Подняться на башню - Андронова Лора - Страница 36

— Как и все они, — согласился с ней незнакомый женский голос.

Дверь отворилась, и в комнату вошла настоятельница. Ее сопровождала бледная невысокая монахиня с пышными седыми волосами, казавшимися в свете лампы серебристым облачком. Ойна уставилась на гостью, раскрыв рот.

— Откроем сердца чистоте, — спохватилась она в последний момент.

— Откроем сердца чистоте, — ответили старшие сестры. Самния поманила девочку рукой:

— Ойна, познакомься, это — мать Полонна, настоятельница Убарского монастыря. Помнишь, что о нем рассказывали на уроках?

— В стенах монастыря расположен Убарский храм — величайшее святилище во славу Всемилостивой Амны, заученно отбарабанила Ойна и, подумав, добавила: — Там хранится Сердце. Оно помогает служительницам Амны совершать разные чудеса. А Чистые охраняют его и поддерживают в нем силу.

Мать Полонна кивнула:

— Все верно. — Она подошла к девочке, легко коснулась пальцами ее лба и улыбнулась. — Ты бы хотела там побывать?

Ойна недоверчиво вскинула глаза на настоятельницу Самнию. Та еле заметно наклонила голову. — Очень! Очень сильно! Если это возможно…

— Для маленькой Чистой — возможно, — сказала Полонна. — Едем?

Девочка задохнулась от восторга: — Прямо сейчас?

— Конечно. На улице нас ждет гельмар. Стоит поспешить, пока погода совсем не испортилась. По дороге мы залетим еще за двумя воспитанницами — в Хан-Хессе и Велерию.

— Гельмар! — Карие глаза Ойны сделались похожими и блюдца.

Она приподняла подол юбки и закружилась по комнате. Путешествие! Настоящее долгое путешествие! По воздуху! На чудесном пушистом гельмаре!

— Это большая честь, дитя мое, — добавила Самния. Высокая награда.

— Я… Я так рада! Ойна прижала руки к груди. — Спасибо! Спасибо большое!

— Беги собирайся, — велела девочке Полонна.

В сумерках мокрая шерсть гельмара казалась темно-серой, почти черной. Он лежал, широко расправив крылья, и косился на людей большим любопытным глазом. Крыша Убарского храма, служившая посадочной площадкой, была чистой, круглой, покрытой вязаными дорожками.

Ойна сидела, привалившись к боку гельмара, и осторожно поглаживала зверя по носу. Ее слегка мутило: сказывалась многочасовая тряска в воздухе. Рядом с ней, возле бортика крыши, стояли Герма и Тинель — девочки из приютов Хан-Хессе и Велерии. Чуть в стороне мать Полонна беседовала со встречавшими гостей сестрами.

— Покушать бы, — печально вздохнула светленькая розовощекая Тинель, разглядывая полный людей монастырский двор.

Ойна сморщила носик.

— Сперва, наверное, молиться пойдем, — предположила Герма.

— На ночную, благодарственную, — согласилась Тинель.

— С умерщвлениями, — добавила Ойна.

Теперь вздохнули все три. По крыше размеренно застучал дождь. Полонна закончила разговор, накинула на голову капюшон и вернулась к своим подопечным.

— Пошли, — сказала она, обнимая девочек за плечи. Они направились к двери, ведущей в глубь храма, спустились вниз по широкой каменной лестнице.

— А куда мы идем? — полюбопытствовала Ойна.

— Хочу вас кое с кем познакомить.

— С кем?

Настоятельница улыбнулась:

— А сами не догадываетесь?

— С Чистыми? — замирая, предположила Герма.

— Именно. Они давно ждут вас.

— Ждут нас? — Румяные щеки Тинель порозовели еще больше. Полонна снова улыбнулась и ничего не ответила.

В нижнем святилище их ожидало несколько десятков сестер. Все почтительно приветствовали девочек, заглядывали им в глаза, старались прикоснуться хоть к краешку одежды. Ойна смущенно озиралась и втягивала голову в плечи: подобное внимание казалось ей не слишком приятным.

В зале было прохладно и немного сыро — словно в заброшенном погребе. Стены покрывал замысловатый орнамент, по трехгранным колоннам вился плющ.

— А где же Чистые? — шепотом спросила Герма.

— Не знаю, — отозвалась Тинель — Этих вроде бы слишком много. Наверное, они просто сестры.

