Ничего неизменного - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 47

Мигель, от которого не укрылись его попытки достучаться до Бераны хотя бы с помощью дайнов, попросил улучить минуту для разговора. Пришел за столик под лестницей с бутылкой текилы, и, после первой, сказал без обиняков:

— Это не вы с ней сделали, сеньор Сплиттер, но тот, кто это сделал, давно за вами следит. За вами обоими. Что бы с Бераной ни случилось, одной ссоры для этого недостаточно. Дочка у меня взбалмошная, но отходчивая, и совсем не дура. Кто-то ей давно и долго печень клевал насчет вас. Не может такого быть, чтобы у парня с девушкой без разладов обходилось, верно? И у вас не обходилось. А Берана мне ничего не рассказывала. Советов не спрашивала. Она не из тех, кто все в себе держать будет, значит, есть кто-то еще, к кому она может пойти. И про кого мне не рассказывает. Сейчас уже и не расскажет. У сеньора Халькона я спрашивал, — Мигель приподнял бутылку, видимо, подразумевая, что с сеньором Хальконом тоже поговорил не на сухую, — а он сказал, что сам не понимает, что с Бераной. Значит, не к нему она за советами ходила. У Бераны друзей много, — Мигель вздохнул и выпил, — даже маги есть. Не хочу думать, что кто-то из ее друзей оказался врагом, но больше-то думать нечего.

— А я всех на острове знаю, — продолжил Заноза его мысль, — и мне проще будет найти среди друзей Бераны того, кто с ней это сделал. Мигель, а что «это»? У тебя мысли есть? Что с ней случилось?

Мигель просверлил его взглядом. Глаза были черными, как холодный уголь. Но живыми. Куда живее, чем яркие, синие и пустые глаза Бераны.

— В вашей англиканской церкви ничему полезному не научат. Слишком много вы думаете, слишком мало верите. Душу у Бераны забрали, сеньор Сплиттер. Потому я и пошел сначала к сеньору Халькону.

— То есть… ты что, решил, что Мартин… что это он?

— Англиканец, — вздохнул Мигель. — Вы, может, вообще там в демонов не верите? При всем моем уважении, сеньор Сплиттер, демоны существуют, и сеньор Халькон — демон. Я ему верю, для него Тарвуд — все равно, что родной феод, он сам никого тут не обидит, и другим в обиду не даст. Но в последние недели, с тех пор, как сеньорита дю Порслейн у нас поселилась, он все меньше похож на человека. И я решил, что Берана могла показаться ему подходящей добычей. Я ошибся, — продолжил Мигель веско, когда разлил по третьей, — сеньор Халькон не знает, что случилось с Бераной и кто взял ее душу. Сам он ничего ей не сделал, потому что сеньора Халькон извелась бы и его извела, если б душа Бераны оказалась ему нужна. Благослови Господь ревнивых женщин! Много зла от них, но есть и польза.

Заноза хотел бы научиться ходить по временным потокам с непринужденностью Мартина. Вот было бы хорошо, сначала решить все проблемы на Тарвуде, спасти Берану, потом решить все проблемы в Алаатире, уничтожить Хольгера, потом — снова на Тарвуд. К сожалению, одного только умения задавать нужные координаты на временной оси, было недостаточно. Потому что проблемы невозможно решить полностью, и одни тянут за собой другие, и процесс бесконечен. Надо либо вовсе забыть об одном из миров, либо… как-то справляться.

В то, что у Бераны «забрали душу», он не поверил. Не потому, что принадлежал к англиканской церкви, ясное дело. Конфессия тут, вообще не причем. Разубеждать Мигеля незачем — католики полны суеверий — но здравомыслящий человек версию потери души даже рассматривать не станет.

А здравомыслящий вампир?

Здравомыслящий вампир-англиканец, который точно знает, что душа — не более, чем метафора. А еще — что демонов не бывает, и вампиров не бывает тоже.

Заноза дал парадоксам полную свободу сталкиваться, разлетаться, перемешиваться калейдоскопом странных, бесполезных мыслей. Это было привычное состояние. Комфортное. Куда лучше, чем вдруг открывающееся понимание жесткой, насильно навязанной логичности вселенной, сводившее с ума на дни, а то и недели.

— Мигель, ты знаешь Порт. У Бераны там полно друзей, но это и твои друзья тоже. К кому она могла ходить в Адмиралтействе? Только не на первых двух этажах, а выше, за закрытые двери?

Мигель покачал головой.

