По следам рыжей обезьяны - Мак-Киннон Джон - Страница 7

Я попытался обойти бамбуки кругом, но когда наконец проломился сквозь чащу, орангов было не видать и не слыхать. Я ждал, терпеливо осматривая окружающий лес, и отыскал Мэри высоко в кроне дерева, футах в пятидесяти от меня. Дэвид играл отдельно, держась одной рукой за пружинистую ветку, а Мэри не сводила с него глаз. Раскачиваясь, он смотрел в мою сторону, но сначала он меня не видел, потом внезапно заметил, втянул голову в плечи и с громким повизгиванием бросился к матери. Мэри обхватила его руками, прижала к себе и вместе с Дэвидом, уцепившимся за нее сбоку, стала продвигаться вдоль ветви, которая все больше прогибалась под ее весом, а затем перемахнула на следующее дерево. Уже близилась ночь, и я не стал преследовать орангов, зная, что они устроят ночные гнезда неподалеку. Я отправился в обратный путь, срубая молодые деревца, чтобы найти это место завтра утром.

Когда стемнело, по джунглям разнесся жуткий, умноженный эхом вопль танггила. Я пробивался напропалую сквозь густой подлесок, не обращая внимания ни на что, даже на острые шипы ползучих лиан, — я видел только светящийся циферблат своего компаса. Ярко светила луна, и у подножия деревьев были разбросаны неровные пятна света. Держась направления на юго-восток, я уже через час пришел домой и сразу же отправился на вечернее купание. Моих помощников все еще не было, так что я сварил себе рис, открыл банку аппетитных мясных консервов и собрался лечь спать. Но я все время вспоминал свою встречу с орангами и был слишком взволнован, чтобы уснуть. Вертелся с боку на бок на своем жестком ложе из коры и очень жалел, что у меня нет сетки, за которой можно было бы укрыться от докучных комаров и песчаных мух.

Я вскочил задолго до рассвета, сунул в мешок банки, пластиковый плащ и торопливо направился к лесу. Я пошел по слоновой тропе до маленькой речки, а там опять двинулся по компасу на северо-запад. К девяти часам я понял, что прошел мимо подковообразного гребня и забрел гораздо дальше, чем вчера. Повернул обратно вниз по склону, но вместо реки вышел к мелкому ручейку. Было ясно, что я забрался слишком далеко. Пошел вброд по руслу ручья, следуя за всеми его извивами и поворотами. Вдруг замечаю на песке следы трехпалой ступни. Такой след мог быть только у одного животного — бадака, двурогого носорога. Следы вели вниз по течению и были совсем свежими. Случись это в другое время, я бы обязательно пошел по следу и постарался увидеть это редкостное, почти легендарное животное, но на этот раз я отчаянно старался быть целеустремленным в своих исследованиях — ведь я приехал изучать орангов, а не носорогов. Откуда мне было знать, что пройдет год, прежде чем я снова увижу следы носорога.

Я вышел из ручья, взобрался на невысокий холм и пошел по звериной тропе к следующему гребню. Заметив какое-то движение слева, нырнул в кусты и затаился. Крохотный коричневый мавас быстро спустился вниз из кроны высоченного дерева и весело запрыгал по ветвям прямо в мою сторону. Когда он оказался поближе, я увидел, что он крупнее, чем мне показалось с первого взгляда, и ему примерно года три. Он был весь чудесного шоколадного цвета, с розовыми кругами вокруг глаз-пуговок и блестящей безволосой головкой. Я назвал его Мидж (Кроха). Он взобрался на сук всего в каких-нибудь двадцати футах от меня, но я скорчился за стволом земляной пальмы, и он меня не заметил. С громким треском молодое деревце описало широкую дугу по направлению к нему и резко откачнулось обратно: крупная самка перемахнула на дерево, где сидел Мидж, и стала карабкаться к нему. На минуту мне показалось, что это та же пара, которую я видел вчера, но малыш был слишком большой и, по моим соображениям, до подковообразного гребня было довольно далеко.

