Дай мне руку, тьма - Лихэйн Деннис - Страница 49

– Куда ты клонишь, Грейс?

– Ты водишься с такими людьми как... Бубба. А также Девин и Оскар. Ты живешь в мире насилия и окружаешь себя подобными людьми.

– Тебя это никогда не коснется.

– Это уже случилось. Черт. Хотя я знаю, ты скорее умрешь, чем позволишь кому-нибудь причинить мне зло. Физически. Я все это знаю.

– Но...

– Но какой ценой? Что с тобой происходит? Ты не можешь зарабатывать на жизнь чисткой канализационных труб, а, возвращаясь, благоухать мылом, Патрик. Это въестся в твои поры. Выхолостит тебя подчистую.

– А может, уже?

Миг тишины в трубке был долгим и мрачным.

– Еще нет, – сказала она. – Но это чудо. На сколько тебя хватит, Патрик?

– Не знаю, – сказал я сдавленным голосом.

– Я тоже, – проговорила она. – Но я не люблю осложнений.

– Грейс...

– Я позвоню тебе, скоро, – сказала она, и на слове "скоро" ее голос дрогнул.

– Хорошо.

– Доброй ночи.

Она повесила трубку, а я продолжал слушать гудки. Затем я сдавил пальцами сигарету и отшвырнул от себя пачку.

– Где ты пропадаешь? – спросил я Буббу, когда наконец достал его по мобильному.

– Во дворе магазинчика Джека Рауза в Саути.

– Чего ради?

– Потому что Джек сейчас там, как, впрочем, Кевин и большая часть всей команды.

– Хорошо же ты разделал Кевина, – сказал я.

– Для него Рождество уже наступило, да. – Он довольно хихикнул. – Старина Кев сосет свой супчик через соломинку, горемыка.

– Сломал ему челюсть?

– И нос тоже. Одним ударом двух зайцев.

– Но, Бубба, на глазах у Грейс? – спросил я.

– Почему нет? Должен тебе сказать, Патрик, женщина, с которой ты встречаешься, из разряда неблагодарных.

– Надеялся на чаевые? – съязвил я.

– Нет, всего лишь на улыбку, – сказал он. – На "спасибо" или хотя бы на благодарный кивок. Я бы все принял.

– Ты дубасил человека на глазах у ее дочери, Бубба.

– Ну и что? Он сам напросился.

– Грейс этого не знала, а Мэй слишком мала, чтобы понимать.

– Вот что я тебе скажу, Патрик. Просто для Кевина выпал плохой день, а для меня – хороший. Очень хороший.

Я вздохнул. Пытаться толковать Буббе о социальном договоре и принципах морали – это все равно, что вести разговор о холестерине с "Биг Маком".

– Нельсон все еще сторожит Грейс? – спросил я.

– Как ястреб.

– Пока все не закончится, Бубба, он не должен спускать с нее глаз.

– Он и сам не захочет. Думаю, он влюбился в эту женщину.

Я аж вздрогнул.

– Так чем, собственно, Кевин и Джек сейчас заняты?

– Укладывают вещи. Похоже, собираются в путешествие.

– Куда?

– Не знаю. Но выясню.

Я почувствовал едва ощутимую усталость в его голосе.

– Бубба.

– Да?

– Спасибо за охрану Грейс и Мэй.

Его голос потеплел.

– Всегда пожалуйста. Ты ведь сделал бы то же самое для меня.

Возможно, чуть деликатнее, но...

– Конечно, – сказал я. – Может, ты на какое-то время ляжешь на дно?

– Почему?

– Кевин может нанести ответный удар.

Он рассмеялся.

– Ну и что? – Он фыркнул. – Кевин.

– А как Джек? Может, ради поддержания авторитета он должен наказать тебя за то, что ты избил одного из его людей.

Бубба вздохнул.

– Джек – это мыльный пузырь, Патрик. Тебе этого не понять. Он, конечно, окреп, и он опасен, но только для хилых. Не для таких, как я. Он знает, чтобы вывести меня из игры, придется использовать невообразимую кучу народа, а если промахнется, надо готовиться к мировой войне. Он похож... когда я служил в Бейруте, нам раздавали ружья без пуль. Это и есть Джек. Ружье без пуль. А я – тот чокнутый шиит, который едет на грузовике с бомбами вокруг его посольства. Я – это смерть. А Джек слишком нежный, чтобы играть со смертью. Он ведь получил свой первый опыт власти довольно давно, еще в Ассоциации.

