Тайна дуэльных пистолетов - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 14

Конечно, его прежде всего беспокоило, почему это вдруг мисс Мэри встречается с кем-то ночью? И почему отдала ему чемодан? Что было в этом чемодане? Есть ли связь между этой встречей и кражей? А что, если в чемо­дане как раз и находились украденные предметы? Во-пер­вых, это был даже и не чемодан, а, скорее, плоский чемо­данчик ненамного больше кейса. Слон, мраморная рука, кинжал и пистолеты там могли прекрасно разместиться. Но тогда…

«Итак, Без Козыря, дорогой старик, — думал Фран­суа, — надо расследовать до конца. Если твои подозре­ния верны, то тогда ясно, что ограбление предыдущей ночью было просто имитацией».

Нет, все-таки это ерунда. И однако… Эта молодая жен­щина первой подняла тревогу. По ее словам, она услыша­да шум. Спрашивается, зачем же ей надо было вырезать кусок стекла? «Сделано довольно неумело», — сказал инс­пектор. Тот, кто вырезал стекло, явно очень спешил. Мисс Мэри могла знать, что она не многим рискует, так как именно она занимала комнату над салоном. Никто дру­гой, кроме нее, и не мог услышать шум. Эта догадка, ка­жется, начинает походить на правду. Мисс Мэри вырезает стекло, чтобы создать впечатление, что грабитель пришел извне; уносит из салона предметы и прячет их у себя. А потом поднимает тревогу. Мальчики думают, что вор еще в салоне. Им кажется, что они даже слышат какой-то шум. Но на самом деле это хлопает ставня. Кстати, почему Мор­риссон вдруг засомневался в их показаниях?

Франсуа сбросил с себя простыню и пошел выпить воды. Но эж> ему не помогло. Лихорадочные мысли не отступали. Вывод напрашивался ужасный: мисс Мэри была сообщницей! Но в каком деле? Участвовать в краже красной папки она не могла, документы были унесены из дома, когда она находилась еще у себя. Боб ведь разгова­ривал с ней по телефону. А вещи, которые она передала незнакомцу, и так ей уже почти принадлежали. Вскоре она должна была выйти замуж за господина Скиннера. Наконец, если незнакомец был именно тем человеком, который ранил инженера, то, значит, мисс Мэри была с ним заодно? Бред какой-то!

Но когда мысль бредовая, случается, что она, как кош­мар, постепенно овладевает человеком. Так произошло и с Франсуа. Он вертел эту версию и так, и эдак, и чем дальше, тем правдоподобнее она ему казалась. Он понял, что нащупал важную деталь, но все-таки еще продолжал себя спрашивать, не ошибается ли. Правда и ложь пере­мешались. Неужели мисс Мэри виновна? Или ее вины нет? Почему она плакала? Этот человек ее шантажировал? Может быть, он угрожал ей каким-то позорным разоб­лачением? Но в этом случае от нее требовали бы денег, а не слона и не мраморную руку. Так, путаясь в невероят­ных подозрениях, Франсуа, наконец, заснул.

Когда он проснулся, все эти ночные мысли показались ему чистейшим абсурдом. Он хотел их прогнать. Но на душе была какая-то тоска. Он встал. Все тело болело. Левая ладонь слегка припухла. После двадцатиминутной гимнастики он почувствовал себя немного бодрее. Раз­двинув занавески, он увидел серое небо. Шел дождь. Ка­кой здесь странный климат, как часто меняется погода! Впереди совсем невеселый день.

Он спустился в столовую и увидел мисс Мэри.

Хорошо причесанная, в элегантном пуловере и твидо­вой юбке, легкая и грациозная. И, как обычно, ровная и спокойная. Но где-то в глубине ее глаз Франсуа заметил завуалированную меланхолию человека, связанного об­стоятельствами. Франсуа, стараясь казаться веселым, принялся за завтрак. А мисс Мэри стала звонить в госпи­таль.

Спустился Боб.

— Привет! Хорошо спал?

— Отлично, — бодро ответил Франсуа.

— Видишь, какая погода. Мы собирались в Британский музей. Пожалуй, неохота. А что, если пойти в музей мадам Тюссо?[18]  Это вроде вашего музея Гревена[19]. Там есть классная комната ужасов. Ну как?

Вернулась мисс Мэри, и Боб поделился с ней своими мыслями по поводу музея.

