Вампир - Хольбайн Вольфганг - Страница 41

Вместо этого послышались шаги, и, прежде чем прозвучал голос, Деляну уже знал, что это Абу Дун, который бесшумно подошел к нему и стоит за спиной.

— Я знал, что ты придешь сюда, колдун.

Не открывая глаз, Андрей ответил:

— Не называй меня так, пират.

Абу Дун тихонько засмеялся, подошел ближе и сел около него, скрестив ноги. Только теперь Деляну открыл глаза и повернул голову, чтобы взглянуть на работорговца. Абу Дун выглядел усталым, но неожиданно опрятным, если иметь в виду, через что он прошел. Андрей заметил, что и одежда на нем другая: черный кафтан под таким же черным плащом и таким же тюрбаном. Не черными были только зубы и белки глаз.

Андрей еще немного повернулся и увидел, что Абу Дун пришел не один. Шагах в двадцати появилась группа воинов. Люди со смуглыми лицами и узкими бородками, в чужестранной одежде, с кривыми саблями и круглыми мерцающими щитами. Он был, очевидно, не единственный, кто использовал поле боя, чтобы раздобыть себе новое оружие.

— Что ты делаешь тут, пират? — устало спросил Андрей. — У тебя было много времени. Ты мог быть уже далеко отсюда.

— Я так и сделал, колдун, — ответил тот. — Но потом вернулся.

— Очень глупо.

— Ради тебя.

— Тогда вдвойне глупо, — сказал Андрей. — Исчезни, если можешь, пока сюда не заявились цепные псы Цепеша.

— Они уже были здесь, — ответил Абу Дун. — Восемь человек, вооруженные ружьями и арбалетами. Они ждали тебя. — Он провел ладонью себе по горлу. — Они мертвы.

— Видимо, я снова недооценил его, — сказал Андрей. — Но пока ты не подумал, что я круглый дурак, имей в виду: я ни минуты не сомневался, что он не даст мне уйти.

— Что наводит на мысль, которая не одного меня занимает…

— Почему я жив и нахожусь здесь, вместо того чтобы быть в пыточной камере Цепеша?

Абу Дун кивнул, и Андрей рассказал ему, что произошло. Абу Дун молча слушал, и его лицо становилось все мрачнее и мрачнее.

— Этот неразумный ребенок!.. — произнес он наконец. — Дракула его прикончит, как только получит от него то, что ему надо.

— Или поймет, что не может получить, — согласился Андрей. — Я должен вернуться. Надо спасать Фредерика.

— Не самое умное, что ты мог бы сделать, — сказал Абу Дун. Он кивнул в сторону людей, которые пришли с ним. — Султан Мехмед дал мне этих воинов, чтобы мы разведали обстановку. Но они только прикрытие. Сюда направляется все его войско. Больше трех тысяч человек. Петерсхаузен сгорит. А потом и замок Вайхс.

— Мехмед? — Андрей покопался в памяти: такого имени он никогда не слышал.

— Его войско направлялось на запад, но, узнав, что тут произошло, он вернулся назад. Это зверство не останется безнаказанным.

— Люди в Петерсхаузене не станут препятствовать расправе, — сказал Андрей. — Они ненавидят Цепеша так же, как ты. Или я.

— Я знаю, — ответил Абу Дун. — Но команда об атаке уже отдана. Каждый человек в войске Мехмеда поклялся убить Дракулу. А кто еще не поклялся, тот сделает это, когда увидит, что тут творится.

Андрей понимал, как бессмысленно все, что он мог сказать. Но надо было хотя бы попытаться.

— Еще новые жертвы, — пробормотал он. — Снова будут умирать люди. Сотни по обе стороны.

— Это война, — сказал Абу Дун.

— Это не война! — горячо возразил Андрей. — Речь идет всего об одном человеке!

— И еще об одной девушке и об одном мальчике? — спросил Абу Дун.

— Как прикажешь тебя понимать?

Абу Дун минутку помолчал.

— Если воины Мехмеда будут штурмовать Вайхс, то погибнут и они, — сказал пират. — Ты знаешь, как бывает в таких случаях. Никто не выживет. Я ничего не могу сделать, чтобы отговорить Мехмеда. Он поклялся и не успокоится до тех пор, пока голова Цепеша, наколотая на копье, не поднимется над его палаткой.

— Что за человек Мехмед?

— Я говорил с ним, больше ничего. Он честный, но очень жестокий. Цепеш умрет. Турецкое войско уже сегодня будет здесь.