Мне хотелось, чтобы животные привыкли ко мне и перестали бояться, поэтому я как бы случайно побрел в их сторону и присел, с притворным увлечением раскапывая небольшую ямку в земле. Животных как будто не встревожило мое внезапное появление, но оба принялись кричать — странные всхлипывающие повизгивания сопровождались утробным ворчанием самки Маргарет. Она рассматривала меня несколько минут, потом взобралась повыше и стала ощипывать губами молодые листочки, пригибая ветки свободной рукой. Мидж, не в силах устоять перед таким лакомством, присоединился к ней. Раз в несколько минут Маргарет переставала есть и смотрела, как подвигаются мои раскопки, издавая все те же странные звуки и встряхивая одну-две ветки, а потом снова принималась за еду. Но ее все больше раздражал незваный гость, поэтому она бросила еду и учинила форменный скандал. Одним рывком она отломила от дерева целый сук, небрежно уронила его, наклонилась и стала следить, как он с шумом валится вниз. Громко крякая «лорк, лорк, лорк», она с треском сломала еще одну ветку и принялась грозно ею размахивать. Потом бросила ее вниз и с интересом воззрилась на меня: какое впечатление произвели эти силовые приемы? Мне не хотелось ее разочаровывать, и я, притворившись испуганным, тихо удалился и сел в сторонке, чтобы продолжать свои наблюдения с более почтительного расстояния.

Однако оказалось, что над моей головой в гнезде пряталась маленькая самочка оранга, и она в свою очередь принялась трясти ветки, так что мне пришлось уворачиваться от целой лавины летящих вниз обломков. Я отступил, но молодая обезьянка, не теряя боевого задора, перебралась за мной и снова подвергла меня массированной бомбардировке ветками. Когда тяжеленный кус сухого дерева грохнулся на землю, чуть-чуть не задев меня, я ретировался всерьез и окопался в таком месте, откуда мне были видны все три обезьяны. Новая самочка угомонилась и сидела, наблюдая за мной. Я решил назвать ее Милли. Маргарет и Мидж все еще лакомились листьями, и у меня было время, чтобы хорошенько рассмотреть Милли в бинокль. На вид ей было лет семь, она была темно-шоколадного цвета, с узким черным личиком и большим ртом. Шерсть у нее была такая редкая, что она смахивала на большого паука, перебирающегося с ветки на ветку.

Маргарет и Мидж отправились в путь вниз по склону, двигаясь характерным для орангов способом: медленно взбирались и раскачивали деревья, перемахивая с одного на другое, — этот способ движения позволяет орангам перемещаться, не спускаясь на землю.

Я оставил Милли, которая внимательно смотрела мне вслед со своего дерева, и последовал за ее удаляющимися друзьями, держась на порядочном расстоянии, чтобы не мешать им. Они взобрались на высокое дерево, усыпанное мелкими яйцевидными плодами рамбутана (нефелиума). Мидж устроился на недосягаемой для взгляда верхушке дерева, а Маргарет принялась кормиться на нижних ветвях. Время от времени она басовито похрюкивала, но, судя по всему, смирилась с моим присутствием и решила наесться досыта. Это было крупное животное более светлой окраски, чем ее спутники, с пронзительными блестящими глазами и торчащими рыжими усами. Волосы у нее на голове поднимались плотным густым пучком, обрамляя широкое лицо.

Очистив от плодов все ветки, до которых могла достать, Маргарет повернулась и принялась объедать следующую ветку. Куски кожуры, падавшие с более высоких ветвей, выдавали кормившегося там невидимого Миджа, но с той стороны, где мы оставили Милли, не доносилось ни звука. Мало-помалу они стали есть все ленивее, и Маргарет подолгу сидела не двигаясь, ухватившись за верхнюю ветку длинной рукой.

Солнце подбиралось к зениту, и становилось все жарче. Маргарет лениво передвинулась поближе к стволу и пригнула две ветки, положив их поперек развилки большого сука. Довольная своей работой, она устроилась на этом спартанском ложе. Мидж все еще кормился, поэтому я подкрался на несколько метров ближе, чтобы видеть его. Я смотрел, как он играет, трясет сучья и сгибает ветки. Подтянув к себе несколько веток, он подогнул их себе под ноги, устроив маленькое игрушечное гнездо. Потом нагромоздил еще несколько веток себе на голову, гулко постучал себя ими по спине, дергая их вверх и вниз, и, наигравшись, широко раскинул руки, так что ветки рассыпались вокруг него. Видимо, ему надоело играть, он оставил свое гнездо и спустился к Маргарет. Одной рукой он уцепился за ее спину, а другой — за ветку над головой и отдыхал в такой позе, молчаливо наблюдая за мной.