Журнал «Если», 2005 № 09 - Арсеналь Леон - Страница 26

– Но…

Я хотел напомнить, что мы не просто люди, а корпорации, но Фостер меня перебил:

– А теперь, мистер Данн, я вас спрашиваю: кто из нас не имеет по крайней мере нескольких скелетов в шкафу?

– Интересно, почему вы так откровенны? – пробормотал я, неловко ерзая на стуле.

– Насколько мне известно, это именно та добыча, за которой вы охотитесь, – пояснил Фостер, пронизывая меня хищным взглядом. – Но я бы решительно не советовал вам, мистер Данн. Прежде всего вам будет трудно доказать преступный сговор. Более того, вы скоро обнаружите, что цена такого поступка неприемлемо велика.

Он скорбно покачал головой.

– Нет, в этом нет ни малейшей выгоды. И кроме того, крайне неразумно.

– Ты должен дать ему альтернативу Эд, – неожиданно прогремел на всю комнату голос Риктера.

Я удивленно вскинул глаза. Риктер безмятежно взирал на нас со своих высот.

Лицо Фостера едва заметно омрачилось.

– Я как раз подхожу к этому.

– Итак, мистер Данн, – продолжал Риктер, – мы хотели бы предложить вам контракт, который будет выгоден финансово и удовлетворит ваши гражданские чувства.

– Я заинтригован.

– Видите ли… – начал Риктер.

– Видите ли, мистер Данн, – перебила, в свою очередь, Эставиа, бросив извиняющийся взгляд на Риктера, но, несмотря на то, что он явно порывался докончить фразу, пояснила: – В наши дни всякий стремится разработать и изготовить системы, основанные на принципах биологии, однако, уверена, в мире всегда найдется место для физики.

Риктер громко откашлялся.

– Физика во многих отношениях одна из самых фундаментальных дисциплин.

– И мы хотим применить ее, чтобы сделать наше общество как можно более стабильным и экономически устойчивым, – оживленно добавила Эставиа. Я сообразил, что она и Риктер занимались научными аспектами, а на долю Фостера выпала деловая часть проекта. – Именно в этом вы можете помочь нам.

– Каюсь, в колледже я вечно пропускал лекции по физике.

– Но вы, без сомнения, слышали о квантовой механике? – спросила Эставиа.

– Вы никогда не задавались вопросом, – протянул Риктер, – почему атом так устойчив? Почему вращающиеся вокруг ядра отрицательно заряженные электроны не «сбегают» и не притягиваются к положительно заряженному ядру?

Похоже, Риктеру нравилось пространно высказываться по любому вопросу. Возможно, это импонировало его математическому уму.

– Откровенно говоря, я не задавался этим вопросом.

– А следовало бы, – упрекнул Фостер. – Потому что это ответ на вопрос: что делать с овцами всего мира.

– А вот теперь понял, – улыбнулся я. – Вы собираетесь уменьшить овец до размера электрона.

– Мы не шутим, – возразила Эставиа. – Их необходимо разделить на дискретные уровни. Атом так стабилен именно потому, что орбиты электронов дискретны и могут иметь только определенные значения. Они не являются непрерывными. Они не похожи на числовую ось, где числа имеются в каждой и всех точках. Они больше напоминают точки, выстроившиеся в линию.

Риктер снова откашлялся и произнес:

– Идеальное общество, состоящее исключительно из стабильных Структур.

– Ну да, – согласился я. – Как кастовая система. Но мне это не кажется таким уж заманчивым.

– Вы неправильно поняли, – покачал головой Фостер. – Мы совершенно не хотим принуждать и ограничивать людей. Никакого тоталитаризма. Люди по-прежнему будут иметь право и возможность двигаться вверх. – И, бросив на меня многозначительный взгляд, добавил: – И падать вниз тоже.

Я немного подумал, прежде чем предположить:

– И все это имеет какую-то связь с информацией, иначе меня бы здесь не было. Полагаю, вы собираетесь манипулировать информацией, проходящей через эти самые интеллектуальные средства поиска. Я не ошибся?

Фостер и Эставиа заулыбались и дружно кивнули.

– Но я не понимаю, каким образом вы планируете достичь этих дискретных уровней.

