Причастие мёртвых - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 12

Заноза терпеть не мог делать выводы, не имея достаточно данных, поэтому прекратил этим заниматься. Он предоставил Лэа отключить сигнализацию на пульте у двери, отодвинул засов и первым вышел в темную летнюю ночь.

В Гайлу всегда хорошо пахло: море близко, промышленности никакой, а вокруг замка парк, который тут называют лесом. В Гайлу всегда было тихо: спать ложились рано даже редкие туристы. В Гайлу всегда было скучно… и это был другой Гайлу. Гадство! Впрочем, здесь тоже было тихо, и тоже пахло морем и цветами, и скалами, остывающими в ночной прохладе. Заноза надеялся, что здесь будет скучно. Без оружия да в компании с девчонкой, которая все сильнее хочет с кем-нибудь подраться, он точно предпочел бы поскучать.

Лэа направилась прямо к привратной башне, круглой, с островерхой крышей. Миссис Клюгер поселилась там. А в Гайлу на настоящей Земле Пьер Брузар жил в главном здании, прямо над музеем, там весь верхний этаж был жилым. Миссис Клюгер скромнее, ей достаточно башенки, которая даже не сообщается с музеем. Ей так спокойнее? Не слышно, как по ночам пустые рыцарские латы бродят по залам, лязгая сочленениями?

Так, что тут? Домофон, видеокамера… scheiße, сколько же от них мороки, когда нужно убедить немолодую даму открыть тебе дверь посреди ночи. Немолодые дамы, да и джентльмены тоже, обычно просят встать так, чтобы тебя было видно, и попробуй им объясни, что бывают… разные обстоятельства.

Ладно, как раз объяснять и убеждать Заноза и умел лучше всего. Еще он неплохо справлялся со взломом замков, но… здесь дверь могла быть вообще не заперта. Кто, зачем и от кого будет запираться в Гайлу?

Словно прочитав его мысли, Лэа фыркнула на домофон и потянула за отполированное множеством прикосновений кольцо в пасти бронзового льва. Дверь повернулась в петлях бесшумно и тяжело. Хорошая дверь. Не хуже, чем та, в музее. Только на этой никто не потрудился заложить засов.

— Ну? — Лэа взглянула на него. — Чего стоишь?

— Порог же, — вот эти моменты Заноза ненавидел. Нет… ненавидел! Несколько раз бывало такое, что из-за одной только мысли о Пороге он отказывался от идеи проникнуть в дом и просто убивал всех, кто был внутри, расстреляв их через окна или забросав гранатами. Обламывал, таким образом, проведение допросов.

Плохая мысль. Нельзя так делать.

— Что порог? — не поняла Лэа.

— Войди и пригласи меня. Трижды. Иначе я не смогу… — он слегка пнул ботинком невидимую стену, долбаное силовое поле, защищающее человеческое жилье от нежити.

— Да ладно, правда, что ли? — Лэа перешагнула порог, попятилась вглубь помещения, не отводя от Занозы взгляда. — Ты не можешь войти? Слушай, это же бред, это у тебя в голове, так же, как то, что от потира тебя должно бить током. Ну, ладно, ладно, — она улыбалась, — заходи, заходи, заходи! Я тебя приглашаю. 

В маленькой прихожей горел ночник, искусная стилизация под факел — электрическое пламя походило на настоящее, а медные крепления на стене настоящими и были. Анделин Клюгер не Пьер Брузар, и для Занозы этого оказалось достаточно, чтобы заочно ее невзлюбить, но и факел, и вся обстановка первого этажа, старательно воспроизводившая монументальную убогость интерьеров двенадцатого века, говорили о том, что леди любит историю. И, может быть, даже знает ее. Хотя бы историю Пильбьера.

Пахло тут дымом и деревом, кофе, мастикой, духами — обычные запахи обычного дома, где живет одинокая женщина. Старого дома. Однако, несмотря на старость, на идущей вдоль стены лестнице не скрипнула ни одна ступенька, и появление незваных гостей застало миссис Клюгер врасплох. С кошкой на коленях она сидела в массивном деревянном кресле, на котором, впрочем, хватало подушек и ковров, чтобы предположить, что не так оно неудобно, как выглядит. Немолодая, соломенноволосая, спортивная. В своих джинсах и голубой рубашке настолько же неуместная в средневековом интерьере, как неяркие электрические лампы и мерцающий экран ноутбука на столе. Но это хорошо, что она не настолько увлекается исторической реконструкцией, чтобы одеваться в домотканые платья, и предпочитает Интернет вышиванию.

