Там, где Висла-река (польские сказки) - Крашевский Юзеф Игнаций - Страница 15

Услыхало солнце — перекинуло через озеро золотые мостки. Вот бегут по мосткам пять овечек в ряд, звенит под копытцами золото, брызги во все стороны разлетаются, рыбы в страхе шарахаются.

Вот и другой берег! Бегут овечки, торопятся. А Меднобородый — раз-два! — озеро переплыл и под землёй за ними гонится, не отстаёт.

Прибегают овечки на край пропасти. Пропасть широкая — не перепрыгнешь, глубокая — дна не видно, а по дну по камням с грохотом бешеный поток мчится.

На землю ночь спустилась. Из-за леса показался месяц и отправился странствовать по небу. Звёзды перед ним расступаются, голубыми, зелёными, красными фонариками вслед ему светят.

Как через пропасть перескочить? Вот-вот их Меднобородый догонит.

Радуня на землю соскочила, к месяцу руки протянула и просит:

Услыхал месяц — перекинул через пропасть серебряный мост. Пять овечек по мосту в ряд бегут, под копытцами серебро звенит, громкое эхо от стены к стене перекатывается, летучие мыши в страхе в разные стороны разлетаются.

Вот и другой край пропасти! Бегут овечки дальше, торопятся.

А Меднобородый — раз-два! — поток переплыл, что по дну пропасти с грохотом мчится, и опять под землёй за беглянками гонится.

Овечки по земле бегут, а он под землёй плывёт, не отстаёт.

Овечки из сил выбились.

Что это там впереди темнеется?

Стоит посреди дороги высоченная гора. И снизу на неё не подняться, и сбоку её не объехать. И ни кустика на ней, ни былинки, даже мох и тот не растёт.

Вдруг видят они — стая диких уток летит.

Радуня на землю поскорей соскочила, руки к птичьей стае протянула и просит:

Услышали дикие утки, по три разделились, подняли вверх по овечке, подняли вверх Радуню и понесли на крыльях.

Через тучи пробились, через горы-скалы перелетели и опустились на землю по другую сторону.

Выставил Меднобородый из-под земли жабью морду, выпучил глазищи. Смотрит — с гор потоки не бегут, не бурлят, не пенятся водопады.

Как через горы перейти?

Делать нечего, стал Меднобородый по отвесным скалам карабкаться.

Рыжей бородой за уступы цепляется, клешнями подпирается, зубами за камни хватается.

Да не посчастливилось Меднобородому — сорвался он с половины горы, полетел в пропасть и мелким прахом рассыпался.

Прибежали овечки в замок. Радуня на землю соскочила и отцу с матерью на шею кинулась.

Заметил рыцарь у дочери свой перстень, схватил его дрожащей рукой и говорит:

— Послушайте, дочка дорогая, жена любимая, расскажу я вам страшную правду, ничего не утаю. Не давала она мне покоя с той минуты, как увидел я тебя, Радуня, на коленях у матери.

И рассказал, как дружина умирала от жажды в пустыне, как он колодец нашёл и пообещал чудовищу отдать то, чего дома не знает.

— Теперь я расставлю стражу подле каждого колодца, повсюду, где вода есть, — на речке, на пруду, — говорит рыцарь.

А Радуня в ответ:

— Не тревожься, отец, и стражу не расставляй, не нужна она больше. Дикие утки видали: сорвался Меднобородый со скалы, упал в пропасть и мелким прахом рассыпался. Видали и мне рассказали.

Тут сыграли весёлую свадьбу. И зажили молодые дружно да хорошо в замке Радослава, а белые овечки — с ними.

Радуня любит их, точно сестёр родных.

Рано поутру Радуня с овечками солнышко встречают, а вечером — месяц и диким уткам навстречу выходят, когда они мимо летят. Солнышко благодарят за мост золотой, месяц — за кладку серебряную, а уток — за то, что на крыльях перенесли через горы-скалы поднебесные.

Благодарная змея

Давным-давно, когда на свете чудеса творились да волшебники и колдуны водились, жил в одной деревушке бедный крестьянин по имени Бартек.