– О чем ты? – спросил я.

– "Охранная ассоциация Эдварда Эверетта", ОАЭЭ. Местная организация по охране правопорядка. Помнишь? Еще в семидесятых.

– Смутно.

– Да, черт возьми. Все они были добропорядочными гражданами, все жаждали защитить свою округу от негров, скандалистов и тех, "кто не так смотрит". Черт, мне самому дважды от них досталось. Твой старик так меня отделал...

– Мой старик?

– Да. Сейчас вроде смешно, столько всего было. Черт, отряд просуществовал каких-то шесть месяцев, но они заставили оболтусов вроде меня платить, когда попадались. Ничего не скажешь.

– Когда это было? – спросил я, так как из глубин моей памяти стали всплывать обрывки сцен – собрания в комнате отца, громкие, самоуверенные голоса, сопровождавшиеся звоном льда в стаканах, пустые угрозы в адрес похитителей автомобилей, нерадивых операторов, а также любителей граффити нашей округи.

– Не знаю. – Бубба зевнул. – Я тогда воровал колпаки с колес, значит, был еще сопляк. Наверно, нам было лет по одиннадцать-двенадцать. Думаю, год семьдесят четвертый или пятый.

– А мой отец и Джек Рауз...

– Были вожаками. Кроме них были еще, дай вспомнить, Пол Бернс и Терри Климстич, и забавный паренек, залетный, который вечно носил галстук, да, были еще две женщины. Никогда не забуду – они сцапали меня, когда я снимал колпаки с машины Пола Бернса, и стали бить ногами в ботинках, не очень сильно, но я поднял глаза и увидел, что это бабы... Охренеть!

– Кто были эти женщины? – спросил я. – Бубба?

– Эмма Херлихи и Дидра Райдер, представляешь? Бабы надрали мне задницу. Каково?

– Мне пора, Бубба. Скоро позвоню. Ладно?

Я повесил трубку и набрал номер Болтона.

Глава 28

– Что они сделали? – спросила Энджи.

Мы, то есть Болтон, Девин, Оскар, Эрдхем, Филдс и я, стояли у журнального столика в гостиной Энджи и разглядывали копии фотографии, которую раздобыл Филдс, разбудив редактора местного еженедельника "Дорчестер Коммюнити Сан", выходящего в округе с 1962 года.

Снимок находился рядом с хвалебной статьей, посвященной местной охранной ассоциации, и был датирован 12 июня 1974 года. Под заголовком "Соседи, которые не дремлют" начиналась статья, точнее, патетические излияния по поводу отважных подвигов ОАЭЭ, а также других подобных ей, как то: "Наблюдатели Адамс Корнер" из Непонсета, "Лига Сейвин Хилл", "Жители Филдс Корнер против преступности" и "Защитники Эшмонт Сивик".

В третьей колонке была цитата моего отца: "Я пожарник и одно знаю наверняка: огонь необходимо остановить на нижнем этаже, пока он не вышел из-под контроля".

– Твой старик умел кусаться даже словами, – сказал Оскар. – Даже тогда.

– Это было одно из его любимых высказываний. Он годами упражнялся в нем.

Филдс переснял фотографию членов ОАЭЭ на баскетбольном поле "Детской площадки Райна", на которой они пытались выглядеть одновременно вояками и добряками.

В центре группы мой отец и Джек Рауз, стоя на коленях, держали с двух сторон эмблему Ассоциации с трилистником в верхних углах. Оба будто позировали для футбольной открытки, подражая стойке нападающих форвардов: один кулак утоплен в землю, другая река держит эмблему.

Непосредственно за ними стоял еще совсем юный Стэн Тимпсон, единственный при галстуке. В этом же ряду слева направо разместились: Дидра Райдер, Эмма Херлихи, Пол Бернс и Терри Климстич.

– Что это? – спросил я и указал на маленькое черное пятно в правом углу снимка.

– Имя фотографа, – ответил Филдс.

– Можно его как-то восстановить, рассмотреть?

– Я вас опередил, мистер Кензи.

Мы повернулись и посмотрели на него.

– Этот снимок сделала Дайандра Уоррен.

Она была похожа на смерть.

Кожа ее была цвета гипса, а одежда, свисающая с исхудалой фигуры, вся в складках.

– Расскажите, пожалуйста, об "Охранной Ассоциации Эдварда Эверетта", – попросил я.