Журнал «Если», 2005 № 09 - Арсеналь Леон - Страница 55

Наконец Катя опустила лук и устало села на траву.

– Все, руки больше не держат, – пожаловалась она. – Хватит на сегодня.

Никита собрал и внимательно осмотрел стрелы. Поврежденных среди них не оказалось.

– Ты молодец. У тебя все лучше и лучше получается, – похвалил он.

– Все это бесполезно, – грустно вздохнула Катя. – Все напрасно.

– О чем ты?

– Ты сам знаешь. Нам отсюда никогда не выбраться. Мы здесь умрем, да?

– Мы не умрем, если сами того не пожелаем, – намеренно грубо сказал Никита. – Мы учимся здесь выживать и уже кое-чему научились. И научимся еще многому.

– Разве есть в этом какой-то смысл?!

Никита глубоко вздохнул, сделал паузу и заговорил неторопливо, взвешенно, обращаясь, пожалуй, не столько к Кате, сколько к самому себе, отвечая на свои собственные, тысячу раз заданные вопросы.

– Мы могли погибнуть уже несколько раз. Нас могли убить солнце и жажда в скалах посреди пустыни. Мы могли умереть с голоду здесь, если бы не научились добывать пищу, и пока это у нас неплохо получается. В конце концов, нас могли сожрать местные хищники, которых мы только-только начинаем узнавать, однако теперь, когда у нас есть надежное убежище, зверью это вряд ли удастся. Да, мы многого не знаем об этом мире, поэтому он для нас остается опасным. Пока. С каждым днем наши знания увеличиваются. А значит, шансы выжить – тоже.

– Но ради чего, Никита?

– Не знаю, – честно ответил он. – Знаю только, что погибнуть – значит проиграть. Выжить – сделать хотя бы один шаг к победе.

– Победа, – грустно усмехнулась Катя. – Слово-то какое. Совсем оно нам не подходит…

Никита шагнул к ней и обнял за плечи. Как ему показалось, это было объятие старшего товарища, брата, он собрался решительно возразить, утешить, воодушевить и уже набрал было полную грудь воздуха, но все его благородные намерения угасли, едва он ощутил запах Катиных волос. Она прижалась к нему всем телом и подняла лицо. Это был их первый поцелуй. Никита удивился, что он состоялся так поздно, и тут же мысленно рассмеялся своему удивлению. Да разве у них было прежде время для поцелуев? Ее мягкие, сладкие губы стали главной драгоценностью этого мира…

Пурпурный туман, отделивший их двоих от прочей Вселенной, был прорезан и расколот пронзительным, истошным криком Ленки. Они отпрянули друг от друга, подхватили оружие и помчались к пещере.

Хотя и Ленку, и Серегу они увидели живыми и невредимыми, открывшаяся картина не могла успокоить даже на самое короткое время. Стая из пяти красных зверей – Никита ни на секунду не усомнился, что именно эта стая встретилась им сегодня в лесу – атаковала стоянку. Два хищника кругами ходили вокруг костра, не отрывая глаз от подвешенного на жердях мяса, схватить которое не позволял жар костра. А три остальных окружили валун, на который успели забраться Сергей и Ленка. Пока борьба шла без какого-либо успеха для обеих сторон: Серега отмахивался копьем, от ударов которого звери ловко уворачивались и тут же вновь бросались в атаку, забежав с другой стороны. Осажденных до времени спасала лишь несогласованность в действиях хищников, нападавших не одновременно, а порознь.

– Стрелы! – крикнула Катя, и Никита бросил ей половину связки.

Хищники их уже заметили. Те, что вертелись у костра, подняли головы, на миг замерли и вначале неторопливо, а потом все быстрее и быстрее побежали навстречу. Никита воткнул копье в землю. Две стрелы свистнули в воздухе практически одновременно. Никита попал в грудь набегающего зверя, однако особого вреда причинить ему не сумел: стрела отскочила в сторону, а хищник лишь на мгновение сбился с шага, хотя этого мгновения хватило, чтобы Никита успел отбросить лук и схватить копье. Выстрел Кати – случайно или нет! – оказался намного более удачным. Второй зверь с диким воем закрутился на месте, пытаясь избавиться от стрелы, угодившей ему в глаз.

