Тьма наступает (СИ) - Сыромятникова Ирина Владимировна "tinatoga" - Страница 19

Комары. Полчища всякой гнуси ежевечерне обрушивались на людей и животных, нас спасала магия Ирвина, как обходились прочие путешественники – я не представляю.

Фургоны трясло и дергало, стояла удушающая влажная жара, с болот несло тяжелым запахом гнили, а дорога смердела навозом и нечистотами. В довершении всего, прошел дождь и повозки стали поминутно тонуть в лужах и колдобинах. Маг, как мог, старался облегчить наше продвижение, но через неделю такого пути я просто осатанел и окончательно созрел для того, чтобы бросить здесь все пожитки и рвануть к суше налегке. Только мысль о том, как мне придется ночевать в этом аду без защиты заклинаний Ирвина, удерживала меня от этого шага.

Где-то на шестой день пути, я, к немалому удивлению, заметил в лиге от дороги, на одиноком холме остатки грандиозной крепости.

– Кому пришло в голову здесь строиться? – обалдело поинтересовался я у Жака, кивнув на руины.

– Это – Тарнхег Озерный, – процедил сквозь зубы Страж, налегая плечом на телегу.

С его последним усилием колесо вылезло из ямы и фургон прокатился немного вперед.

– Когда-то все это, – Жак обвел рукой безрадостный пейзаж, – именовалось Светлыми озерами и считалось, как говорят, прекраснейшим краем по эту сторону Иссы. Там, на востоке, из озер вытекала река Хелентир и через Красные горы устремлялась в Серединные равнины. Об ее радужных водопадах и пенных перекатах слагали поэмы, я видел их изображение в Гильд-Холле, на фресках в Зале Зеркал – такое описать невозможно. Тарнхег-на-Озерах был выстроен на острове и защищал весь этот богатый край от людей и нелюдей, ни кому ни когда не удавалось взять его стены штурмом. – По лицу Стража скользнула горькая усмешка. – А потом горы из Красных превратились в Проклятые и что-то там произошло – река перестала течь и озера разлились, долины заболотились и теперь Тарнхег практически обезлюдел, а путники матерятся, вспоминая о здешних местах. – Колесо фургона провалилось в очередную яму по самую ось, окатив нас фонтанами грязи. Жак аж зашипел от досады.

– А чтоб тебя! Ну-ка, навались!

Теперь-то я понял, почему большинство купцов предпочитают Илкенскому тракту путь через Сантарру – девять дней в тарнхегских болотах стоили месяца пути по Иссе.

Только вечером десятого дня дорога вынырнула из трясины и запетляла между заросшими ивняком холмами.

Мы взбодрились, даже лошади пошли веселей: всего в трех лигах от кромки болот раскинулся Кэмлон – первый ункертский город на нашем пути, просто жаждущий одарить усталых путников долгожданным приютом. В вечернем воздухе потянуло болотной сыростью, но колеса фургонов уже грохотали по пустынным улицам, следуя известному лишь Станису маршруту.

Вожделенная цель – дешевая гостиница – находилась в двух шагах от тракта. Два фонаря над воротами указывали припозднившимся странникам путь. Разглядеть во мраке вывеску мне не удалось, на стук и крики нам открыл хозяин с фонарем в одной руке и дубинкой в другой. Разглядев компанию, он пошире распахнул ворота, видимо, встречать замызганных до ушей путников ему было не впервой.

Все постояльцы уже спали. Сладко позевывающий конюх помог распрячь лошадей и вытащить из фургонов вещи. Хозяин узнал Мастера Лезвий и после короткой дискуссии отвел нам две большие комнаты на первом этаже. Кегарам предстояло ночевать в подвале.

Пока я, как зачарованный, смотрел на застеленную белыми крахмальными простынями кровать, разбуженные слуги натаскали воды в особую комнату, где стояла огромная дубовая бадья, позволяющая человеку залезть в нее целиком – близость Тарнхега требовала особого сервиса. Женщины мылись первыми, я – последним, но мне было на это наплевать. Умытый и умиротворенный, я добрался до своей постели и заснул сном праведника, который не в силах были смутить никакие видения.

