Время для Шерлока Холмса - Дворкин Девид (Дэвид) - Страница 16

— А ещё, — с жаром перебил я, обиженный его словами, — некоторые частные детективы, да?

Он вспыхнул от бешенства и с силой ударил меня по лицу.

— Идиот! — прошипел он. — Идиот! Я с лёгкостью обставил всё так, что вы влюбились в одну из моих агентов, и она доставила вас ко мне так чётко, словно вы почтовая посылка, а вы ещё имеете наглость ехидничать? Неужели вы ещё не поняли, доктор, что, зная о вашем прошлом, я сам выбрал Лили Кантрелл на роль вашей любовницы? И подстроил, чтобы вы встретились с ней в квартире, которая непременно напомнит ту, другую квартиру в Сан-Франциско? И приказал ей притвориться, будто и она влюблена в вас, а потом привезти вас сюда по звонку, когда я сообщил, что всё готово? Её прапрапрабабушка, возможно, любила вас, насколько мне известно, но эта Лили Кантрелл не такая дура. Ей хватило ума спеться со мной с первой минуты, как я на неё вышел, и с тех пор она всё делает по моей указке. Всё, доктор Уотсон, вы понимаете?

Разумеется, я понимал, и понимал очень хорошо. Я не мог далее отрицать, что в глубине души с самого начала знал, что Лили лишь притворяется влюблённой. Более того, я убедился, что это она сдала меня Мориарти. Я перестал сопротивляться и обмяк на стуле. Несмотря на попытки убедить себя, что Мориарти не должен видеть, какой эффект произвело на меня это разоблачение, я никак не мог восстановить силы — психологический удар оказался слишком силён.

Мориарти визгливо рассмеялся.

— Видите, доктор! — воскликнул он. — Видите, до какой степени вы в моей власти! А теперь я расскажу вам о своих намерениях, и тогда вы поймёте, что мир, пусть он этого и не осознаёт, вскоре окажется у меня под каблуком!

Его глаза горели фанатичным огнём, на лбу выступил пот, а руки и ноги дрожали. Я изумлённо смотрел на профессора снизу вверх. Не верилось, что этот хвастливый трясущийся безумец был тем самым человеком, который долгие годы правил преступным миром Лондона. Мог ли то быть страшный побочный эффект от путешествия во времени или, возможно, результат той поломки, которая произошла, по мнению Шерлока Холмса, с машиной? Так или иначе, Мориарти не мог воспользоваться машиной без вреда для психики. Разумеется, настолько сумасшедший преступник не может представлять реальной угрозы для мира! Облегчение отчасти стало противоядием к отчаянию, вызванному потерей Лили, и достаточно сильным противоядием, чтобы придать мне храбрости для дальнейшего сопротивления.

— Вы должны понимать, — сказал я, и голос мой снова звучал решительно, — что мир нынче устроен куда более сложно, чем сто лет назад, и убийство премьер-министра вызовет лишь краткую панику, даже в пределах Британии. Вы вышли в тираж, вам не по силам мировое господство, профессор. Самый простой путь — сдаться. Уверен, Шерлок Холмс подыщет какое-нибудь милое, тихое местечко, где бы вы провели остаток дней, отойдя от дел…

— Слабоумный! А ну-ка замолчите!

Мориарти с важным видом покинул кабинет и вышел на территорию собственно самого завода, оставив меня размышлять о явно безуспешной попытке применить психологию. Однако, по-видимому, Мориарти покинул меня исключительно чтобы успокоиться, поскольку всего через несколько минут он вернулся, и выражение лица его было пугающе бесстрастным, а глаза излучали уже не безумие, а вменяемость и зловещий огонь. Если он нездоров психически, то это явно изменчивый процесс, то есть Мориарти не находится постоянно во власти этого состояния и между приступами он так же нормален, а значит, и так же опасен, как раньше.

Он поставил второй стул и уселся напротив меня.

— Доктор, — сказал он спокойным любезным тоном, — я хочу, чтобы вы продемонстрировали мне тот самый аналитический метод, который прославляли в своих рассказах о Шерлоке Холмсе. Можете дедуктивным способом вычислить, где мы?

При других обстоятельствах подобного рода просьба вызвала бы у меня раздражение, поскольку, понятное дело, мы могли находиться в любой точке мира, но с учётом ситуации и личности собеседника я отнёсся к вопросу со всей серьёзностью.

— Я уже какое-то время ощущаю, — ответил я, — что воздух очень сухой. Проанализировав своё дыхание и сердцебиение, я пришёл к выводу, что мы на достаточной высоте относительно уровня моря, то есть предположительно в горах, но я, разумеется, не могу определить, где именно.