Андрей думал. Больше ничего ему не оставалось.

— А если Цепеш к тому времени будет мертв?

— Я боялся, что ты об этом спросишь, — вздохнул Абу Дун.

Но Андрей знал, что это не совсем так. Пират не боялся. Он надеялся на это.

— Это не ответ.

— Я не могу тебе ответить, — сказал Абу Дун. — Я не могу говорить за Мехмеда. Я только потому и жив еще, что он во мне нуждается.

— В тебе?

Абу Дун засмеялся:

— Ты думаешь, мы были бы настоящими братьями только потому, что мое лицо смуглое и я ношу тюрбан? Был бы ты здесь желанным гостем, потому что твое лицо белое?

— Нет, но…

— Мехмед — солдат, — продолжал Абу Дун. — Он пришел сюда, чтобы завоевать эту страну. Но я не думаю, что он ведет войну с женщинами и детьми. — Пират задумчиво посмотрел на Андрея. — Ты знаешь, почему ты еще жив?

— Потому, что не раз дьявол хотел получить мою душу? — предположил Андрей.

— Люди хотели тебя убить, — серьезно сказал Абу Дун. — Они оставили тебя в живых, когда увидели, что ты сделал. — Он посмотрел на окровавленный меч, который Андрей все еще держал в руке, и снова засмеялся. По-своему, жутко. — Удивительно уже то, что человек, которого все считают посланцем дьявола, сердобольнее того, кто утверждает, что действует по заданию своего Бога. — Он глубоко вздохнул. — Хватит ли у тебя храбрости поехать в лагерь Мехмеда и выступить против него? Хорошо обдумай ответ. Это может стоить тебе жизни.

— К этому я уже привык. — Андрей засмеялся и встал. — Найдется у вас лишняя лошадь для меня? Вор из меня никудышный. Мне попалась самая плохая лошаденка из всех, что были в замке Цепеша.

Мехмед был очень высоким, стройным человеком со светлой кожей и почти европейскими чертами лица. Его глаза были темнее безлунной ночи. Говорил он немного, но если говорил, то отрывочными фразами и почти без акцента.

Им понадобилось почти полдня, чтобы добраться до войска, которое состояло из огромного числа всадников и еще большего числа вьючных лошадей и повозок. Как выяснилось, предостережение Абу Дуна не было преувеличением. На Андрея никто не нападал, но смотрели на него отнюдь не дружественно, а скорее даже с ненавистью. Слухи о жестокости Цепеша распространялись в войсках с быстротой молнии, и Андрей спрашивал себя, что случилось бы, если бы на него обрушилась накопившаяся ненависть этих людей. Это была бы новая, еще более страшная бойня, и на этот раз европейской крови пролилось бы куда больше, чем мусульманской. Он видел защитные сооружения как Петерсхаузена, так и замка Дракулы. И те и другие не выдержали бы напора этого войска.

С помощью Абу Дуна его допустили к Мехмеду, однако предварительно пришлось сдать недавно раздобытое оружие и доспехи. В окружении тысяч воинов султану нечего было опасаться. Но Мехмед не знал в точности, кто он такой.

Мехмед ехал на огромном белом арабском скакуне в первой трети своего войска, окруженный полудюжиной тяжело вооруженных янычаров — очевидно, его личной охраной. Эти люди были экипированы лучше, чем сам султан. На Мехмеде была простая белая одежда и скромный тюрбан. Он не был вооружен.

Они не остановились. Андрей склонил своего коня перед конем султана. Вначале Абу Дун и Мехмед говорили на арабском языке, и хотя Андрей не понимал ни слова, от него не ускользнуло, что временами разговор шел в повышенных тонах. По меньшей мере один раз Мехмед гневно указал на него, потом властным жестом велел Абу Дуну замолчать и обратился напрямую к Андрею.

— Значит, ты хочешь, чтобы я остановил наступление, — сказал он. — Почему?

Андрей очень точно обдумал ответ.

— Это было бы ненужным кровопролитием. Много людей погибнет. И не только моих. Твоих тоже.

— Идет война.

— То, что здесь происходит, не имеет ничего общего с войной, — возразил Андрей. — Речь идет об одном человеке.

— О рыцаре ордена дракона. — Мехмед кивнул. — Что значит он для тебя?

— Цепеш? Это дьявол. Я поклялся убить его.

— И, несмотря на это, ты не хочешь, чтобы я атаковал его замок? Почему?