Утром обнаружилось, что постоялый двор называется "Озерный король" и, если судить по названию, очень стар. Однако свойственного шаренским трактирам запустения в нем не было в помине – заведение выглядело чистым и опрятным.

Половина комнат пустовала, по словам служанки, это было скорее исключением, чем правилом – каждый, кто пересекал Тарнхег по Илкенскому тракту останавливался в Кэмлоне, так что гостиничное дело тут процветало.

Встав последним и не найдя своим скромным способностям применения, я плотно перекусил и решил сманить Натана на прогулку. Жак перехватил нас во дворе:

– Ты в Ункерте раньше бывал? – поинтересовался он у меня.

– Нет, – честно признался я.

– Ну, в общем-то, за тебя я не волнуюсь, – пояснил Страж, – просто помни: здесь к закону относятся особенно уважительно, никаких драк и дебошей и – боже упаси тебя препираться со стражниками! В городе много приезжих и стражи порядка с ними особенно не церемонятся. Поглядывай на Натана – он раньше тут бывал.

Оборотень решительно закивал головой.

Предостережения Жака меня особенно не смутили – в душе я всегда был против потасовок, в кармане звенела кое-какая мелочь и мне просто хотелось поглядеть на мир. Если Кэмлон был типичным ункентским городом, Ункерт мне определенно нравился. На память сразу пришел сент-аранский Нижний город, только улочки здесь были чуть шире, ухоженней и не столь многолюдны. Оштукатуренные двух-трехэтажные дома с многочисленными лавками и питейными заведениями образовывали более или менее ровные кварталы – ункертцы явно тяготели к порядку. Тут и там попадались тенистые зеленые скверики с цветниками и удобными деревянными скамеечками, такого в Сент-Аране я не видел.

О том, как много значит Кэмлон для обороны края, не давали забыть высокие стены пограничного ункертского форпоста, их можно было увидеть из любой точки города – громада крепости царила над домишками обывателей, золотые штандарты гордо реяли в вышине и алый грифон, словно живой язычок пламени, бился на полотнищах.

Гарнизон крепости жил своей собственной жизнью, я встретил на улице взвод марширующих солдат, прогулялся вдоль крепостных стен и сильно зауважал местные власти – века мира и присутствие магов не расслабили бдительности командования.

Укрепления выглядели именно так, как и должны – высокие каменные стены, обитые железом ворота с подъемной решеткой, пустошь в пятьдесят локтей шириной между ближайшими домами и глубоким рвом. Пограничники Ункерта бодро шагали по улицам, не страдали излишком веса и были прекрасно вооружены. Мне бы понравилось жить в таком месте.

Правда, у горожан обнаружилось предубеждение против собак – в трактир нас с Натаном не пустили, я решил проявить солидарность и мы перекусили пирогами, купленными у уличного торговца.

Неторопливая прогулка затянулась до вечера, на прогретых солнцем улочках потянуло холодной сыростью – напоминанием о близости болот – и я начал искать дорогу к "Озерному королю".

Натан бодро трусил впереди, безошибочно находя путь в пестроте городских кварталов. Мы вернулись к гостинице довольно поздно, но прежде, чем сумерки превратились в ночь.

Оборотень насторожился первый, я расслышал шум, только когда мы вошли в ворота – в доме определенно ругались, в подвале выли и шипели кегары. У дверей, со скучающим видом, стояли два крепыша в невыразительно серой одежде, в которых я сильно заподозрил Стражей.

Какого черта происходит? Конечно, здесь Ункерт и почем мне знать, чем обычно занимаются Стражи, но столь близкое присутствие слуг Гильдии лишало меня душевного равновесия. Я непринужденно проследовал к нашим фургонам, занимающим всю левую часть двора и невзначай запустил руку под правый борт ближайшего. Меч Лун по-прежнему был в своем тайнике, завернутый в зачарованную Ирвином кожу.

Я лениво привалился к фургону, держа под наблюдение двери дома, и шепнул Натану:

– Постоим здесь, может, дело не в нас, но кто знает?

Оборотень присел рядом, изображая утомленную дворнягу. Дверь гостиницы распахнулась и в нее протиснулись двое в сером, тянущие за собой третьего со скрученными за спиной руками. Связанным был Мастер Лезвий.