Чернильные стрелы (СИ) - Березняк Андрей - Страница 17

В ту ночь дом кластаро Гоммарде подвергся нападению шайки неизвестных разбойников. Они перебили всех, кто на свою беду выскочил на шум. Сам Клао Гоммарде отсутствовал, но его дочери не повезло оказаться в своей спальне. Душегубы вскрыли ей живот от лона грудины, вытянув внутренности на белый сатин простыни. Бедняжка, как рассказывали выжившие слуги, кричала долго, но на никто помощь ей прийти не посмел. Напоследок уже мертвой девушке выкололи глаза и отрезали уши.

Вернувшийся в Глевик-порт кластаро Гоммарде объявил награду – две тысячи золотых за голову каждого из нападавших. Но так и остался при деньгах и горе.

А Тойло, прекрасно знавший, что такое Три Рассвета победителя, и что такое приказ «огонь и ужас» на чужой земле, целый месяц еще вскакивал ночами в холодном поту. И вспоминал внимательный и оценивающий взгляд смуглого Гранто, велевшего именно ему провести лезвием по юному телу и… Дальше Шаэлью закрывал глаза и тихо стонал.

Зато за первую десятину он получил два короля. Огромные деньги.

Заданий грастери Тойло зачастую не понимал, но с самого начала не задавал вопросов по этому поводу. Как и остальные. В ватаге было десять человек, не считая пуаньи. Но братства, которое складывается у витаньери в одном отряде, не было даже рядом. На привалах и в трактирах в основном молчали, а если и говорили, то как-то нехотя. Нет, и истории рассказывали, и кости порой кидали, но чувствовалось, что связывает людей только плата за службу и мрачные тайны загадочных, но часто очень неприятных дел. Хотя порой случалось, что целый месяц ватага сидела в каком-нибудь городе, не занимаясь абсолютно ничем. Тогда Ройсали снимал дом, с обязательным условием – никаких слуг и хозяев. И тут витаньери, не сразу – через несколько дней – словно начинали оттаивать. Мрачность и замкнутость проходила то у одного, то у другого, и вот уже случалась совместная попойка, да и тренировки с клинками проходили не с кислыми рожами под окрики Гранто, а с весельем и дружескими подколками – как в любой ватаге витаньери.

Но вдруг появлялся проклятый пуаньи со своим «есть работа», и все повторялось: непонятное убийство ли, встреча с подозрительным типом, которую никто не должен увидеть, и горе бедолаге, случайно свернувшему не на ту улицу, а несколько раз – похищение молодой девицы и последующая передача оной опять же подозрительным типам.

Такие дела Тойло не любил. Вспоминал молодую кластарру Гоммарде в Глевик-порте.

Каждый раз после очередного задания пуаньи, отряд снимался с насиженного места и растворялся среди бесчисленных дорог Дельты, Маазло и Кравлы.

А потом, как раз после нелепой гибели во время переправы Олло Толстого, Ройсали решил вернуться в Септрери. То, что он из родного для Шаэлью королевства, он понял давно – и выговор, и титул позволяли понять это. Да и весь отряд был из одних септреров, исключая голову – национальность последнего Тойло так и не определил.

Дома – хотя до Нарви было и далеко, но Септрери Тойло полагал домом – дома заниматься теми вещами, которые ватага творила за границей, наемнику было неприятно. Что-то было такое в их делишках, что хотелось оставить за порогом, как размокшую глину сбивают с сапог перед дверью, не занося ее под крышу. Но выбирать вроде не приходилось, тем более что оплата по-прежнему была щедрой: два короля за десятину, в которой была «работа» и один – в спокойную.

Но в Арли, где отряд бездельничал аж два месяца, Тойло увидел человека, который мог отдавать приказы Ройсали. Грастери это злило, он всячески пытался показывать свой гонор, подкрепленный благороднейшим происхождением, но седеющий мужчина, одетый, словно зажиточный лавочник, на раздражение собеседника внимания не обращал. Как и не было ему дела до того, что их с Ройсали разговор случают все витаньери.

– Массо, не надо разговаривать со мной в таком тоне!

Пуаньи и его собеседник вошли в дом, продолжая начатый на улице разговор.