— Сходите одни,—ответила она.—Все эти ужасы меня угнетают. И, кроме того, момент мне кажется неподходя­щим. Я только что говорила с медсестрой. Джонатан но­чью спал спокойно. Операцию решено делать завтра. Да­вайте сейчас все вместе заедем в госпиталь, а потом — сво­бода каждому! Я не хочу вам мешать. Зайдите в какой-ни­будь итальянский ресторанчик. А послеобеденное время проведите, как вам хочется. Единственно, о чем я вас про­шу, так это быть дома к семи часам. Согласны?

— Согласны!

Она смотрела на мальчиков с улыбкой, и эта улыбка была такой приветливой, такой открытой и полной до­верия к ним, что Франсуа показалось, что его подозре­ния исчезают, как сон. На жжение в левой ладони все-таки напоминало ему о его ночной вылазке. Ночью он видел другую Мэри. Та, что была сейчас с ними, была кристально чиста. Значит, есть Мэри дневная и Мэри ночная. Одна невиновна, другая виновна.

— Отправимся через полчаса, — добавила молодая женщина.

Дурачась, ребята устроили возню из-за того, кто пер­вым войдет в туалет.

— У мисс Мэри случайно нет брата? — неожиданно спросил Франсуа.

Боб, пытаясь пригладить стоявшие торчком волосы, ответил:

— Брата? Нет, старик. Ни брата, ни сестры. Странные мысли у тебя с утра.

— Она работает?

— Нет. Ей повезло, она получила в наследство прекрас­ное маленькое поместье. И еще кое-какая рента. Для меня это было бы все, что нужно. Рента с компании «Астон-Мартин»[20], представляешь? К несчастью, отец думает ина­че. Мой папа математик, и он считает, что я тоже должен им стать.

Мисс Мэри уже сигналила с улицы.

— Этот драндулет выжимает от силы сто семьдесят, — шепнул Боб, влезая в красивую машину мисс Мэри.

По крыше машины забарабанил дождь. Глядя на до­рогу через забрызганное боковое стекло, Франсуа совер­шенно не узнавал окрестности. А Боб продолжал болтать:

— Знаешь, что мне было бы по душе? Рисовать! Я хо­тел бы работать декоратором в театре или кинематогра­фе. Мой преподаватель рисования считает, что мне сле­дует этим заниматься. Я покажу тебе мои рисунки. Мое творчество в загоне, потому что в нашем доме царят кук­лы-автоматы.

Он наклонился к уху Франсуа и, кивнув в сторону мисс Мэри, сосредоточенно смотревшей на дорогу, шепнул:

— Она на стороне отца, тоже против меня. Знаешь, я рисую тайком.

Они въехали во двор госпиталя и в конце стоянки уви­дели старенький «моррис» господина Скиннера. Минуту спустя они уже входили в палату, где лежал раненый. Инженер был побрит и казался осунувшимся и бледным. Он протянул пришедшим слегка дрожащую, худую руку. Мисс Мэри нагнулась к графику температуры, прикреп­ленному над кроватью, и сказала:

— Тридцать семь и семь. Это очень хорошо!

—Да, — ответил он с усилием, — я выкарабкаюсь. Как дела, молодые люди? Не беспокойтесь за меня. Проводи­те время весело. И не считайте себя обязанными навещать меня каждый день. Не такое уж приятное я представляю зрелище!

— Папа, что ты! — запротестовал Боб.

— Последуйте моему совету. Франсуа не должен пре­вращаться в сиделку. Я хотел бы, чтобы вы почаще куда-нибудь ходили. Знаете, вы, пожалуй, доставите мне боль­шое удовольствие, если тотчас же уйдете. Куда вы соби­раетесь?

— В музей мадам Тюссо, — ответила мисс Мэри с лег­ким неодобрением.

— А почему бы и нет, это забавное место. Боб, у тебя есть деньги?

— Да, папа, у меня есть все, что нужно.

— Ну что же. Гуляйте. Веселого вам дня!

Мальчики были еще такими юными и преисполненны­ми энергии, что оба испытали трусливое облегчение от­того, что могли, наконец, покинуть палату. Они так быс­тро вышли, что чуть было не сбили с ног человека за две­рью, который поспешно повернулся к ним спиной и устремился в конец коридора.

— Ты идешь? — спросил Боб.

Франсуа, который уже сделал было несколько шагов, вдруг остановился и потянул друга за рукав.

— Этот человек… Мне кажется, что он подслушивал.

— Думаешь?