Агент перемен - Ли Шарон - Страница 46

Инг моргнул.

— Вы очень щедры, — начал он.

Точильщик помахал огромной кистью.

— Я глубоко огорчен тем, что член моего Клана мог поступить подобным образом. Я повторяю, что он не останется безнаказанным. Он молод и не имеет опыта, но это не извиняет того отсутствия вежливости, о котором вы меня осведомили. На мне лежит обязанность исправить случившееся и надеяться на то, что к Герберту Алану Костелло полностью вернется владение рукой.

Точильщик перевел взгляд вверх и чуть назад, и взгляд его больших глаз стал заметно жестче. На секунду Инг пожалел стоявшего позади черепашонка.

— Мне также стыдно, — проговорил Точильщик, обращаясь к Ингу, но устремив взгляд на Наблюдателя, — что у вас почему-то создалось впечатление, будто мой родич не говорит на торговом. Его знание этого языка вполне удовлетворительно. Мне совершенно непонятно, почему он не отвечал, когда к нему обращались на этом языке, и не объяснился со Старшим-на-службе.

Инг готов был поклясться, что Наблюдатель съежился.

— Возможно, — предположил он, — ваш родич тоже переживает некий шок. Иногда такое состояние на время лишает некоторых индивидуумов дара речи, даже на том языке, которым они владеют с детства.

Дьявол, это же еще совсем мальчишка!

— Вы очень добры, — проговорил Точильщик с впечатляющей торжественностью. — Я отмечаю вашу попытку смягчить удар, нанесенный нашей чести, но я не убежден в том, что дело обстоит именно так.

— Наблюдатель! — рявкнул он все на том же торговом. — Ты явишься ко мне. Ты явишься с тем человеком или людьми, которых Ксавьер Понстелла Инг сочтет нужным отправить с тобой, чтобы быть уверенным, что ты не нанесешь ущерба другим существам до того момента, когда окажешься под моим присмотром. Ты явишься с той торопливостью или медлительностью, какую Старейшина Инг сочтет подобающей. И более того, ты будешь говорить, когда к тебе обращаются, и отвечать на все вопросы с честью и настолько полно, насколько это позволяет время. Ты будешь размышлять о применении вежливости среди и между всеми народами, и к моменту прибытия ты будешь готов отчитаться мне в своих поступках. Ты понял все, что я тебе сказал?

— Да, Т"карэ.

Голос Наблюдателя был едва слышным.

— И ты будешь подчиняться?

— Да, Т"карэ, — ответил Наблюдатель еще тише.

— Я оставляю тебя под опекой Старейшины Ксавьера Понстеллы Инга, который отправит тебя ко мне в соответствии со своими обычаями и традициями. До свидания.

Последние слова, по-видимому, были адресованы им обоим. Экран внезапно потемнел.

Ингу показалось, что парнишка явно потрясен.

— Ладно, Наблюдатель, почему бы тебе не присесть, пока я буду договариваться о транспорте? Мы доставим тебя на планету уже к завтрашнему дню.

Какие бы наказания ни ждали Наблюдателя за дальнейшее несоблюдение вежливости, он не смог заставить себя поблагодарить Старейшину Инга за эту заботливость.

* * *

Библиотеку Точильщик собрал внушительную, даже с учетом того, что меньше трети всех книг было написано на том языке, на котором Мири умела читать. Недолгий поиск среди них позволил ей обнаружить «Детскую энциклопедию космических двигателей» профессора Томаса Свифта и «Начальный курс высокого лиадийского» Энн Дэвис.

Энн Дэвис? Это имя показалось ей смутно знакомым. Мири отыскала считывающее устройство, удобно свернулась на мягком карнизе, который, похоже, у Стаи исполнял обязанности кресел, и первой вставила именно эту пленку.

«Энн Дэвис, — говорилось в биографии, приведенной в начале, — была гейдельбергским стипендиатом и признанным специалистом по сравнительной лингвистике. В число ее работ входил свод основных земных диалектов, считающийся эталоном для современных лингвистических исследований. Однако наиболее широко известно ее глубокое исследование высокого лиадийского, а также несколько грамматик и самоучитель этого сложного и прекрасного языка. Рукопись, очерчивавшая грамматику и рассматривавшая структурные изменения низкого лиадийского, осталась незавершенной к моменту ее смерти. Ее пережили трое ее родных детей — Шан, Нова и Антора йос-Галан — и приемный сын Вал Кон йос-Фелиум».

