Убить мертвых - Ли Танит - Страница 2

Облик Парла Дро был весьма примечателен. Его молодость миновала лет десять назад, но на смену ей пришла та необычайная мужская притягательность, которую придает правильным волевым чертам налет мрачности. Нос, рот, скулы и подбородок — словно у легендарного императора, чей профиль чеканили на монетах. Глаза — невероятно, непроницаемо черны, столь же черны, как и длинные прямые волосы. Все особенности его облика и характера указывали на принадлежность к зодиакальному поясу где-то между земным знаком Быка и огненным знаком Змеи.

Когда Дро подошел достаточно близко и позволил свету фонаря упасть на свое лицо, девушка должна была увидеть все это. Увидеть холодно-язвительный изгиб рта, какого не бывает у человека, одержимого низменными страстями, и еле заметную, но четкую складку меж бровей — знак проницательности, пытливого ума и контроля над собой. Только дурочка могла бы принять такого человека за грабителя, насильника или иного проходимца, а девушка была совсем не похожа на дурочку. И все же она боялась и угрожала ему ножом. И продолжала бояться и угрожать.

Столь же внезапно, как появилась в дверях, она ударила его своим оружием.

Парл Дро сделал шаг назад — неловкий шаг хромого, однако рассчитанный с безукоризненной точностью — и нож вспорол воздух в дюйме от его бока. Дро был немного выше среднего роста, а девушка ростом не отличалась, но метила настолько близко к сердцу, насколько ей позволяла эта разница.

— Сейчас же сгинь отсюда! — закричала она, похоже, испугавшись своего намерения убить чужака не меньше, чем промаха. — Тебе тут не рады!

— Вижу, — Дро стоял за пределами ее досягаемости, смотрел на нее и не спешил уходить.

— Что тебе нужно? — не выдержала она.

— Я уже сказал. Напиться воды.

— Ты не хочешь пить.

— Надо же, а я думал, что хочу. Спасибо, что развеяла мое заблуждение.

Девушка моргнула. У нее были длинные серые ресницы и глаза цвета неостывшей золы, чуть отливающие зеленым.

— Не заговаривай мне зубы. Прочь, или я кликну собак!

— Тех самых, чье рычание и лай я услышал, едва шагнул в ворота?

Тогда она метнула в него нож. Она бы все равно не попала — Дро видел это и не стал уклоняться. Несколько дней назад ему пришлось куда тяжелее... Нож задел его рукав и звякнул о камни колодца.

— Мимо, — сказал Дро. — Тебе стоит побольше упражняться.

Он повернулся и пошел прочь, оставив ее стоять и во все глаза смотреть ему вслед, но в воротах приостановился и обернулся. Девушка не двинулась с места. Должно быть, она все еще не оправилась от потрясения, но в то же время надеялась, что теперь-то уж избавится от незваного гостя. Напрасно...

— Может статься, — произнес он, — я еще увижусь с тобой завтра.

Оставив нож валяться у колодца, она метнулась в дом и захлопнула дверь. В тишине ночи оглушительно лязгнули засовы.

Дро вновь накинул капюшон. Он был мрачен и задумчив, когда спускался в долину, к деревне.

Деревня ничем не отличалась от сотен других. Прямо от бегущей с гор дороги начиналась главная улица, единственная широкая улица во всем селении. Посреди нее протекал то ли бывший ручей, то ли сильно запущенный канал, который смывал нечистоты. По ночам в нем плескались странные фосфоресцирующие рыбы. Местами канал пересекали цепочки камней, по которым можно было перейти на другую сторону. Кое-где линию домов разрывали узкие переулки.

Большинство строений на главной улице было торговыми лавками, по ночному времени их витрины скрывались за ставнями на крепких замках. Жилые дома и вовсе выставляли на улицу глухие стены, окнами же смотрели в другую сторону, так что на мостовую не падало ни единого золотистого лучика из случайной щели. Однако три постоялых двора с лихвой возмещали недостаток света и шума в деревне, замершей в тиши и темноте среди полей, садов и виноградников, благоухающих концом лета.

