Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев - Ли Танит - Страница 26

Дверь с треском захлопнулась.

Артия вдруг почувствовала смертельную усталость. Феликс словно вынул из ее груди сердце и унес его с собой.

Что бы на ее месте сделала Молли? Сказала бы ему — будь ты проклят.

— Будь ты проклят! — прошептала Артия.

Мистер Доран Белл, он же Белладора Веер, показала себя с неожиданной стороны.

Как только окрашенный в цвет моря «Невидимка» скрылся за горизонтом, на палубе «Незваного гостя» воцарилась суматоха. Команда, и старая и новая, столпилась вокруг франкоспанского революционера Луи Адора, который обращался к ним по-франгелийски и по-ангелийски. Вдруг на сцену выступила мистер Белл. Гордо подняв голову, она возгласила:

— Будьте добры, разойдитесь, господа.

— Чего? — послышались удивленные голоса. Мистер Белл всегда держалась очень мягко. Но сейчас она стала твердой как сталь. Ее вид был страшен.

— Я, — хорошо поставленный актерский голос, какого от нее никто не ожидал, разнесся по всему кораблю. — Я помощница гражданина Адора. Вам, наверное, и в голову не приходило, что я умею драться. Но меня хорошо обучили. — Тут в ее тонкой руке показалась шпага. Команда, привыкшая иметь дело с Артией, благоразумно расступилась. — С этой минуты гражданин Адор станет для вас просто Льюисом Доу. Поскольку ваш капитан любезно согласилась отвезти нас в Эль-Танжерину, мы сойдем на берег там. Больше вам ничего не требуется знать. Кроме одного: я сумею защитить этого человека и тем не менее рекомендую вам с ним подружиться. Когда-нибудь наряду со Свободной Республикой Ангелией на карте появится Свободная Республика Франкоспания, и это будет заслуга Льюиса Доу. Если вы поможете ему, то принесете пользу своей стране и накажете ее врагов.

— Вот это речь, — воскликнула Артия. — Вижу, ваша пораненная лодыжка уже зажила. Теперь я понимаю, почему вы присоединились к нам. Ради мистера Доу.

— Совершенно верно, капитан.

— А Дикий Майкл, вероятно, по той же самой причине подкарауливал нас.

Мистер Белл пожала изящными, но, как оказалось, весьма сильными плечиками.

Луи-Льюис Адор-Доу не сумел скрыть усмешки. Он, в отличие от Белл, вовсе не казался грозным, скорее походил на книжного червя; его нос был создан, чтобы нести на себе очки, которые он на него и водрузил.

Артия чувствовала, что ее перехитрили. Но решила не обижаться. В Эль-Танжерине хорошо относятся к пиратам, и там они смогут закупить провизии, фруктов и воды.

Зеленые и синие краски моря с каждым днем делались все ярче, гребешки волн стали бирюзовыми с подпушкой цвета фазаньего крыла, а впадины между волнами окрасились в цвет свежего салата. Феликс больше не рисовал ничьих портретов. Только прогуливался по палубе с Льюисом и мистером Белл, читая вслух отрывки из поэмы под названием «Сказание о Старом Мореходе» мистера Коулхилла.

— Надавать бы по шее тем, кто их до черных губ довел, — сказал Стотт Дэббет, которого нельзя было назвать любителем поэзии.

Но Эйри возразил:

— Нет, эта баллада просто чудо. — И одобрительно вздохнул.

Теплые дни, прохладные ночи. Россыпь звезд и лунный свет. Вдали едва виднеется берег. Мароккайн приближается.

Над головой сражаются два попугая. В каюте — два человека.

А кругом тишина.

— Артия! Ты еще можешь вернуть его. Он всего лишь мужчина. Сделай так, чтобы он передумал.

— Разве так поступила бы Молли, мистер Вумс?

— Пожалуй, да. Мы с ней никогда долго не спорили. Точнее, мы вообще никогда не спорили.

— Значит, вы были счастливы, папа. И… вы и она… вы лучше, чем он… или я.

Эль-Танжерина раскинулась на берегу темно-синей бухты. Запах мандаринов разносился на многие мили.