Мориарти явно раздражала моя дедукция, поскольку он сморщился, как ребёнок, которому помешали устроить сюрприз. Быстро взяв себя в руки, он мягко спросил:

— Что-нибудь ещё?

— Ах, да! То и дело я улавливаю лёгкий запах, полагаю, воздух пропитан солью. Учитывая все эти факторы и то, что вы в США постоянно двигались на запад, я предполагаю, что мы в штате Юта, в окрестностях Солт-Лейк-Сити.

Мориарти взволнованно вскочил на ноги:

— Прекрасно, вы угадали! Мы в нескольких милях к юго-западу от города, на горе, которая смотрит на Солт-Лейк-Сити. А теперь оглядитесь. Можете сказать, что это за здание?

— Разумеется, это заброшенная фабрика, но большего, признаюсь, я не сумею узнать.

Мориарти радостно захлопал в ладоши:

— Изумительно, доктор! Прекрасный выбор слов. До недавнего времени это был завод по очистке соли, которую добывали из слоёв, оставшихся на месте высохшего древнего моря, где в итоге образовалось Большое Солёное озеро, давшее название городу. Из-за экономической нестабильности завод пришлось закрыть, но оборудование оставили до того дня, когда предприятие, возможно, возобновит работу.

Казалось, что он снова перевозбуждён и близок к тому, чтобы потерять над собой контроль. Однако в этот раз он не стал выходить из кабинета, чтобы успокоиться. Очевидно, желание похвастаться собственными достижениями было столь велико, что пресекло все попытки взять себя в руки.

— Доктор, — сказал Мориарти торжествующе-насмешливым тоном, — вы ведь знакомы с такими отраслями, как баллистика и ядерная энергетика?

Внезапная смена темы застала меня врасплох, и я даже успел рассердиться на его явно заниженную оценку моих умственных способностей, но потом меня обеспокоил интерес Мориарти к двум этим проблемам.

— Да, я знаю, с чем они имеют дело, — осторожно ответил я, — но не более.

— Тогда позвольте перефразировать вопрос, — ухмыльнулся профессор с ещё большим сарказмом. — Могу ли я предположить, что вы в курсе, что такое артиллерийское оружие и ядерная бомба?

У меня по спине побежал холодок. Услышав от Мориарти эти слова, я ощутил, пока что безо всяких рациональных оснований, что он представляет для мира куда более значительную опасность, чем мы с Холмсом могли себе вообразить. Меня охватила сильная усталость. Хотелось покончить с этим рискованным предприятием, которое казалось столь волнующим в начале. Была ли усталость связана с предательством Лили, накопилась ли после всех переездов и усилий, или же эликсир Холмса дал осечку в ходе полного омоложения, я не мог сказать.

— Бросьте, профессор, — вздохнул я, — хватит играть в кошки-мышки. Просто расскажите мне, что вы имеете в виду, и торжествуйте, сколько душеньке угодно.

Мориарти рассердился, и я понял, что ему хотелось более эффектного сопротивления с моей стороны, большей живости, чтобы он мог с удовольствием раздавить меня, несмотря на яростные протесты. Но моя эмоциональная капитуляция лишила его подобного удовольствия. Он быстро ослабил верёвки, которые привязывали мои щиколотки к ножкам стула, резко поставил меня на ноги и потянул за собой к выходу из кабинета. Поскольку я долго просидел в неподвижности, то с трудом мог идти, запнулся и свалился на деревянный ящик прямо у двери. Мориарти схватил меня за плечи, снова поставил на ноги и, выругавшись себе под нос, грубо подтолкнул вперёд.

Мы долго кружили и петляли по мрачному зданию завода, поднимаясь по металлическим лестницам и обходя пыльные станки, и наконец оказались в цеху, где было чисто и светло, а посредине возвышался огромный цилиндр, вокруг которого трудились люди. Здесь мы остановились.

— А это, — сказал Мориарти, и его голос дрожал от переполнявших профессора чувств, — ретортная печь, которая используется для процесса очистки. Она выдерживает высокие внутренние температуры и давление выше атмосферного. Но вы не понимаете, что за этим скрывается, доктор, а я вижу основу для орудия, которое может с достаточной точностью выпускать тяжёлый и большой заряд на многие километры. Мои люди внесли необходимые изменения под моим руководством, и ретортная печь превратилась в пушку. Обратите внимание на пятно света на крыше здания, как раз над печью.