Мири заморгала, вспомнив рассказ о тетке, которая научила его играть на омнихоре. «Твое типичное везение, Робертсон, — подумала она. — Как только бросила думать, кто же он такой, тут тебе и сообщают».

Она перемотала запись и отложила в сторону для дальнейшего изучения, а потом вставила в считыватель вторую книгу, поудобнее устроилась на сиденье и включила перелистыватель.

«В настоящее время в исследованной Галактике используется четыре типа космических двигателей, — жизнерадостно сообщили ей в первой главе. — Наиболее хорошо известны три: земной, или двигатель на принципе нарушения конгруэнтности, лиадийский, или двигатель на ретракции кварков, и двигатель черепах, или двигатель на замещении электронов. И до сей поры никому не удалось выяснить принцип, на котором работает четвертый тип двигателя, использующийся икстранцами».

— Естественно, черт подери, — прокомментировала она.

Икстранцы никогда не допускали захвата своих кораблей: при необходимости уничтожались целые боевые экипажи. Несколько кораблей все же удалось угнать — в основном хитрым лиадийцам, которые, надо признать, занимались этим дольше землян. Эти захваченные корабли самоуничтожались при насильственном проникновении, унося с собой абордажные команды. Самой хорошей чертой икстранских кораблей была их немногочисленность. Самой плохой — сам факт их существования.

«В земных и лиадийских кораблях, — продолжала книга, — используется математическая вероятность, называемая константой подобия, позволяющая кораблям очень быстро проходить огромные расстояния. Поскольку земные и лиадийские математики представляют это понятие немного по-разному, двигатели на нарушении конгруэнтности и на ретракции кварков несколько различаются с точки зрения того, за сколько времени данный корабль проходит данное расстояние.

Например, земной грузовой корабль может пройти 50 световых лет за 50 секунд. Тот же самый полет займет у лиадийского корабля 50 часов. Такое сравнение, конечно, используется для обычных расчетов.

Сообщалось, что лиадийцы имеют некоторое количество кораблей, в основном одно— и двухместных, которые хотя и не превосходят земные в быстроте, однако способны выполнять маневры в непосредственной близости от планет. Таким образом, это дает им преимущество перед теми кораблями, которые должны отойти от ближайшего планетного тела на несколько световых часов для осуществления маневра конгруэнтности».

«Угу, лиадийские корабли-разведчики быстрые и могут делать разные штуки, а тебе завидно, — подумала Мири. — А корабли Стаи?»

«Двигатель на замещении электронов, применяемый Стаей, основан на способности электрона появляться на новой орбите раньше, чем он покинет свою первоначальную орбиту…» Чего? «Это означает, что передвижение кораблей Стаи осуществляется в виде серии физических „прыжков“ протяженностью приблизительно в один световой день, и перед каждым корабль должен убеждаться в том, что там, куда он направляется, для него есть место».

Мири закрыла глаза и энергично потерла ладонями щеки, а потом снова перечитала последний отрывок.

«Этот способ передвижения, — продолжила книга, — чрезвычайно эффективно использует энергию, поскольку продвижение корабля осуществляется за счет материи, находящейся вокруг корабля. Именно это свойство двигателя объясняет способность кораблей Стаи летать в плотных звездных полях, а не пытаться их избегать, как это делают корабли землян и лиадийцев. Движение на основе замещения электронов также гораздо медленнее, чем обсуждавшиеся нами два других способа, но для представителей Стаи время редко имеет значение…»

Включив перелистыватель, она быстро просмотрела остаток книги, пытаясь отыскать сообщения об идиотских побочных эффектах двигателя Стаи. Она ничего не нашла. Судя по всему, люди на кораблях Стаи не летали. Что в некотором смысле было не лишено смысла: зачем тратить на дорогу три недели, когда другой корабль может пролететь это расстояние за два дня?