– Взгляните на дело с другой точки зрения, – посоветовал Риктер. – Скажем, вы участвуете в игре, где обязательно присутствуют судьи, требующие выполнения правил. Учтите тот факт, что во время игры судья, скорее всего, вынесет несколько таких решений, с которыми вы не согласитесь. Позвольте спросить: когда вы вероятнее всего начнете горячо оспаривать наказание, назначенное вам судьей – когда счет в вашу пользу или когда вы безнадежно проигрываете?

– В мою пользу, разумеется. Иначе это уже не имеет никакого значения.

Риктер улыбнулся, очевидно, признав во мне хорошего ученика.

– А теперь рассмотрим следующие сценарии. Когда вы больше расстроитесь – из-за несостоявшегося повышения или плохой оценки на экзамене: если проиграли десятую долю очка сопернику или если цель все равно оставалась безнадежно далека? И подумайте о противоположной ситуации: в каком случае стоит тревожиться за работу – при условии, что ваши оценки всего лишь достигают минимального уровня или приближаются к максимальному?

– Так вот что вы задумали…

Должен признать, это умно. Все оценки, отметки, результаты экзаменов, собеседований, суждения, служебные характеристики – все проходит через каналы связи, потому что как же еще осуществить передачу? А если цифрами оперировать так, чтобы распределение образовывало дискретные группы? Можно манипулировать индивидуальными множествами, можно – известной статистикой… любым способом вы сумеете отнести большинство людей в одну категорию или другую. И поскольку персональные данные в основном конфиденциальны, собираются и распределяются автоматическими системами, никто не думает перепроверять результаты или слишком углубляться в детали. Все слепо доверяют официальным выводам. Но если внедрить в каналы связи то, о чем я только что узнал, тогда все становится ясным, четким и определенным. Меньше неоднозначности – меньше эмоций. Меньше опасных колебаний.

– Полагаю, это можно проделать таким образом, что никто ничего не заподозрит.

– Совершенно верно, овцы ничего не заподозрят, – согласился Фостер. – Но нам нужны специалисты в области информации, чтобы осуществить и поддерживать работу системы. Риктер составил общий план, определил оптимальные параметры распределения. Теперь дело за программистами. Для того, чтобы достичь стабильности, мы просто создаем дискретные распределения.

Эставиа неожиданно просияла.

– Поверьте, мы не собираемся влиять на реальную экономику или чей-то социальный статус. Ни в коем случае. Влияние распространяется исключительно на психологию овец.

– Это очень важно, – вставил Риктер. – Главное отнюдь не действительное состояние мира, а то, что люди воспринимают в качестве состояния.

– Кроме этого важно кое-что еще, – возразил я, уже готовый пояснить, что именно имею в виду, но слово вертелось на кончике языка, а вспомнить его я не мог.

– Красота плана – в легкости его осуществления. – Глаза Фостера хищно блеснули. – Современные системы связи имеют, как вам известно, мистер Данн, всего один канал. Как просто их контролировать! К счастью, прошли те дни, когда бесчисленное количество каналов управлялось бесчисленным количеством компаний и шло по бесчисленным количествам сетей.

– Понятно.

Я снова откинулся на спинку стула. Фостер и Эставиа пристально за мной наблюдали.

– План идеальный, – убеждал Фостер. – Мы сделаем кучу денег и заодно решим проблему овец. Рано или поздно нам все равно придется этим заняться.

– С каждым годом их все больше и больше, – оживилась Эставиа. – Стремительно растущая популяция. Кое-кто из них достаточно компетентен, чтобы сделать небольшой, но необходимый вклад в экономику, однако в целом они вряд ли стоят налогов, которые с нас тянут. И они вечно жалуются, вечно хотят больше. Гораздо больше, чем гарантируют их способности.

– Неприятности с овцами начались с тех пор, как корпорации впервые стали уменьшаться, – добавил Фостер. – Теперь, когда подавляющее большинство корпораций состоит из одного человека, ситуация становится критической. Вы, надеюсь, готовы признать, что это самые невинные меры, которые мы можем принять в отношении потенциальных смутьянов. Нужно каким-то образом держать их в узде, а этот способ куда более человечен и справедлив, чем многие другие.