Агент перемен - Ли Шарон - Страница 13

— Точильщик — большой ценитель музыки. Я познакомился с ним, когда учился на разведчика-первопроходца. У меня была с собой переносная омнихора…

Он встряхнул головой, продолжая смотреть на черепах. Лицо его было радостным, губы полуулыбались.

— Ему понравилась моя игра. После того как я… с ним познакомился, он предложил мне место среди своих домашних в качестве музыканта Клана. — Полуулыбка ненадолго стала широкой улыбкой. — А еще он предложил выписать мне спутницу жизни или несколько возлюбленных, чтобы я не заболел от тоски по себе подобным.

Мири потрясенно смотрела на него.

— Разведчик-первопроходец? — переспросила она благоговейным шепотом.

Его лицо замкнулось, словно капкан захлопнулся: кожа плотно обтянула скулы, вокруг глаз напряглись скрытые мышцы. Улыбка исчезла, будто ее никогда и не было.

«Будь проклят твой язычок, Робертсон!»

— И что теперь, босс? — спросила она, стараясь говорить совершенно спокойно.

Он уже выходил из крошечных джунглей.

— Пошли поговорим с Точильщиком.

Они быстро прошли через вестибюль, увертываясь от пожарных и толп спасаемых жильцов. Вал Кон остановился перед самым большим членом Стаи. Мири встала у него за плечом.

Медленно, распрямив руки, он отвесил поклон юноши старшему, как и положено тому, кто еще не обрел панцирь, обращаться к величию того, у кого затвердел уже двенадцатый панцирь. С гибкостью танцовщика он согнулся так, что его лоб коснулся колен, а потом так же медленно выпрямился и встал, дожидаясь, чтобы его приветствие было принято.

Неспешный размеренный поклон, исполненный в должном темпе и как контрапункт царящему вокруг неистовству, привлек внимание Точильщика. Он всмотрелся в крошечные фигурки, стоящие перед ним: существо с ярким мехом стояло в неподвижном почтении, а то, которое исполнило поклон, привлекший его внимание, носило явное сходство с…

— Клянусь Первым яйцом Первой Стаи! — прогудел он радостно на торговом наречии. — Это мой брат-музыкант! Победитель драконов! Незнакомец, который учит! Ах, признаюсь, у меня были подозрения, но теперь они превратились в уверенность! Скажи мне, брат, — продолжал он, понизив голос до обычного крика и помахивая трехпалой рукой размером с голову младенца, — это — твое, правда?

Вал Кон отвесил еще один медленный поклон, немного менее глубокий, чем первый.

— Я польщен тем, что ты узнал мою работу, — пробормотал он негромко, тоже на торговом. — Но я прошу тебя оказать милость твоему мягкому брату. Эта работа, которую я не предполагал тебе продемонстрировать, — договорная. Она должна остаться анонимной, известной одному мне — и теперь тебе, брат, — а также этой леди, которая мне ассистировала.

Вздох Точильщика пронесся ураганом.

— Какой гений таится в моем брате! Каким благородством устремлений обладает тот, кто понимает, что искусство можно освободить, дав ему возможность следовать своей судьбе и воплощению! Я снова у тебя в долгу и прошу, чтобы ты простил мое внимание к произведению искусства, заставившее тебя сделать такой поклон. Как твой брат я прошу, чтобы ты больше так мне не кланялся.

Он помолчал, взирая на своего брата-музыканта с изумленным восторгом в огромных, как блюдца, глазах.

— Я часто раздумываю о том последнем произведении, которое ты сыграл для Клана, когда ты сопоставил элементы музыки своего народа с музыкой моего. И я не перестаю удивляться, что тебе удалось это сделать без всякой предварительной подготовки. Мне кажется, что большинство представителей твоей расы почили бы на лаврах, если бы им удалось достичь столь виртуозного владения инструментом. Но ты… Я вижу, что ты осваиваешь новые области, переплетая нити твоей работы с элементами дисгармонии и ритма…

Он позволил себе замолчать, чтобы снова просмаковать музыкальное произведение, рождающееся сейчас.

— Это я должен кланяться тебе! — неожиданно объявил он и, попытавшись осуществить это намерение, чуть было не уронил проходившего мимо пожарного.

Его брат взмахнул многопалой рукой, словно пытаясь остановить поток похвал.