— Здравствуйте, миссис Клюгер, — сказал Заноза прежде, чем хозяйка успела произнести хоть слово, — извините за поздний визит. Эти часовые пояса…

Лэа вообще не поняла, на что Заноза рассчитывал, когда вломился в чужой дом и даже украденную чашку не спрятал, так с собой наверх, к хозяйке, и потащил. Насчет того, что тетечка поднимет тревогу, Лэа не беспокоилась: во-первых, всегда можно открыть портал и смыться, во-вторых, не смываться, а дождаться полиции даже интереснее. Но они же вообще-то не развлекаться пришли, а поговорить. А выглядят так, что с ними не только музейная тетка, а даже и полиция разговаривать бы побоялась. Заноза еще в черных очках посреди ночи. Хотя без очков еще хуже, с этой его подводкой.

И при чем тут часовые пояса?

— Как я вас понимаю! — откликнулась тетенька с таким неподдельным сочувствием, как будто Заноза был ее любимым внуком. — Перелеты очень выматывают. Каждый раз, когда приходится летать через океан, я два дня себя так чувствую, как будто часовые пояса превратились в часовые мюсли! Проходите, садитесь, — она встала со своего пыточного стула, — выпьете что-нибудь? Или, может быть, кофе?

Кошка спрыгнула на пол и тут же побежала к Занозе, начала нюхать его ботинки и тереться об ноги. Ничего себе! Значит, кошки и пожилые женщины, когда его видят, забывают про осторожность, так, что ли?

— Нет, не беспокойтесь. Мы не представились, — Заноза поставил чашу на стол, рядом с ноутбуком, взял кошку на руки. Он в чужом доме держался, как в своем. — Мое имя Сплиттер, а это миссис Дерин-Соколоф. Прекрасная обстановка, миссис Клюгер, вы сами занимались интерьером?

Вроде он ничего особенного не сказал, а Клюгер аж как будто помолодела лет на двадцать. Нет, ну про обстановку все правда, если кому-то нравится мебель, о которую без подушек всю задницу отобьешь. Все как настоящее, можно подумать, что она себе в башню музейные экспонаты притащила. Может быть, и притащила. Хотя вряд ли. Музейные слишком ветхие. Вот интересно, она чашку-то заметит или нет? Или она только Занозу видит?

Оказалось, не только. Лэа тоже заметили. Не переставая рассказывать упырю о том, сколько сил и внимания потребовало изготовление реплик подлинной мебели Пильбьера, и какой интересной задачей было создать в башне, не приспособленной под жилье, жилую обстановку, успев сообщить, что ее можно называть просто по имени и получив взаимное разрешение от Занозы, Клюгер взбила подушки еще на одном стуле, позвала ее:

— Устраивайтесь, устраивайтесь, Лэа. Садитесь. У семьи вашего мужа русские корни?

— Мой муж русский, — сказала Лэа. И поймала удивленный взгляд Занозы.

Ну а что? Он будто поверил, что Мартин демон! Ага, конечно! В Лос-Анджелесе не верят в демонов, не в двадцать первом веке.

— И вы живете в России! — у Клюгер стал такой вид, как будто она сейчас скажет: «элементарно, Ватсон». — Вот откуда у вас такой интересный акцент. Он определенно не ирландский.

Что, правда, что ли, акцент? Лэа слегка загрузилась, акцент ей был не нужен. Но если все время жить только в Москве, Питере и на Тарвуде, и все время говорить по-русски, он так и останется. Переехать на год в Ирландию, что ли? Чтобы ирландским акцентом обзавестись.

А музейная тетечка уже снова смотрела на Занозу. Прям вся. Тот перестал гладить кошку, постучал пальцем по краю чаши:

— Нас интересует этот потир.

— И вас тоже? Я уже готова подумать, будто он особенный, — Клюгер заулыбалась, показывая все зубы, — около недели назад его хотел купить один итальянец, сеньор Виго. У меня плохая память на имена, но этого я запомнила. Такая настойчивость… я даже подумала, не мафиозо ли он. Кто еще не понимает, когда говорят «нет»? Только дети, мафия и государственные службы. Ну а вам, видимо, нужна оценка эксперта?

Клюгер взяла потир, чтобы рассмотреть поближе. Заноза отступил от нее на полшага, пересадил кошку на подушки оставленного хозяйкой кресла. Кошка встала на задние лапы, вытянулась и начала томно когтить рукав занозовского плаща. Лэа подумала, что Клюгер тоже не против чего-нибудь покогтить, слишком мало внимания та уделила чашке и слишком много таращилась на Занозу. Хорошо, что Клюгер не кошка. Плохо, что она, когда улыбается, похожа на крокодила. Хотя нет, не так уж плохо. Такая улыбка даже упырей должна отпугивать.