Но эту картину Никита уловил лишь краем сознания, потому что в следующий момент его собственный противник взвился в прыжке. Выставленное копье попало в плечо, пробив мускулистую плоть и углубившись в нее до древка, мощный толчок выбил копье из рук Никиты, он успел лишь броситься в сторону, чтобы не угодить под летящее на него тело. Зверь покатился по земле и судорожными ударами лапы отшвырнул копье, которое Никита тут же подхватил и вновь замахнулся, готовясь к отпору, но животное не пыталось продолжить атаку. Сильно припадая на переднюю лапу, раненый зверь побежал к лесу. С копьями наперевес, с воплями Никита и Катя ринулись на помощь товарищам. Осаждавшие валун хищники не приняли боя. Сбившись тесной кучкой, щелкая челюстями и подвывая, они бросились в лес и скоро исчезли среди деревьев.

Остался только тот, которого подбила Катя. Он все так же кружил на одном месте, мотая башкой. Движения его становились все медленней, наконец он повалился на бок, дернулся в последний раз и замер. Выстрел Кати оказался на редкость точным. Стрела через глазницу проникла в мозг и застряла под черепом.

– Будем считать, что нам повезло, – наклонившись над животным, Серега разглядывал разинутую пасть, снабженную комплектом мощных зубов. – Этого яблоками питаться не уговоришь.

– Они напали на нас, потому что посчитали добычей, – сказал Никита. – Значит, раньше им люди не попадались.

– Или наоборот, – возразил Серега. – Они прекрасно представляют нашу гастрономическую ценность. А повезло нам в том, что они оказались довольно трусливы. Вроде земных гиен.

– Их приманил запах жареного, – сказала Ленка. – А мы были конкурентами в борьбе за кусок мяса.

– Думаю, сюда они больше не рискнут вернуться, – предположил Никита. – Мы показались им слишком опасными, и они этого не забудут. Гиены не нападают на более сильных хищников. И на человека крайне редко. Очень умные, кстати, животные.

– Было бы неплохо, если бы эти умницы сообщили все это своим товарищам, – хмыкнул Серега. – Но лично я на их сообразительность не надеюсь.

– По крайней мере, хорошо, что других хищников тут нет, – сказал Никита.

– Мы их просто еще не видели, – парировал Серега.

– А летающие ящеры? – напомнила Катя.

Все замолчали. Действительно, о ящерах они забыли. Но эти существа не встречались им после того, самого первого дня.

– Если люди им не попадались, значит, их здесь вообще нет, – напряженно сказала Ленка, и каждый из них понял, какой смысл она вкладывала в слово «здесь».

– Кроме нашего друга Жернова с компанией, – пробурчал Серега. – Интересно, кстати, где они?

– Ты так желаешь с ними встретиться?

– Пожалуй, нет, – подумав, помотал головой Серега. – Зверей тут и без них хватает.

…Посреди ночи ударила гроза. Гром грохотал несколько часов почти без перерыва, и его раскаты на этот раз не позволили услышать загадочный низкий гул, будивший их каждую полночь.

– Ничего не получится! – Ленка раздраженно пнула черепки. – Все это бесполезно!

Очередная попытка изготовить глиняный горшок окончилась неудачей. Их изделия, вылепленные из озерной глины, неизменно давали трещины и лопались при обжиге в костре. Вершиной успеха совместных усилий сделалась пара уродцев, емкостью не более стакана.

– Значит, нужно поменять режим обжига, – солидно изрек Серега, тут же заработав злобный взгляд Ленки.

– Это штаны нужно менять, когда мокрые, – без всякой связи с темой крикнула она и скрылась в пещере, сильно хлопнув внутренней дверцей тамбура.

– Опять на нее накатило, – огорчился Серега. – Кать, ну чего я такого сказал?

– Да ничего, все в порядке, это у нее пройдет, – Катя вздохнула и отправилась вслед за Ленкой – успокаивать.

Этот мир был очень похож на Землю, в некоторых отношениях даже превосходил ее, он оказался не слишком суровым к людям. Здешняя зима вряд ли могла быть холодной – вечнозеленая растительность леса говорила о том, что они находятся в зоне, подобной земным субтропикам. Наверное, таким должен был выглядеть библейский Эдем, но все-таки это была не Земля. Постоянная угроза голода миновала, им не приходилось больше посвящать все силы и мысли проблеме элементарного выживания, и потому каждого из них все чаще охватывали приступы тоски. В этом чужом мире они были пленниками, без вины приговоренными к пожизненному заключению. Сильнее других страдала Ленка. Порой она взрывалась вспышкой немотивированной агрессии и раздражения или внезапно сникала, замыкалась и ложилась в уголке пещеры, словно больной зверек.