У других людей — и кони, и коровы в хозяйстве, а у него — одна серая уточка. А какая от неё польза, если она даже яиц не несёт? И всё только за Бартеком, точно собачонка, бегает и весело покрякивает. Но Бартек очень свою уточку любил и во всём ей угождал. То охапку свежей травки принесёт, то лебеды посочней на лугу нарвёт, а то на руки возьмёт и к чистому прозрачному ручью отнесёт. Пустит утку на воду и приговаривает: «Плавай, плавай, моя уточка!»

Вот как Бартек о своей уточке заботился!

Отправился он как-то за сочной лебедой да зелёной ряской, что затянула озерцо в соседней долине. И решето прихватил с собой, чтобы ряску сподручней было черпать. Идёт он каменистой тропкой, весело насвистывает да красотой гор любуется. И вдруг остановился как вкопанный. Почудилось ему, ровно его кто-то передразнивает. Постоял он, по стоял, послушал-послушал и дальше зашагал. «Небось эхо», — думает. Не отошёл он далеко и опять приостановился: нет, не эхо. Совсем близко кто-то свистит, этак тоненько да тихохонько. Огляделся Бартек по сторонам — нет никого. Хотел дальше идти, но тут чей-то голос слышится:

— Бартек, помоги!

Бартек опять по сторонам огляделся и опять никого не увидел.

— Как же я тебе помогу, когда не знаю, где ты? — говорит Бартек.

— А ты к можжевельнику наклонись, — отвечает тоненький голосок.

Подошёл Бартек к можжевёловому кусту, что в стороне от дороги рос, наклонился пониже и видит — под кустом змея лежит. Голову подняла и шипит с присвистом. А на голове у неё корона из росяных капелек как алмазная блестит.

Смекнул Бартек: не простая это змея, а царица змеиная.

— Положи меня в решето, — зашипела змея, — да вон на ту горку отнеси, а я в долгу не останусь, награжу тебя.

— Отнесу, госпожа царица, — отвечает с поклоном Бартек, — и награды за это никакой мне не надо.

Положил он змею в решето и понёс, куда она велела. Пришёл на место, змею осторожно на траву опустил и уходить собрался. Тут змея зашипела с присвистом:

— Наклонись-ка, Бартек, пониже! Хочу я тебе царскую милость оказать.

Не посмел Бартек ослушаться, наклонился. Змея зашипела, и на Бартека словно тёплым ветром повеяло.

А змеиная царица и говорит:

— Наделила я тебя силой волшебной. Теперь захочешь — бурю, грозу свистом вызовешь, скалы с места сдвинешь. Придёт время, тебе это пригодится. Ну забирай своё решето и спускайся в долину. Там повстречаешь ты войско. Во главе войска король на кауром коне будет ехать. Смотри про волшебную силу не забудь!

Поклонился Бартек змее до земли, решето взял и стал спускаться в долину к тому озерцу, что ряской затянуло. Вот идёт он каменистой тропкой и вдруг слышит позади конский топот и ржание. Оборачивается, глаза от яркого солнца рукой заслоняет и видит — войско скачет, а впереди на кауром коне король в пурпурной мантии. На голове корона, точно солнце горит, а в руке скипетр камнями драгоценными посверкивает.

— Эй! Ты кто такой? — окликнул его король.

— Бартек, милостивый король! — отвечает крестьянин.

— Бартек? — переспросил король. Знать, непривычно для королевского уха простое крестьянское имя. — Послушай, Бартек, я устал и хочу отдохнуть. Говори, есть здесь поблизости корчма, где можно переночевать?

— Нет здесь поблизости корчмы, милостивый государь.

— А усадьба?

— И усадьбы нет, милостивый король.

— Где же нам на ночлег остановиться? Я устал, и войны мои устали. А отдохнуть нам во что бы то ни стало надо. Ведь мы на войну идём.

— На войну? — испугался Бартек.

— Да ты не бойся! — Король снисходительно улыбнулся и взмахнул скипетром. — Мы в два счёта врага одолеем. Но перед битвой отдохнуть бы не мешало. Скажи, нет ли поблизости какой-нибудь избушки, где бы я мог приклонить королевскую голову?