Игроки зимы - Ли Танит - Страница 2

— Она перед вами, — сказала Оайве.

— Вы? — Он произнес насмешливое проклятие, подобного которому она никогда не слышала, хотя мужчины в деревне за крепкими словечками в карман не лезли. — Простите, благочестивая Леди, но я не ожидал застать вас за такой обычной женской работой.

— Разве все и всегда бывает так, как вы себе представляете? — серьезно спросила она.

Мужчина рассмеялся. Оайве его улыбка одновременно понравилась и не понравилась, она не доверяла ему. Она почистила фитиль и направила на него свет лампы.

Мужчина соответствовал описанию мальчика и казался хорошо знакомым. Худой, как настоящий волк, он завернулся в свой плащ из волчьей шкуры. На голове волка поблескивали, будто живые, глаза, сделанные из двух белых драгоценных камней. Остальная его одежда была серой, как клинок на боку и как длинные волосы, которые мерцали, словно море зимой, а его глаза напоминали маленькие зеркала. Сверкающие зубы незнакомца были белыми и острыми, как и его голос.

— Я соответствую тому, как вам меня описали, Леди?

— Мне не назвали имени.

— О! Если вам необходимо имя, зовите меня Седым из-за цвета моих волос.

— Вы боитесь назвать мне свое настоящее имя?

— Это относится к моему наказанию, Леди. Мне приказано сохранять имя в секрете.

Оайве знала, что мужчина лжет, но промолчала.

Она взяла свою шаль.

— Настало время вечернего ритуала. Желаете последовать за мной к Хранилищу? Вы желаете от чего-то очистится или вас привело что-то другое?

— Я слышал, — ответил он, — что в Хранилище есть нечто, что может затягивать раны, лечить болезни и снимать проклятия. Верно ли это?

Она догадалась! Страх ледяной рукой сжал ее сердце.

— Все это делает Вера, — сказала Оайве. Вы должны верить.

Она набросила шаль на голову и вышла в дождь, мужчина последовал за ней.

Дождь ударял в землю прямыми струями, похожими на древки оперенных охотничьих стрел.

Оайве прошла через арку ворот священной комнаты. В нишах прямоугольного помещения горел красноватый цвет. Алтарный камень находился у задней стены. Он потемнел от пламени жертвенных костров и ритуального огня, который возжигали здесь при каждой смене дня и ночи. В стене за алтарем были три железные двери.

В священном покое пахло рыбьим жиром, которым заправлялись светильники, камнем, заросшим мхом, ржавым железом, дымом и морем.

— Здесь очень скромно, — услышала Оайве позади себя голос незнакомца. — Куда ведут эти двери?

— В другие комнаты, — сказала она. — Прошу вас, больше не отвлекать меня, пока я сама не заговорю с вами. Мне пора начинать молитву.

— Хорошо, жрица, — сказал он смирно. И снова она почувствовала скрытую насмешку. Он был старше ее, старше как по земному, мирскому опыту, так и по годам. Это подсказало ей чутье.

— Вы должны подойти к алтарю, — приказала Оайве. — Не думайте ни о чем или думайте о Боге.

— С закрытыми глазами и широко распахнутым сердцем, — пообещал он.

Оайве оставила мужчину у алтаря и приблизилась к средней двери. Она чувствовала, что он наблюдает за нею очень внимательно, как кошка за мышью. На двери было железное кольцо. Только она знала, сколько раз нужно повернуть кольцо и в каком направлении. Ее тело укрыло от глаз незнакомца то, что она сделала. Дверь покачнулась.

Крохотная каморка за дверью была черной, как смола, но по давней привычке она уверенно ориентировалась в ней, как слепой в своем собственном маленьком мире. Она вынула из ларца все необходимое, захватила сосуд с ладаном и, вынеся все к алтарю, расположила все предписанным традицией образом. Затем она совершила колдовство, одно из многих таинств Хранилища. Она сделала это не для того, чтобы запугать гостя, хотя это и вселяло некоторый страх, а потому, что это было собственной частью ритуала.

Она вызвала огонь. И вызвала его из себя. Жар начался в ее правом плече, понесся по руке, завертелся, закружился в ее локте и, пока жидкое пламя волновалось в ее предплечье, кожа накалилась, стала прозрачной, стали видны красная кровь и строение костей. Затем огонь полился в кончики ее пальцев. Оайве позволила ему капать на алтарь, где он вспыхивал, взлетая вверх бледными бесцветными языками, заставляя ладан благоухать.

