Судьба Небесного племени. Решение - Хантер Эрин - Страница 36

Она хотела броситься на Остроглаза, но тихий голос Коры остановил ее:

— Постой, Листвяная Звезда. — Черная кошка повернулась к Хлысту. — Прошу тебя, расскажи им. Они должны узнать правду, и сейчас самое время это сделать.

Длинноногий бурый кот гневно сверкнул глазами.

— Мне решать — когда это сделать! — рявкнул он.

Но Коротышка подошел к нему сбоку и дружески пихнул в плечу.

— Кора права, — сказал он. — Небесные коты имеют право знать.

Хлыст еще немного поколебался, косясь на Остроглаза, потом кивнул.

— Вообще-то, это я предложил обучить ваших котов сражаться на территории Двуногих, — сказал он Листвяной Звезде. — Мы пришли в ущелье не для того, чтобы вступить в Небесное племя. Мы пришли, потому что нам нужна помощь.

Глава XV

Хлыст вскочил на стену и посмотрел на лежавший внизу сад Двуногих. Шерсть у него стояла дыбом от волнения. Когда-то это место было знакомо ему до мелочей, до каждого камешка на тропинке, но сейчас ему было не по себе от того, насколько здесь все изменилось.

Вот этот куст, который он помнил совсем маленьким, превратился в раскидистого великана… Хлыст подпрыгнул от страха, оглушенный собачьим лаем, донесшимся из соседнего сада. Эту здоровенную хрипатую псину он тоже помнил веселым маленьким щенком, тоненько тявкавшим на пролетающих бабочек.

Приоткрыв пасть, Хлыст втянул в себя воздух и поймал себя на том, что жалеет об исчезновении кустика кошачьей мяты, когда-то росшего возле входа в гнездо Двуногих. А ведь именно эта мята когда-то впервые привела его в этот сад. Ведомый нежным запахом, он спрыгнул с каменной стены и зарылся носом в душистые листья. И вдруг услышал сзади незнакомый нежный голосок, тихий и в то же время настороженный…

— Ты зачем пришел?

Голос был тот же самый, только звучал гораздо резче, чем когда-то. Сытая серая кошка с гладкой, лоснящейся шерстью неторопливо вышла из гнезда и уставилась на Хлыста, грозно распушив загривок. Ее губы разъехались в стороны, обнажив оскаленные белые зубы.

Хлыст спрыгнул со стены и прямо посмотрел в глаза кошке.

— Из-за Морковки, — коротко ответил он.

Серая кошка смерила его недобрым взглядом.

— Она цела?

— Думаю, да.

— Что значит — думаешь? — выпустила когти серая кошка. — Ты дал мне слово, что будешь о ней заботиться!

— Бархатка, я пришел не для того, чтобы ссориться с тобой, — устало вздохнул Хлыст. — Я помню о том, что ты сделала свой выбор, и не тревожил тебя все эти луны, но сейчас нашей дочери нужна помощь.

Бархатка помедлила, обдумывая его слова, потом нехотя махнула хвостом в сторону склоненных до земли веток куста.

— Ладно, лезь туда. Я не желаю, чтобы мои домашние видели тебя здесь.

Распластавшись на земле, Хлыст послушно подлез под куст, а Бархотка последовала за ним. Воспоминания обступили Хлыста со всех сторон, казалось, они пропитали каждый лист этого зеленого убежища.

— А помнишь, как ты здесь поймала свою первую мышку? — вырвалось у него. — Ты съела ее прямо тут, под ветками, и сказала, что в жизни не пробовала ничего вкуснее.

Бархатка надменно повела ушами.

— Это было давно.

— Я знаю… А потом ты провела меня в свое гнездо, угостила едой Двуногих, и смеялась, когда я ее выплюнул. Помнишь? — Хлыст знал, что не должен говорить всего этого, но не мог остановиться. Он тихо вздохнул. — Как случилось, что мы стали чужими друг другу?

— Нас с тобой больше ничего не связывает — кроме дочери, — холодно отрезала Бархотка. — Кажется, ты пришел поговорить о ней? Говори быстрее и уходи.

— Хорошо. Дело вот в чем. — Он коротко рассказал бывшей подруге о банде Плута, о том, как пришлые коты терроризируют здешних, не давая им охотиться, и как они пытаются натравить Двуногих на своих соперников. Он рассказал ей, как Миша ослепила бедного Перси, и в какой кошмар превратилась жизнь в городе. Рассказывая, он все время смотрел в глаза Бархатке, тщетно ища в них хотя бы искорки сочувствия.

