Трещина во времени - Л'Энгль Мадлен - Страница 28

Мэг едва успела сдернуть с носа свои собственные очки и надеть принадлежащие миссис Кто. В спешке одна дужка соскользнула с уха, и очки лишь каким-то чудом не свалились. Стараясь уклониться от несущегося на нее Чарльза Уоллеса, Мэг навалилась на прозрачное окно… и пролетела сквозь него. Она оказалась в камере, где в прозрачной колонне был пленен ее отец. Неловкими пальцами она поправила чудесные очки миссис Кто, а свои пока спрятала в карман.

– Отдай их сейчас же! – рычал Чарльз Уоллес. Он уже был в камере вместе с ней, тогда как Кельвин застрял с той стороны, несмотря на отчаянные попытки прорваться следом.

Мэг пинком отшвырнула Чарльза Уоллеса и подскочила к колонне. Она охнула, как будто проскочила через какую-то черную ледяную преграду. Но она проскочила!

– Папа! – закричала девочка, сжимая его в объятьях.

Ах, как она ждала этого момента! И не только с той минуты, как миссис Которая выдернула их с Земли, увлекая в это путешествие, но все эти бесконечные дни и месяцы, когда перестали приходить письма, когда соседи стали сплетничать из-за Чарльза Уоллеса, когда миссис Мурри на краткий миг не сдержала своего горя и одиночества. Это был тот самый вожделенный момент, начиная с которого все и всегда должно было идти лишь самым чудесным образом!

И она приникла к папе, не помня себя от восторга. Это было так прекрасно, это дарило ей такое утешение: полузабытые объятия сильных рук, способных отвести любую беду, и само присутствие этого дорогого для Мэг человека.

Ее голос прерывался от счастливых рыданий:

– Ох, папа! Ох, папочка!

– Мэг! – воскликнул он с радостным изумлением. – Мэг, что ты здесь делаешь? А где ваша мама? И мальчики?

Она оглянулась назад, за границы колонны: вот же он, Чарльз Уоллес, стоит в камере, и чуждое выражение исказило его лицо. Она снова обернулась к отцу. Нет, у них не было времени на восторги и объятия.

– Нам надо вернуться за Чарльзом Уоллесом, – напряженно промолвила Мэг. – Немедленно!

Ее отец как-то странно ощупывал ее лицо, и прикосновения его сильных ласковых пальцев зародили страшную догадку: она видит его, видит Чарльза в камере и Кельвина в коридоре, но папа не видит ни ее, ни мальчиков! Чувствуя, как душа проваливается в пятки, Мэг едва совладала с приступом паники, но все же заставила себя посмотреть отцу в глаза. Нет, они оставались такими же яркими и живыми, как прежде! Она помахала рукой у него перед лицом – никакой реакции.

– Папа! – позвала она. – Папа! Ты меня не видишь?

– Нет, Мэг, – он снова обнял ее и прижал к себе.

– Но я-то вижу тебя, папа… – и тут ее осенило. Едва Мэг опустила очки миссис Кто и глянула поверх них, то очутилась в совершенно непроглядной тьме. Решительным жестом девочка сорвала очки с себя и вложила в руки отцу: – Вот!

– Милая, – он осторожно держал очки в пальцах, – вряд ли от твоих очков будет польза!

– Но это же очки миссис Кто! Это не мои! – выпалила Мэг, как будто эти слова что-то могли объяснить ее папе. – Папочка, попробуй их надеть, очень тебя прошу! – затаив дыхание, ничего не способная разглядеть, она вслушивалась в каждое его движение. – Ну что, теперь ты видишь, папа?

– Да, – ответил он. – Да. Теперь вижу, что стена прозрачная! Как оригинально! Я почти вижу, как в ней движутся атомы! – его голос зазвенел прежней, такой знакомой Мэг радостью познания и открытий. Вернувшись из лаборатории после особенно удачного дня, отец как раз таким тоном делился с женой своими достижениями. И тут Мэг услышала: – Чарльз! Чарльз Уоллес! – и сразу следом: – Мэг, что такое с ним приключилось?! Он заболел? Это ведь наш Чарльз, я не ошибся?

– Папа, его забрал Предмет, – торопливо объяснила она. – Он подчинился Предмету! Папа, нам надо его спасти!