Лицо чужестранца осталось неподвижным и бесстрастным, однако глаза его открылись широко, как у кошки, и если бы у него были кошачьи уши, он, наверное, прижал бы их.

Тут Оайве произнесла заключительные слова не очень долгого ритуала.

Когда она произносила их, на нее всегда нисходил внутренний покой. Эти молитвы были такими старыми, что только жрицы понимали их: язык молитв был языком Древней Книги. Но сегодня их власть не подействовала на Оайве. Оайве произносила их, но мыслями она была в другом месте. Присутствие незнакомца действовало на нее подобно потоку леденящего воздуха.

Наконец Оайве, как этого требовал ритуал, обратилась к нему:

— Теперь говорите! Скажите мне, что вы хотите?

— Вашего благословения и снятия моего проклятия.

— Желаете ли вы этого от всего сердца?

— О да, — ответил мужчина. — Если вы дадите то, что сможет помочь мне.

Волоски на ее руках и затылке зашевелились.

— А что это? — спросила она.

— Крошечный кусочек некой известной вам кости. — Он взглянул Оайве в глаза, и взгляд его был уверен и тверд. — Только кость способна даровать мне покой.

Если бы она и не догадывалась раньше, то сейчас все стало бы ясно. — О чем вы говорите? — осведомилась Оайве. Ей хотелось знать, как далеко он зайдет.

— Об одной реликвии. Содержимом Хранилища. В дальних странах Ваш Храм называют Домом Кости. Меня послали, чтобы найти ее.

Оайве ответила осторожно и рассудительно:

— Если реликвии существуют, то они сокровенны.

— Одна из них кость?

— Они сокровенны.

— Нет!

Оайве испугалась, но не смела показать это перед чужаком. Постаравшись сохранять спокойствие, она невозмутимо сказала:

— Я произнесу для Вас молитву, как принято. Это все, что я смогу сделать. Желаете ли Вы произнести молитву? Прядь Ваших волос или кусочек одежды? Это обычное жертвоприношение.

— Я пожертвую серебро, — ответил он. — Лично для Вас, если…

Но она поспешила начать молитву прежде, чем он договорил до конца.

Мужчина вел себя тихо, пока жрица не сказала последних слов, а потом произнес:

— Я не могу принести жертву, пока Вы не покажете мне кость. Это — единственное, что может мне помочь.

— Вы обманули меня. — Оайве взглянула на него. Он не уклонился от ее взгляда, но его глаза стали белыми, как глаза, сделанные из драгоценных камней на волчьей шкуре, единственное, что выдавало его страшную ярость. Затем он повернулся и вышел из Хранилища. Меч с бряцанием скользнул по дверному косяку.

Одной реликвией было кольцо из зеленоватого металла, сделанное древними мастерами. Другой — бесцветный сверкающий драгоценный металл. Третьей — крошечная тонкая кость размером с кончик пальца, гладко отшлифованная временем и частыми прикосновениями. Рассказывали, что они обладали удивительной силой, и даже на ощупь в них было нечто необыкновенное.

Никто кроме Посвященных Жриц не знал о реликвиях, которые хранились в секретном помещении. Помещение находилось за кельей, где стояли сосуды с ладаном, за железной дверью с запирающим кольцом. Каждая жрица приводила сюда свою преемницу, прежде чем начать посвящение в таинства Хранилища. Никто не мог объяснить сегодня, что за истории связаны с этими священными предметами. Все, что было о них известно, укрыл туман прошлого.

Никто, кроме служительниц Храма, не знал о святынях.

Никто!

И однако ОН знал это, этот седовласый мужчина с волчьей головой за плечами.

Откуда? Что он хотел?

Он вышел в дождь. Вернется ли он?..

В одиночестве она стояла в священном покое, прижав ладони к алтарю.

Ливень вскоре прекратился. Опустилась ночь, словно еще один, более темный дождь.

Мужчина вернулся в полночь. Она не спала, потому что ждала его. Он пришел беззвучно, как вор, потому что он и был вором. И все же Оайве его услышала.