— Ты сам избрал такую жизнь, — равнодушно ответила домашняя кошка, когда он закончил. — Ты хотел жить на улице и сражаться за каждый кусок еды, как бешеная лисица! Так что теперь не жалуйся. Ты не можешь запретить другим котам селиться на улице, это не твой город!

— Да причем тут это! — взорвался Хлыст, потрясенный ее несправедливыми словами. — У меня и в мыслях не было кому-то запрещать жить здесь! Когда Плут и его коты появились в городе, я пытался договориться с ними, и всегда был готов делить еду в честном состязании, но эти коты намерены забрать все! В том числе Морковку.

В глазах Бархатки впервые мелькнул интерес.

— Они ее похитили?

— Не совсем. Но я думаю, Морковка… влюбилась… в одного из котов Плута.

— То есть, наша дочь полюбила кота, живущего по другим правилам, нежели ты? — с откровенной насмешкой протянула Бархатка. — Какой ужас! Ты ведь никогда такого не делал, правда?

Шерсть у Хлыста встала дыбом. Он понял ее намек.

— Дело не только в этом, Бархатка. Да, я знаю, что такое любовь, и не забыл о том, как далеко она может завести. Но я подозреваю, что Морковка помогла котам Плута натравить Двуногих на нас, пока мы спали.

— Она бы никогда так не поступила! — прошипела Бархатка. Наверное, она увидела сомнение в глазах Хлыста, потому что горячо продолжила: — Любовь не делает нас другими, она не меняет цвет нашей шерсти! Значит, ты перестал доверять дочери только из-за того, что она позволила себе полюбить? — Бархатка покачала головой и, уже мягче, добавила: — Хлыст, ведь мы с тобой всегда были честны друг с другом, правда? Я никогда не обещала тебе бросить свой дом и уйти с тобой, но это не значило, что я тебя не любила. Любила, Хлыст, ты это знаешь. И отдала тебе нашу дочь.

Хлыст тихо ответил, не поднимая глаз:

— А я ее потерял.

— Нет, не потерял! — Бархатка подняла хвост и погладила его по плечу. — Ты знаешь, где она. Сходи, поговори с ней, спроси прямо, как так получилось! Может быть, она даже не знала о нападении на ваш переулок.

— Больше всего на свете я бы хотел в это поверить! — простонал Хлыст. — Но она знала! — Он выпустил когти и глубоко вонзил их в землю. — Она была вместе с нами, но потом тихонько встала и ушла — как раз перед тем, как на нас напали… Ее дружок ждал ее снаружи, и они ушли вместе, бросив нас на произвол судьбы. Как она могла так поступить с теми, с кем вместе росла, кто учил ее охотиться, кто защищал от опасностей?

Голубые глаза Бархатки потускнели.

— И все-таки, мы многого не знаем, — неуверенно сказала она, а потом спросила: — И ты хочешь напасть на тех котов, да? Хочешь превратить свою дочь в кусок дичи, который вы будете рвать друг у друга из пасти? Поверь мне, Морковка не скажет тебе за это спасибо. Она твердо знает, чего хочет, а сейчас она хочет быть вместе с тем, кого полюбила.

Хлыст втянул голову в плечи. Сколько времени прошло, после того, как они расстались, но Бархатка до сих пор насквозь видела его.

— Эти коты понимают только язык войны.

— Нет. Это ты понимаешь только язык войны! Тебе бы только драться! — Бархатка повернулась к нему хвостом и полезла прочь из-под куста.

— Постой! — в отчаянии позвал Хлыст. — Я… я думал, может быть, ты сможешь поговорить с Морковкой!

— Я? — Голубые глаза Бархатки были пусты и холодны, как вода подо льдом. — Нет, спасибо. Я, прости, живу здесь, в уютном домике, рядом с любящими домочадцами. Морковка знает, где меня искать. Захочет поговорить — сама придет!

— Но ты не можешь так поступать! — горячо воскликнул Хлыст. — Не можешь прятаться в своем уютном домике, когда твоя дочь в опасности! Неужели даже ради нее ты не можешь поступиться собой?

— А с какой стати я должна это делать? — мяукнула серая кошка, которую он когда-то любил. — И потом, что значит — не могу? Еще как могу! Или ты хочешь силой вытащить меня отсюда и отправить на поиски Морковки? Я тебе много раз говорила — однажды мы с тобой совершили ошибку. Ты мне чужой, я не понимаю ни тебя, ни твою жизнь. Не понимаю, и понимать не хочу!