Над гаванью вьются старинные улочки, обрамленные мандариновыми деревьями; все они тянутся к коричневым стенам древней крепости. Во дворах, в садах, в кадках с землей — повсюду растут мандарины. Город залит их пламенно-золотистым сиянием. У тех, кто вышел на берег, от запаха текут слюни и слезятся глаза.

Белладора распустила черные волосы. Они рассыпались по спине и плечам. Одетая в мужской пиратский костюм, она выглядела устрашающе. Луи-Льюис пожал руки Артии и Эбаду, раскланялся и пообещал, что будущая Франкоспанская Республика никогда их не забудет.

— Я должен найти человека по имени Роже де Веселье, великого ученого. Он окажется вотр гранд сервис а мне.

Феликс тоже пожал руку Эбаду. Тот отвел его в сторону, туда, где сквозь шум порта их не могли услышать, и сурово произнес:

— Мне жаль, что вы уходите.

— Так будет лучше.

— Для кого лучше, Феликс? Для вас или для нее?

Феликс ответил:

— Не стоит, мистер Вумс… Всего вам доброго. — И зашагал по извилистой тропинке. Белладора и Льюис не отставали от него ни на шаг. Три фигурки с саквояжами в руках делались все меньше и меньше и вскоре растворились в пестром лабиринте улиц.

Казалось, что Артия превосходно владеет собой. Она, отправившись в город с Кубриком Смитом и Вкусным Джеком, заходила во все лавки в поисках необходимых товаров. Артия распределила время выхода своих людей на берег так, чтобы все успели отдохнуть и никому не было обидно.

Когда они вернулись на палубу, Вкусный Джек спросил:

— Видите? Вон там, на горе. — И указал на верхние кварталы города. — Это носорожий ринг. Глядите, флаги развеваются. Сегодня представление. Может, и я схожу, поразвлекусь маленько.

Уолтер пристал к Вкусному с распросами. Команда собралась вокруг кока, Моди уселась ему на голову, и Джек рассказал им о древней традиции города Танжерины, отчасти спанской, отчасти африканийской.

Идея всем понравилась. Командой овладело праздничное настроение. Так всегда бывает с теми, кто любит ходить на корабле, подумала Артия: в плавании они всегда мечтают поскорее оказаться на суше. «Но я не такова», — сказала себе она. Спускаться на берег входит в ее обязанности. Осмотреться, сделать вид, будто ей очень интересно. А потом она должна поднять паруса, чтобы грабить франкоспанские корабли, если они попадутся на пути. Должна вернуться на Остров Сокровищ, найти там сотни попугаев и выброшенные на берег карты.

Никто не узнает, что творится у нее в душе. Там была пустота, пришедшая на смену счастью.

«Дура, — обругала себя она. — Это пройдет. Глупо убиваться из-за мужика. Я переживу. Пусть уходит. Мне одной лучше. Теперь, когда его нет, я стала сильнее. Просто еще не успела этого почувствовать».

Город кишел ворами и разбойниками, пиратами и каперами из всех стран, среди них было немало франкоспанцев. Но в Мароккайне царило перемирие, и заклятые враги редко беспокоили друг друга. А если кто-то пытался шуметь, его быстро спроваживали обратно в море.

Кубрик Смит отправился на рынок; ему вызвались помочь Тазбо Весельчак, Сиккарс Глаз, Бузл О'Нойенс и Граг. Они вернулись, пошатываясь под тяжестью свежего мяса, увешанные гроздьями бананов, корзинами лаймов, длинными брикетами белой нуги. («Ну, мистер Глаз, попробуй только у меня не съесть всё это добро! В глаз получишь!»)

От мандаринов некуда было деваться. Их запах пропитал всё и всех. Ходили байки о людях, которые пожирали эти фрукты десятками и не могли остановиться, пока их не выворачивало. А некоторым мандарины снились много дней после выхода в море. Местные жители не замечали божественного аромата. Они, пресытившись, редко ели это оранжевое чудо. И любимым цветом в Эль-Танжерине был синий.

Артия пожевала мандарин. Не ощутила вкуса. Взяла еще один. Проглотила и его.

Она оставила Эбада и Эйри на корабле. Не могла видеть их глаз — пристального взгляда Эбада, пробирающего до мозга костей, и горящего сочувствием взгляда Эйри. Не хотела, чтобы они неотрывно смотрели на нее, как будто она ранена.