Мистер Мурри надолго умолк. Мэг физически чувствовала те мысли, что мелькают у него одна за одной, хотя он нарочно не стал рассуждать вслух при дочери. Наконец он сказал:

– Мэг, я здесь пленник. Меня держат уже…

– Папа, плевать на стены! Ты можешь пройти сквозь них! Я же прошла в колонну, чтобы попасть к тебе! Это все очки миссис Кто!

Мистер Мурри не стал тратить время на расспросы о миссис Кто. Он тут же провел эксперимент, пощупав руками стенку колонны.

– Я бы так не сказал, она вполне твердая на вид.

– Но я же прошла сквозь нее! – настаивала Мэг. – Иначе как бы я здесь оказалась? Может быть, эти очки помогут тебе перераспределить атомы? Попробуй, папа!

И снова она затаилась в ожидании, а вскоре почувствовала, что осталась в колонне одна. Мэг раскинула руки, но они натолкнулись на гладкие твердые стены, обступившие ее со всех сторон! Одна-одинешенька в этой вечной тьме и молчании! На девочку снова нахлынула паника, но откуда-то издалека раздался папин голос:

– Мэг, я возвращаюсь за тобой!

В темноте чувства Мэг обострились настолько, что она ощутила движение атомов, пропускающих его обратно в колонну. В том доме, который им предоставили на мысе Канаверал, была такая смешная занавеска между гостиной и кухней из нанизанных на ниточки бусин. Она казалась сплошной, но через нее можно было спокойно пройти. Мэг долго не могла отучиться зажмуриваться всякий раз, проходя сквозь занавеску, но когда сумела подавить страх, с большим удовольствием проскакивала через нее бегом – только бусины шелестели, смыкаясь за спиной.

– Мэг, обними меня за шею, – приказал отец, – и держись что есть сил. Зажмурься и ничего не бойся! – мистер Мурри взял дочку на руки, а она обхватила его ногами за пояс и приникла к груди. Когда Мэг проходила через колонну, в очках миссис Кто, то едва успела почувствовать неприятный холод и тесноту. Но теперь, без очков, к ней подступила та липкая, вязкая Тьма, которую они видели еще раньше, в космосе вокруг Камазоца. Чем бы ни являлось это Темное Нечто, захватившее Камазоц, оно несомненно проникло из космоса и на саму планету. Мэг даже на какой-то миг испугалась, что эти липкие щупальца вырвут ее из папиных рук. Но папа лишь сильнее прижал девочку к себе, и она чуть не задушила его, стиснув шею, но не поддалась панике. Она не сомневалась, что папа любит ее, и если уж он не сумеет вынести ее из колонны, то вернется и останется с ней. И ей ничего не грозит, когда папа держит ее на руках.

И вот они оказались снаружи. Теперь в центре камеры светилась холодная, но совершенно пустая колонна.

Мэг беспомощно замигала, едва различая расплывчатые фигуры папы и Чарльза, и не сразу догадалась, в чем дело. Ну конечно, ее очки остались в кармане! Но вот очки надеты, и мир стал достаточно четким для ее близоруких глаз.

– Предмет очень сердится! – повторял Чарльз, раздраженно притопывая ножкой. – Предмет очень сердится!

Мистер Мурри поставил на пол Мэг и опустился на колени перед младшим сыном.

– Чарльз, – ласково окликнул он. – Чарльз Уоллес!

– Чего тебе надо?

– Я же твой папа, Чарльз! Посмотри на меня!

Мутные голубые глаза кое-как сфокусировались в одной точке.

– Привет, пап, – прозвучал равнодушный голосок.

– Это не наш Чарльз! – вскричала Мэг. – Ох, папочка, Чарльз Уоллес совсем не такой! Его забрал Предмет!

– Да, – устало кивнул мистер Мурри. – Понятно, – но он все же открыл объятия и сказал: – Чарльз. Иди ко мне.

Мэг с облегчением подумала, что папа все исправит. Вот сейчас Чарльз очнется, и все кончится.

Но Чарльз оставался совершенно равнодушным к распростертым перед ним рукам. Он так и застыл перед отцом, отведя взгляд в сторону.

– Посмотри на меня! – настойчиво произнес мистер Мурри.

– Нет.

– Тебе следует говорить мне «Нет, папа» или «Нет, сэр»! – в голосе мистера Мурри зазвучала непривычная строгость.

– Да брось, папуля, – прозвучал в ответ холодный голос Чарльза Уоллеса. Того Чарльза Уоллеса, который когда-то, до Камазоца, мог поразить или разозлить своими странностями и необычностью, но никогда, ни за что не позволял себе грубость. – Здесь рулят другие!