– Ройсали, уймите свою гордыню. Мне плевать на Ваши чувства, у нас есть дела, которые должны делаться. Давайте оставим эмоции благородным девицам и влюбленным студиоузам. Мне нужен результат, Вы за этот результат ответственны! Вы здесь остановились? Дайте мне вина что ли. Гостеприимство же!

Ройсали мрачно кивнул, и сам Гранто взял бутылку и два стеклянных бокала. Господин брезгливо смахнул со стула несуществующую пыль и сел, но руки при этом не отряхнул.

– Хорошее вино.

– В доме было, я не покупал специально, – попытался огорчить «лавочника» пуаньи, но тот не обратил внимания.

– Наш проект, – сказал тот, залпом осушив бокал, – движется по определенному плану. Ваша самодеятельность меня огорчает, честно Вам скажу. То, что Вы вытворяли в Кравле – это просто уксус глине!

– Я думал…

– А не надо было думать! Вам были даны подробнейшие инструкции, так извольте действовать в соответствии с ними!

Витаньери не дышали. Даже Гранто постарался слиться с пестрым гобеленом на стене.

Ройсали молчал. Он злился, причем больше от того, что возразить ему было нечего.

– Вы вообще нормальный человек, грастери? – это уже была фамильярность на грани бестактности и оскорбления. Не сомнение в нормальности, а поименовать пуаньи титулом без фамилии.

Но наниматель ватаги только скрипнул зубами, да излишне резко откинулся на спинку стула. От его вечной расслабленной вальяжности не осталось и следа.

– Вы наследили.

– А наши дела, по-вашему, не предполагают следов?

– Не таких! Я еще раз повторяю: у Вас были инструкции! Все было продумано, а Вы в своей «импровизации» позволили некоторым начать сопоставлять события, которые не должны связывать друг с другом! Вам это понятно?!

– Понятно, – пробурчал Ройсали, сдаваясь.

Его собеседник расслаблено осел, принимая капитуляцию. Вдруг его глаза на мгновение остекленели, но тут же вновь вернулись к своему прежнему состоянию – как у рыбы в тихом пруду.

Это же маг.

Заметил это Тойло, заметил и голова. Своим взглядом Гранто дал понять – никому ни звука! Шаэлью медленно моргнул – понял, мол.

– В общем где-то вот тут, – господин ткнул пальцем в карту, расстеленную Ройсали, – они появятся. Вы узнаете. Будет двое, оба должны умереть. Как – не важно, но умереть они должны с гарантией. Снесите им головы, нашпигуйте стрелами, порубите на части – главное, чтобы все было как можно быстрее, мне будет дорога каждая минута. Вы все поняли, Ройсали.

Грастери зло кивнул.

Глаза господина снова на мгновение изменились, и Тойло передернуло. Магов он не любил. Хотя раньше никогда с ними не встречался.

Но даже не из-за способностей этого плотненького человека витаньери Шаэлью вдруг начал нервничать. В конце концов, эка невидаль – чародей. Их, конечно, не так чтобы много, но и не редкость ведь. Универсерии с факультетами магов есть в каждой столице. Большинство выпускников, говорят, мало на что способны сверх того, что может быть дано простому человеку: Тойло и среди наемников видел несколько раз обычных воинов, которые могли добыть огонь без огнива, хотя и не обучались волшебству никогда. Вот дано с рождения, и все тут. Но попадаются ведь и истинные таланты.

Безымянный господин казался очень талантливым, это Тойло как-то ощущал прямо волосками на коже.

Только теперь, после разговора грастери Ройсали и этого мага витаньери по-другому посмотрел на все то, чем занимался последние пару лет. И раньше-то Шаэлью отнюдь не восторгался своей работой, но теперь он и в самом деле испугался. Одно дело – участвовать в малопонятных убийствах, грабежах и похищениях, пусть это и связано хоть с заговором против короны. Наемники не подсудны за деяния своих нанимателей, наемник, следующий путем Вито – это меч в руках того, кто ему платит. Даже участвуй Тойло в штурме дворца Его Величества Геверро Третьего, и случись такое, что ему не перережут глотку, а возьмут в плен, то судить за измену будут только устроителей заговора и тех, кто служит им по праву земли. Витаньери же должны быть отпущены после уплаты выкупа или отработки его на каторге легкого содержания.