Собрание сочинений. Том 1 - Симонов Константин Михайлович - Страница 85

На обратном пути смотрели

На лежавшие при дорогах

Танки, что здесь насмерть горели,

На деревья в черных ожогах,

На часовни без крыш и окон,

Все, как в оспе, в следах осколков.

Как от дому уже далеко...

А идти еще надо сколько!

Сколько будет еще, кто знает,

Этих - со звездой - пирамидок

На холмах, друг друга сменяя,

Не скрывающихся из виду!

Если б каждая, что теряла

Сына в каждом смертном бою,

Над могилой, как вы, стояла,

Принеся сюда скорбь свою, -

Даже только на этих склонах,

На просторах этих полей, -

Их не счесть бы - фигур, согбенных

Над могилами сыновей.

Плыл вечерний дымок над хатой,

И обочиною, сторонкой,

Шли молоденьких два солдата

С фронтовой, в сапогах, девчонкой;

И, как дома, тоненько-тоненько,

Позабыв, что кругом война,

Где-то пела вдали гармоника,

Чтоб слышней была тишина.

Генерал из машины вышел,

Посмотрел на красный закат

И угрюмо сказал: - Затишье! -

Так, как будто он виноват.

Вы смолчали, Марья Петровна,

Сами знали, что долг отца -

Путь оставшийся хладнокровно

За двоих пройти до конца.

Ну а вы? Неужели даже

И теперь он вас не поймет?

Что нужны вы ему - не скажет,

Здесь остаться не позовет?

Ночью, за невеселым ужином,

Встал, сказал сурово, без жалоб:

- Порознь, думаю, будет хуже нам,

Лучше, если б не уезжала.

Где-нибудь тебя определим,

Там, где надо, не как жену, -

В ППС или в политотделе

Довоюешь с нами войну.

Сел, замолк, словно снова нет его.

Да, недаром вы четверть века

И любили и знали этого

Неречистого человека,

Говорившего слово: "нужно",

Только - если уж до зарезу,

Говорившего слово: "дружба",

Только - если уж как железо,

И сидевшего терпеливо,

Ожидая от вас ответа...

Даже в горе почти счастливой

Вас минута сделала эта.

Утешенья, ласки - все мимо,

Все не вовремя, глупо, рано,

Только словом "необходима!"

Заживляют смертные раны.

Для того и позвал сюда:

- Ты нужна. Остаешься?

- Да!

Третью трубку курю, скучая

Без хозяина и хозяйки.

Головами тихо качая,

Липы шепчутся на лужайке.

И, как вежливые домочадцы,

Пошуметь отлетев в сторонку,

Даже дятлы в парке стучатся

Не как наши - редко, негромко.

Где-то близко тени мелькнули,

Под ногою ветка сломалась...

- Как вы тут без нас, не заснули?

Мы с женой загулялись малость!

Генерал садится в качалку,

Как обычно немногословный,

Тронув за конец полушалка,

.Чтоб присела и Марья Петровна:

- День в делах, а поближе к ночи

Так бывает домой охота...

Вот и ходим, дорожки топчем,

Мы ведь с нею оба пехота.

Кисть платка тихонько покручивая,

Погрустнев, притомившись за день,

Вы сидите с мужем, задумчивая,

В потемневшее небо глядя.

На земле кругом все немецкое,

А луна нездешняя - русская.

И, песком посыпана, детская

Вьется небом дорожка узкая,

Вьется вдаль надо всем, что пройдено,

Над местами, где муж служил,

Над полями, где сын за родину

Честно голову положил,

Над Курильской грядой бессонною,

Где небось уж рассвет встает

И где ваша дочь гарнизонную

Службу с мужем своим несет, -

С тем, казавшимся вам отпетым,

С тем отчаянным, с тем проклятым

Капитаном, что из Посьета

Взял увез ее в сорок пятом...

А теперь давно, как ни странно,

Они счастливы оба с Машею,

И зовут майора Иваном,

Как Ивана Степаныча вашего.

Тянет в небе далекой гарью...

Хорошо, что не только тут,

Что вторые Иван да Марья

На Курилах где-то живут

И что всюду, где есть военный

Самый маленький городок,

Есть и этот, обыкновенный,

Неразлучный, как вы, цветок.

1954

А. Г. И-ву

Все сердце у меня болит,

Что вдруг ты стал прихварывать,

Но мать об этом не велит

С тобою разговаривать.

Наверно, сам ты не велел,

А матери - поручено.

Пуд соли я с тобою съел,

Теперь уж все изучено.

Я раньше слишком зелен был,

Себе недотолковывал,

Как смолоду бы жизнь прожил,

Не будь тебя, такого вот -

Такого вот, сурового,

С "ноль-ноль", с солдатской выправкой,

Всегда идти готового

По жизни с полной выкладкой!

А вот как сорок с лишним лет

Вдали от вас исполнилось,

Невольно, хочешь или нет,

Вся жизнь с тобою вспомнилась,

С того начала самого,

В Рязани, на Садовой,

Где встретился ты с мамою

И я при ней - готовый,

Единственный и неродной...

И с первой стычки - в угол!

Теперь я знаю, что со мной

Тебе бывало туго.

Но взял меня ты в оборот,

В солдатскую закалку,

Как вотчим струсит, не возьмет,

Как лишь отцу не жалко.

Отцу, который наплюет

На оханья со сплетнями:

Что не жалеет, чуть не бьет

Ребенка пятилетнего,

Что был родной бы, так небось

Не муштровал бы эдак!

Все злому вотчиму пришлось

Слыхать от дур-соседок!

Не знаю, может, золотым

То детство не окрестят,

Но лично я доволен им -

В нем было все на месте.

Я знал: презрение - за лень,

Я знал: за ложь - молчание,

Такое, что на третий день

Сознаешься с отчаянья.

Мальчишке мыть посуду - крест,

Пол драить - хуже нету!

Но не трудящийся не ест -

Уже я знал и это.

Знал, как в продскладе взять паек,

Положеный краскому,

Как вскинуть вещевой мешок

И дотащить до дому,

Как в речке выстирать белье

И как заправить койку,

Что хоть в казарму ставь ее -

Не отличишь нисколько!

Пожалуй, не всегда мой труд

Был нужен до зарезу,

Но ты, отец, как жизнь, был крут,

А жизнь - она железо;

Ее не лепят, а куют;

Хотя и осторожно -

Ей форму молотом дают,

Тогда она надежна.

Зато я знал в тринадцать лет: