Тайна невидимого убийцы - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 8

— Вы, конечно, поделились своими мыслями с Раулем Шальмоном?

— О нет! — Он покачал головой. — У этого бедолаги и так слишком много забот, чтобы я еще забивал ему голову разговорами о том, что…

Не закончив фразу, Нурей положил в чашку кофе сначала один кусочек сахара, потом другой, проследил, как они медленно растаяли, и покачал головой.

— Если я окажусь прав… если эти явления будут продолжаться, то настанет момент, когда придется искать виноватого.

— Разве во всем этом кто — то виноват?

— Знаете, я много читал, но я не специалист в этом деле. Я лишь повторю то, что прочел. Итак, обычно такие явления не возникают сами по себе: их всегда кто — нибудь провоцирует одним лишь своим присутствием. Обычно это бывают подростки, девушки или юноши…

— Э, э! — запротестовал я. — В этом замке единственный подросток — это я.

— Есть еще Мишель, посыльный. Вы его пока не видели, но если вам, например, что — то потребуется из Сен — Пьера, то с поручением пошлют именно его. Он очень расторопен и заслуживает, чтобы к нему хорошо относились. Его отец погиб в море во время шторма под Туссеном. Работая в замке, мальчик помогает матери.

От сигаретного дыма у меня слегка закружилась голова. Надеюсь, папа ничего не заметит. Я раздавил окурок в раковине, которая служила пепельницей.

— Значит, это он вызывает…

— Не торопитесь! Вот если что — то случится, если мы станем свидетелями этого, то тогда… Знаете, при подобных обстоятельствах возникает слишком много «если».

Он легонько хлопнул меня по руке и добавил:

— Простите, Франсуа, что я испортил вам аппетит своими россказнями. Забудьте об этом. Случай с камнями — скорее всего, чья — то глупая шутка. Клянусь, если даже сейчас перед нами появится призрак старого Шальмона, это не помешает мне вздремнуть пару часиков после обеда. Всего доброго, Франсуа.

И он преспокойно удалился… А у меня от всего услышанного голова пошла кругом. Как жаль, что в тот момент тебя не было рядом! Мы с тобой от души посмеялись бы над этими баснями… Ты бы скорчил гримасу, крикнул: «Ну, полтергейст, берегись!» — и мы пошли бы с тобой гулять в дюны… Но, к сожалению, тебя со мной нет, я один, голова моя в тумане, и полон тревоги. После всего, чему я был свидетелем, я поневоле могу допустить, что Нурей, возможно, и прав. Когда я расскажу тебе о вчерашней ночи, ты со мной согласишься. Знаю, тебе надоели мои обещания, но я просто хочу, чтобы ты узнал и прочувствовал события в той же последовательности, что и я, и пережил такой же ужас. Иначе ты решишь, что я просто рохля и трус. Я так ждал этого путешествия, а теперь уже начинаю тосковать по своей комнате, своим книгам и беззаботной жизни… Может, Нурей просто хотел посмеяться надо мной, и все, о чем он говорил, только бабушкины сказки?

Мадам Биболе заметила, что я болтаюсь без дела, и пригласила меня сыграть с ними в скрабл. Я потащился за ней в гостиную безо всякого энтузиазма. Здесь, старина, я поподробнее опишу тебе этих людей. Как только началась игра, эти пожилые господа превратились в двух непоседливых подростков. Они кидали друг на друга кровожадные взгляды, как команчи на бледнолицых, шептали друг другу на ухо какие — то ядовитые замечания… Я не улавливал, что они говорили, но понимал, что они провоцируют меня. Когда наступала моя очередь называть букву или слово, они сверлили меня ненавидящими взглядами и только что открыто не издевались. Они очень бойко, даже не затрудняя себя обдумыванием следующего хода, подставляли друг другу слова — капканы, например, молибден, перепончатокрылые, самбук, — и смеялись над моей неосведомленностью. А потом с довольным видом объясняли мне, что все это означает… Впрочем, я уже забыл, что такое молибден. Если хочешь узнать, загляни в словарь. В общем, через четверть часа я скис от обилия новой информации и отказался от продолжения игры.

— Вы еще научитесь, — успокаивала меня мадам Биболе, — надо только попрактиковаться.

А ее муж в это время изобретал для нее очередную ловушку в виде особого трудного слова.

Я не стал следить за развитием игры. А стариков уже никто и ничто не могло отвлечь, даже самосвал, если бы таковой вдруг въехал в гостиную и высыпал перед ними груду камней.

Я пошел к себе, чтобы прополоскать рот от неприятного привкуса американского табака. Пожалуй, если я когда — нибудь начну курить, то только трубку… Было около трех часов. Я раздвинул шторы; на море начинался прилив. Купаться в это время — одно удовольствие. Я запер комнату на ключ и, проходя по коридору, вдруг услышал… Этот звук шел откуда — то издалека, словно скользя по стенам. Похоже, играли на фортепьяно — или нет, скорее на фисгармонии. Наверняка это старый хозяин замка! Я узнал нервное вибрато плохо настроенного инструмента, напоминавшее стон отчаяния. Я замер. Мне представилось, что я слышу доносящиеся из глубин океана, с борта «Наутилуса», стенания капитана Немо… Какое новое потрясение предвещала эта музыка?

Она притягивала меня. Я ничего не мог с собой поделать. Очень осторожно, держась за стены, как слепой, я двинулся по коридору в сторону двери с надписью «Вход воспрещен», нажал на ручку, и дверь открылась. Я ни о чем не думал в этот момент; я был как крыса, завороженная волшебным звуком флейты. Сделав шаг, за ним второй, я оказался в жуткой тишине застывшей Верденской битвы. Я помнил топографию боя, помнил также, что между столом и стеной оставался проход. Инстинктивно я догадывался, что эта комната должна сообщаться с покоями хозяина замка. Я шел на звук мелодии — и не ошибся. Вскоре я нащупал другую дверь. Я открыл ее с осторожностью грабителя. И действительно, я был словно грабитель: ведь я шел к старику за секретом, который он прятал от всех.

Я оказался на пороге библиотеки. Солнечные лучи, струившиеся из двух высоких окон, освещали полки, уставленные множеством прекрасных старинных изданий. Посредине стоял длинный пустой стол. Похоже, здесь вообще никто никогда не бывает… Бросив взгляд по сторонам, я двинулся вперед.

И тут на стене, прямо напротив меня, я увидел фотографию офицера в каске. У него был очень усталый вид. Стоял он на пороге какого — то укрытия. Видимо, снимок был сделан в траншее прямо на поле боя. Это был, конечно, капитан Шальмон, несчастная жертва нераскрытого преступления.

Эта неожиданная встреча потрясла меня. Она показалась мне тем более значительной, что происходила под аккомпанемент жалобных аккордов фисгармонии. Похоже, я приближался к месту, откуда доносилась музыка… Идти ли дальше? Если меня застукают, скандала не миновать! Впрочем, я рассчитывал на то, что в этот час все обитатели замка заняты своими делами. Хозяин — весь во власти музыки; Рауль, видимо, в своем кабинете проверяет счета. Оставался Симон. Что, если, проходя по коридору, он заметит приоткрытую дверь? Конечно, вероятность невелика — примерно один шанс на тысячу. Кроме того, я здесь долго не задержусь — только гляну и сразу уйду…

Я тихонько пересек библиотеку и вошел в следующую комнату, поменьше, вся мебель в которой была сдвинута к одной стене. Кроме шкафов и кресел, здесь был стол для бильярда. Видимо, именно здесь расположится в будущем Дуомонское кладбище.

Мне показалось, музыка стала тише. Значит, я удаляюсь от цели?.. Наугад открыв какую — то дверь, я оказался в ванной комнате. Похоже, ею давно никто не пользовался: здесь не было ни полотенец, ни мыла, ни других туалетных принадлежностей. Сама ванна, раковина, лампочка под потолком — все это было ужасно старым: похоже, оборудование тут не менялось со времен первой мировой войны.

А фисгармония все звучала. Музыка не была похожа ни на одно из известных мне произведений; лишь отдельные пассажи немного напоминали вагнеровское «Чудо Страстной пятницы»[10]. Звуки казались волшебными, магическими… Мелодия, очень нежная и очень печальная, действовала на меня подавляюще.

Несмотря на это, меня по — прежнему распирало любопытство. Обычно ванная комната сообщается со спальней; надо заглянуть туда. Дальше я не пойду. А возвращаясь, постараюсь набросать план расположения комнат, который затем буду дополнять по мере получения новой информации. В конце концов, ведь я занимаюсь расследованием, не так ли?