— Там ничего нет, сеньор Сплиттер. Ничего живого. Двери закрыты по приказу Койота, чтоб не выпустить Голема. Не знаю, слышали вы о нем?

— О Големе слышал.

О Койоте он тоже кое-что знал. Тот был хозяином Порта, хотя спроси о нем впрямую любого из вожаков портовых банд, и услышишь, что Койот — такой же, как все. Ну, да, если возникают между кем-нибудь непонятки, то за справедливостью идут, конечно, к нему. И если денег надо срочно и позарез. И если с тарвудскими таможенниками не получилось договориться. И если Замок вдруг заинтересовался чем-нибудь в Порту, что не должно быть интересно. И еще, и еще, и еще. Много по каким поводам, много с какими бедами, за самой разной помощью ходили портовые люди к Койоту.

— Я с ними не знаюсь, — сказал Мигель. — Ни с ним, ни с Медвежатником. Тот у Койота правая рука. И Берана тоже ни с тем, ни с другим дружбу водить не станет. Не те это люди, знакомством с которыми можно гордиться, понимаете меня, сеньор? Но порядок в Порту они держат. И Голема заперли в башне не зря. Управлять им никто не может,  вырвись он, и от Порта ничего не останется, кроме старых зданий. Тех, что построены до того, как его к Тарвуду притянуло. Они-то прочные, — Мигель разлил еще по одной, бутылка пустела, но огромный мексиканец был трезв, как в начале вечера, — прочные, как замок. У нас так только гномы строить умеют. Словом, двери заперты, Голему их не сломать, так он по верхним этажам и бродит. А Бераны там быть не могло.

— Значит, нужно искать среди магов. Раз уж версию с демоном ты проверил и отверг, а в Адмиралтействе только Голем. Хорошо, я займусь магами.

Он не мог ошибиться. Берана ушла наверх, за запертые двери. А Голем бродил как раз снаружи. Металлический болван, слишком… непонятный пока, чтобы встречаться с ним в бою. Слишком опасный. У него есть уязвимые места — не может не быть. Он как-то управляется. Он должен включаться и выключаться.

Недостаточно информации. Мало данных. И, главное, не факт, что уничтожение Голема или контроль над ним приведут к тому, кто сделал с Бераной…

…отнял душу…

что-то непонятное.

Заноза вспомнил, как провалился в пустоту, попытавшись воспользоваться дайном, и невольно передернулся. Нет! Невозможно отнять душу. Что это, вообще, такое — душа? Но тогда откуда пустота? Чего лишилась Берана?

Надо спросить у Мартина. Он же демон! Он должен знать о душах. Правду. Должен точно знать, есть они или нет. Но Мартин с Лэа в Москве, значит, поговорить с ним можно будет только завтра. Разговор не телефонный, да и Лэа незачем знать, что речь о Беране. А сейчас ночь на исходе. Пора возвращаться на мельницу, и уходить на Землю. Решать земные проблемы.

Хорошо хоть, что Хольгер не знается ни с какими демонами, а душу если и потерял, так из-за того, что сам от нее отказался. 

Конверт — веленевая бумага, тонкий, теплый и живой запах, буквы с изящными хвостиками — лежал на крыльце, придавленный обычным камешком.

Заноза принюхался еще раз. Запах завораживал. Он был как касающийся сердца теплый ветер. Женщина, надписавшая конверт, должно быть, очень красива. Очень! Вот только откуда бы такой взяться на Тарвуде, где он знает всех или почти всех красавиц, и все они пахнут хорошо, но иначе?

«Я могу вернуть Беране сердце, — гласила выпавшая из конверта записка, — помоги мне, и я помогу тебе».

Ничего больше. Ни подписи, ни хоть каких-то указаний. Только запах.

Эта женщина, кем бы она ни была, хорошо его знала. И, возможно, хотела проверить, не ошиблась ли. До восхода оставалось меньше часа, не лучшее время, чтобы идти по следу. Но открыть портал и уйти в ночь Алаатира можно в любой момент.

Заноза улыбнулся. Он ни на секунду не поверил, что его корреспондентка просто хотела помочь Беране, так что улыбка, наверное, вышла гадкой, но никто ведь не смотрел на него сейчас. Запах висел в воздухе, тонкий, нежный, отчетливый. Неощутимая нить Ариадны. Вот только помнит ли эта, тарвудская, Ариадна, что кроме рыцаря-Тезея в Лабиринте был еще кое-кто?