В то же мгновение толпа расступилась. Посреди святилища, на небольшом возвышении, стояла скульптурная композиция: три женщины в монашеских одеждах держали на вытянутых руках прозрачный сияющий кристалл — Чистое Сердце Амны. Тусклые блики свечей играли на белых мраморных лицах, на гладких плечах, на волосах.

— Мамочки, — всхлипнула Ойпа, цепляясь за юбку настоятельницы, — они же каменные.

Тебе так кажется, дитя мое, — сказала Полонна, подталкивая ее вперед.

Ойна отпрянула, извернулась, чтобы бежать, но тут одна из статуй повела головой и ожила. По бледным щекам разлился румянец, потеплел цвет кожи, просветлели глаза.

— Подойдите, — проговорили белые губы.

Голос звучал глухо и бесцветно, но в нем заключалась сила, противиться которой было невозможно. Вытянувшаяся в струнку Герма обреченно вздохнула и шагнула к Чистым. Следом двинулась Тинель. Ойна схватила ее за локоть, хотела потянуть назад, но вместо этого сама последовала за ней.

— Я не хочу, — шептала она, пытаясь заставить непослушные ноги повернуть назад. — Не хочу, не хочу…

Девочки встали рядом с Чистыми, и неяркий свет, исходивший от Сердца, коснулся их, заключая в круг. Воздух стал свежим, утренним, напоенным едва уловимыми запахами цветов.

— Амна, Матерь Пресвятая, отвори свои объятия, — раздались вдалеке слова молитвы, — Дай нам силы…

— Не хочу, — упрямо повторяла Ойна. — Отпустите меня! Слышите? Отпустите!

Она не могла пошевелить даже мизинцем. Тело больше не желало ей подчиняться.

— Ты должна, — ответил ей хор из трех голосов. — Вы должны. Должны.

— Я не хочу, мне страшно! — Ойна перешла на крик. — Почему я?!

Спокойные ясные глаза смотрели на нее с осуждением.

— Вы должны. Сменить. Нас.

На плечо Ойны легла чья-то тяжелая рука, и кожу сковало холодом. Ледяные нити потянулись по спине, бедрам, рукам. От пола по щиколоткам поднимался мороз, полз к коленям. Она зажмурилась, и стылая волна накрыла ее с головой.

Прошло несколько часов, и резвый галоп коней сменился рысью. Впереди, оживленно разговаривая, скакали Риль и Нестор Нурр. За ними следовали Хельв и Лэррен. Дремавший на ходу Подер замыкал колонну.

— Почему ты ее так странно называешь? — шепотом спросил юноша.

— Эйне ма — это обращение к старшим по возрасту и положению, — пояснил эльф. — У нас, знаешь ли, принято уважать почтенное поколение. Высокий ранг предков искупает нечистоту ее крови.

— А она почтенная?

— Да уж не юница, — с раздражением ответил Лэррен.

«Не юница» обернулась и с усмешкой посмотрела на сородича. Потом бросила несколько слов скульптору и остановилась, поджидая разом притихших приятелей.

— Кажется, я еще не потребовала от вас объяснений, — заявила она.

Эльф отъехал на несколько шагов назад.

— Вообще-то все произошло из-за этого наглого флейтиста. Пускай он и отдувается.

— Да я только… — Юноша бросил на колдунью взгляд затравленной горной козочки. — Я только хотел ночь переночевать. Видите ли, нам пришлось спешно покинуть Брасьер, и мы не успели прихватить должного количества денег, еды и теплой одежды. Мы могли насмерть замерзнуть в этой неприветливой местности.

— Что же за спешка такая была? Ограбили кого-то? Хёльв возмущенно махнул рукой:

— Если бы. Дело похитрее вышло.

— Я сгораю от нетерпения, — подбодрила его Риль. Юноша вздохнул, натянул на уши сползшую шапку и начал рассказывать. Чародейка слушала внимательно, не перебивая вопросами. На ее губах играла улыбка. Когда Хёльв стал описывать проведенный Амель обряд, Риль довольно хмыкнула, а услышав о возвращении генерала Рубелиана — громко рассмеялась.

— Ну и дела, — протянула она, вытирая слезы. Хорошенькая история, нечего сказать. И угораздило же вас вляпаться.

— Ему не привыкать, — проворчал Лэррен.

— Говоришь, баронесса сочла тебя великим магом? — с интересом переспросила Риль.

Он кивнул с некоторым смущением: