:

— Как же ты тогда отбил?

Дейв поднял мяч с травы.

— Не знаю. Наверное, потому, что я выше ростом, чем мальчики в младшей лиге.

Лицо Майкла опять осветилось, готовое расплыться в улыбке.

— Да?

— Вот скажи, ты видел во второй лиге таких высоких игроков?

— Нет.

— А я еще и подпрыгнул.

— Ага.

— Вот. Так что тренируйся и не сомневайся. Все будет как надо.

Майкл рассмеялся, довольный. Смех у него был звонкий, раскатистый, как у Селесты.

— Ладно.

— Но ты опять качался.

— Я знаю, знаю.

— Как только встал и принял позу, стой как вкопанный.

— А вот Номар...

— Про Номара я все знаю. И про Дерека Джитера тоже. Понятно, что это твои кумиры. Вот когда тебе будут платить по десять миллионов за матч, будешь покачиваться. А до тех пор что?

Майкл пожал плечами, роя землю носком ботинка.

— До тех пор что, я спрашиваю?

— До тех пор надо отрабатывать школу.

Дейв с улыбкой подкинул мяч в воздух, не глядя, поймал его.

— Но бросок был что надо.

— Правда?

— Господи, да эта штука на Стрелку летела, прямо за город.

— За город, — повторил Майкл и опять рассмеялся раскатисто, как мать.

— Кто «за город»?

Они оба повернулись и увидели Селесту — та стояла на заднем крыльце босиком, с затянутыми назад волосами, в рубашке Дейва навыпуск и в линялых джинсах.

— Мам, привет.

— Привет, лапка. Ты с папой едешь за город?

Майкл покосился на Дейва. Только они вдвоем понимали нелепость сказанного.

— Да нет, мам...

— Это про мяч. Майкл запулял его за город.

— Ах, мяч...

— Я здорово пульнул его, мам. Папа смог отбить только потому, что он такой длинный.

Дейв чувствовал ее взгляд, направленный на него, хотя смотрела она на Майкла. Она следила за ним, хотела о чем-то его спросить. Вспомнилось, как ночью она хрипло шепнула ему, поднявшись с кухонного пола, обхватив за шею, прижавшись губами к его уху:

— Я теперь — это ты. А ты — это я.

Дейв не очень понял, что она имеет в виду, но ему было приятно слышать ее голос. Эта хрипотца действовала возбуждающе.

А вот теперь он усмотрел в этом очередную попытку Селесты влезть к нему в душу, выведать что-то, и это его рассердило. Потому что, если влезет, не обрадуется и отшатнется.

— Что-нибудь случилось, милая?

— Да нет, ничего. — Она зябко обхватила себя руками, хотя утренний холодок уже почти рассеялся. — Послушай, Майкл, ты позавтракал?

— Нет еще.

Селеста кинула хмурый взгляд на Дейва, словно немного пошвырять мячик, прежде чем засесть за эти сладкие хлопья с молоком — бог знает какой грех.

— Твоя миска на столе. Молоко рядом.

— Хорошо. А то есть ужасно хочется.

Майкл уронил биту, и в стремительности этого движения, в том, с какой готовностью мальчик направился к лестнице, Дейв усмотрел предательство.

— Есть ужасно хочется? Я что, тебе рот затыкал, что ты не мог мне это сказать?

Майкл ринулся к матери вверх по ступенькам с такой скоростью, словно через минуту лестница может обрушиться.

— Пропускаешь завтраки, Дейв?

— А ты спишь до полудня, Селеста?

— Всего лишь четверть одиннадцатого, — возразила Селеста, и Дейв понял, что свежее чувство обновления, которое они испытали ночью на кухне, рассеялось как дым.

Он заставил себя улыбнуться. Хорошей улыбкой можно отгородиться так, что никто не пробьется.

— Как дела, милая?

Селеста спустилась во двор, и загорелые ноги ее на траве казались особенно смуглыми.

— Куда делся нож?

— Что?

— Нож, — прошептала она, оглядываясь через плечо на окно Макалистера. — Нож, который был у грабителя. Куда он делся, Дейв?

Дейв подбросил мяч и поймал у себя за спиной.

— Исчез.

— Исчез? — Она поджала губы, потупилась, глядя на траву. — Плохо, Дейв.

— Что «плохо», милая?

— Куда исчез?

— Исчез, и все.

— Ты уверен?

Дейв был уверен. Он с улыбкой смотрел ей в глаза.

— Точно.

— На нем ведь твоя кровь, твой ДНК, Дейв. Он так «исчез», что не может опять возникнуть?

Ответа на этот вопрос Дейв не знал и потому лишь молча глядел на жену, пока она не переменила тему.

— Ты утреннюю газету смотрел?

— Конечно, — сказал он.

— Есть что-нибудь?

— О чем?

— "О чем"! — негодующе прошипела Селеста.

— Ах, об этом... — Дейв покачал головой. — Нет, ничего нет. Учти, что время было позднее.

— Позднее. Брось! Ну а «Хроника событий»? Она печатается последней. Они обычно ждут полицейских сводок.

— Ты что, в газете работала?

— Мне не до шуток, Дейв.

— Конечно, милая. Я просто хочу сказать, что в утренней газете ничего нет. Почему — не знаю. В полдень посмотрим новости. Может, там что-нибудь будет.

Селеста опять опустила голову; разглядывая траву, она несколько раз кивнула своим мыслям.

— Мы можем что-то такое увидеть, Дейв?

Дейв слегка отпрянул.

— Я хочу сказать, увидеть что-нибудь про негра, избитого до полусмерти на стоянке возле... как называлось заведение, Дейв?

— А... «Последняя капля».

— Ну да... «Последняя капля».

— Так оно называлось, Селеста.

— Хорошо, Дейв, — согласилась она. — Ясно.

Она ушла. Повернулась к нему спиной, поднялась на крыльцо, вошла в дом, и Дейв слышал мягкие шаги ее босых ног на лестнице.

Вот так всегда с ними. Они покидают тебя. Может быть, не реально, не физически, но в мыслях и чувствах. Когда они нужны, их нет рядом. Так же было и с его матерью. В то утро, когда полицейские доставили его домой, она готовила ему завтрак, повернувшись к нему спиной, мурлыча «Старика Макдональда», лишь изредка бросая на него взгляд через плечо, улыбаясь нервной улыбкой, — так улыбаются малознакомому жильцу, который неизвестно еще как себя поведет.