Первый постоялый двор Дро миновал, не замедлив шага. Слишком большой, слишком шумный и суетливый. Второй, через два дома от первого, очевидно, вдобавок служил деревенским домом терпимости. Когда Дро проходил мимо, разбитная кудрявая девица в дверях прокричала ему древнее как мир приглашение. Когда же он не обратил на нее внимания, она выплюнула ему в спину оскорбление, в котором его мужское достоинство или отсутствие такового как-то увязывалось с хромотой. Это вызвало у Дро мимолетную усмешку.

Последняя гостиница стояла на углу главной улицы и поперечного переулка. Здесь тоже было светло и шумно, но не настолько. Надпись на вывеске не поддавалась прочтению. Дверь была притворена, словно говоря: «Если пройдешь мимо, тут не обидятся».

Когда Дро распахнул дверь, все, кто сидел в таверне, повернулись взглянуть на новоприбывшего. Увиденное взбудоражило их, но не слишком.

Слава Парла Дро — порой недобрая — обычно бежала впереди него. Девушка в покосившемся доме наверняка его узнала, значит, это мог сделать и кто-то из селян. Но если здесь и признали Убийцу Призраков, то либо не стремились это показать, либо им было попросту все равно. Даже гуляки, горланившие песни где-то ближе к очагу, над которым неуклюже поворачивались вертела с мясом, продолжали вопить как ни в чем не бывало.

Дро не стал придерживать дверь, и она с грохотом захлопнулась за его спиной. Он постоял немного, чтобы любопытствующие могли вдоволь наглядеться на него, потом медленно, почти не хромая, прошел к одному из длинных столов. Когда он опустился на лавку, у него вырвался тихий, едва слышный вздох облегчения — адская мука ушла из искалеченной ноги, осталась лишь обычная боль.

Сидевшие за столом зашевелились, как трава под ветром, и снова притихли, переглядываясь поверх мисок и кружек, карт и игральных костей. К Дро подошел немолодой слуга в кожаном переднике, с мясницким ножом за поясом. В руках он держал бутыль и кружку.

— Чего изволите?

— Что найдется.

— Найдется вот это, — он грохнул на стол кружку и плеснул в нее мутного пойла из бутыли. — И вон то, — он указал на вертела с мясом, сковороду и противни, на которых поверх горячих караваев запекались цельные луковицы.

— Зря стараешься, — сказал один из игроков. — Этот не ест, — и показал одну из карт, которые ему только что сдали. Король Мечей. Четыре острия, а меж ними — погруженный в раздумья монарх в высокой короне поверх капюшона. Карта смерти. Неудача.

— Он имел в виду, — объяснил слуга, — что ты смахиваешь на Смерть.

— Я и чувствую себя почти так же, — ответил Дро, откинул капюшон, подхватил со стола кружку и разом осушил ее. — Вон тот хлеб, — указал он слуге, — и пару ломтей барана, который жарится на вертеле.

— Мы всегда их жарим, прежде чем подавать на стол, — сострил слуга, — чтобы убедиться, что баран на самом деле помер.

Кто-то засмеялся, еще один принялся изображать, будто горбушка, от которой он откусывает — живая. Слуга снова наполнил кружку Дро и стал протискиваться к очагу через поющую компанию, угрожающе размахивая огромным ножом. Когда сиплый хор ненадолго умолк, Дро удалось расслышать пару тактов чудесной мелодии, чистой и прекрасной — словно золотая рыбка мелькнула в мутной реке. Сперва прозвучали струны, мелодия взлетела до небес, потом флейта вступила еще выше. Дро чуть наклонил голову, ожидая услышать еще один изысканный такт, но хриплая песня грянула вновь, и мелодия потонула в ней.

Слуга вернулся и брякнул на стол поднос.

— Ткни в него вилкой. Если скажет «бе-е», я его снова на вертел насажу — пусть еще малость пожарится.

Дро тронул баранину вилкой, и дюжина глоток за столом заблеяла на все лады.

— Надо бы пастуха кликнуть, пока волк не пришел за своей долей, — уронил Дро и стал есть — не спеша, маленькими кусочками.

Повисло недолгое молчание. Потом кто-то сказал:

— Этот волк хромой будет — так, что ли?

Сосед ткнул весельчака локтем.

— Тихо ты, идиот! Я понял, кто это такой.

— Да, — сказал еще кто-то. — Я тоже. Я-то думал, это просто сказки.