— Это слишком… Я тебя благодарю. — Он повернул ладони вверх в хорошо знакомом Точильщику жесте. — Ты позволишь?

— Говори. Я позволяю все такому брату и такому гению.

— Мне хотелось бы попросить, чтобы ты на несколько дней удостоил своего общества меня и мою спутницу. Дело в том, что нам необходимо путешествовать, а этому были… препятствия. Мне представляется, что мы могли бы попасть к месту нашего назначения без каких-либо домогательств, если бы ты удостоил нас своим покровительством.

Вал Кон помолчал, чуть склонив голову набок.

— Если желаешь знать, — медленно добавил он, — то произведение, которое ты видишь, — это только часть более крупного и сложного опуса, исполняемого нами.

— Это будет сделано! — объявил Точильщик, поворачиваясь к своим родичам, которые терпеливо стояли рядом. — Это будет сделано! — повторил он на самом торжественном из диалектов Стаи.

Остальные изобразили быстрые поклоны, мысленно снова отметив прискорбную торопливость Точильщика. Однако Т"карэ может иметь брата, и кто может отказать брату Т"карэ во вполне разумной просьбе?

— Все устроено, — проговорил Точильщик на торговом. — Мой брат может распоряжаться несколькими днями. Это так немного, но тем самым я могу начать выплачивать долг. Я…

— Когда вы, чертовы черепахи, уберетесь к дьяволу из этого вестибюля?

Задавшая этот вопрос полисмен с парализатором наготове была здоровенной мускулистой теткой, закаленным ветераном множества бунтов и уличных побоищ. Она возвышалась над Вал Коном, словно мастиф над рысью.

Точильщик посмотрел на нее с высоты своего роста, поражаясь безрассудной смелости такого маленького и мягкого существа.

«Маленькое мягкое существо», оставаясь в блаженном неведении относительно своего проступка, тем временем продолжало тираду:

— Неужели вы, тупые рептилии, не понимаете, что это здание горит, что в нем на свободе находится опаснейший преступник, что мы эвакуируем всех жителей и что вы всему этому мешаете? Ты… — Она дернула парализатором в сторону Вал Кона. — Ты кто такой?

— Специалист по лингвистике Нор Тон йос-Квентл, из…

Мири на секунду закрыла глаза.

— Ты здесь зарегистрирован? — прервала его полисмен.

— Нет, я здесь с этими…

— Тогда, ради Хейзуса, уноси отсюда свою задницу! — заорала полисмен, снимая парализатор с предохранителя и размахивая им для вящей выразительности. — И забирай с собой свой зоопарк. Здание эвакуируется. Если хочешь стоять здесь и дожидаться, чтобы на тебя упала крыша, — добавила она, неожиданно увидев положительную сторону происходящего, — то, наверное, никто не будет особенно огорчен потерей пары вырожденцев и стада черепах.

Она повернулась и зашагала дальше, на ходу убирая парализатор в кобуру.

Вал Кон посмотрел на Точильщика.

— Нам рекомендовано спешить, брат мой, иначе с помощью местных блюстителей порядка на нас может обрушиться крыша.

Точильщик вздохнул.

— Я надеялся насладиться окончанием твоей композиции, но, несомненно, ты прав. Мне грустно видеть так много людей, не восприимчивых к искусству.

С этими словами он развернулся по широкой дуге — словно пароход, меняющий курс в середине океана, подумала Мири, — и направился к двери. Один из трех его родичей пошел с ним рядом. Остальные двое остались на месте. Вал Кон схватил Мири за руку и потащил за собой, и вторая пара черепах пристроилась следом за ними, превратившись в их эскорт.

— Что происходит? — прошипела она ему на земном, пока они двигались к двери. — Кто, к дьяволу, этот Нортон Квентин? Почему мы…

— Нор Тон йос-Квентл, — уточнил он. — Он специалист по лингвистике в местном…

Она локтем ткнула его в бок.

— Слушай ты… ты… черепаший брат! Это все — просто безумие! Сначала ты выводишь нас в вестибюль, и никто не знает, кто мы. И тут ты вдруг решаешь привлечь к нам внимание, оказавшись в родстве с какой-то там Стаей, случившейся в вестибюле. А потом становишься еще кем-то! Ты просто хамелеон какой-то!