Целебный камень - Давыдов Анатолий Иванович - Страница 2

— Op! Ор!.. Где ты? — тихонько позвал Кер.

Ни звука. Кер подошёл к Священному огню. Разбросанные вокруг головешки едва тлели.

«А что, если Огонь умрёт?» — содрогнулся юноша. Ведь он согревал всех холодными ночами, на нём жарили мясо, Огонь защищал от диких зверей.

Кер оглянулся и увидел Ора. Старика нельзя было узнать — так изуродовали его звери. Юноша бросился было к нему, но Ор остановил его:

— Накорми Огонь!

— Боюсь, Ор! Священный огонь может не принять от меня… Я не защитил его от мамонтов!

— Быстрее, а то он умрёт! И тогда все погибнут… — прохрипел старик. Голова его безвольно упала на землю, а по телу пробежала судорога.

Кер понял, что Ор умирает. Тогда юноша закрыл глаза, повернулся лицом к Огню и бросил в него несколько веток.

Кер боялся разомкнуть веки, ему казалось, что сейчас грянут громы и на него обрушатся огненные молнии. Но вокруг было тихо, и он открыл глаза. Огонь горел весёлым пламенем. Юноша упал на колени и воздел к небу руки. Он плакал. То ли от горя, то ли от радости, то ли от неодолимого страха.

Таким его и застали те, кто вернулся.

Мать рода, высокая властная женщина, сразу всё поняла и гневно спросила сына:

— Почему не дал знать о нападении?

Кер молчал. Сказать, что вырезал из кости рыбу и не заметил, как мамонты напали на селение, не осмелился.

— Проспал?

Юноша покачнул головой.

— Ты не достоин кормить Огонь! — сказала Мать и обратилась к людям, молча стоявшим вокруг: — Нут будет стеречь Священный огонь!

Из толпы вышел прихрамывая седой мужчина. Это был брат Ора, дядя Матери рода. Когда-то мужественный и сильный охотник, он теперь страдал ногами и мог заниматься лишь сбором кореньев, ягод, моллюсков, трав.

Нут принёс сухого хвороста и бросил в пламя. Потом опустился перед Огнём на колени. Хворост вспыхнул, пламя поднялось выше. Вокруг раздались голоса:

— Огонь любит Нута!

Мать подошла к своему жилищу, позвала мужчин, чтобы унесли тело отца. В глазах — ни слезинки. Только походка говорила о том, какое тяжёлое горе её постигло.

Тем временем люди принялись складывать уцелевшие кости и шкуры в одно место, а что не годилось — уносили в глубокий овраг.

Кер стоял как вкопанный. Никто к нему не подходил, не заговаривал с ним. Мать ещё не вынесла свой приговор, но юноша знал, что он будет суровым.

Постояв ещё немного, Кер спустился к реке. Продравшись сквозь густые заросли камыша, он на какой-то миг остановился в развесистых кустах ивняка.

— Кер! — услышал приглушённый голос.

Из кустов вышла Оле. Кер был ещё маленьким, когда его мать нашла младенца на том месте, где было селение соседнего рода. Неизвестно, почему малютку бросили на произвол судьбы. Мать Кера вырастила Оле и, когда бывала в хорошем настроении, звала сына к себе и говорила, что скоро, как только Кера посвятят в охотники, она разрешит ему жениться на Оле. Девушка нравилась юноше. Она быстро бегала, искусно лазила по деревьям, ловила не хуже других рыбу, а ещё у неё были длинные чёрные косы и большие-большие глаза. Часто по вечерам, когда, утомившись, люди ложились спать, Кер и Оле шли к реке и там долго сидели, пока кто-нибудь из дежурных не звал их домой.

Кер тревожно смотрел на девушку. Неужели и она его осуждает?

— Ты в самом деле проспал?

— Нет, Оле. Я вырезал для тебя из кости вот эту рыбу. — Он достал из-под шкуры, перекинутой через плечо, небольшой амулет. — Возьми. Она принесёт тебе счастье!

Оле схватила фигурку и бросила в воду.

— Она принесла тебе горе, и мне принесёт…

Кер хотел погладить ей волосы, но она отстранилась.

— Тебя прогонят, я знаю! На растерзание зверям!

— Я не боюсь!

— Но знай: и я пойду с тобой. Возьмёшь? — И, не дожидаясь ответа, исчезла в ивняке.

Кера судили всем родом. Мать, как всегда суровая и непоколебимая, сказала одно лишь слово:

— Изгнать!

Сердце Кера громко забилось, он знал, как любит его мать и как нелегко было ей произнести это слово. Но таков обычай — юноша должен искупить свою вину. Мать ещё ни разу никого не прощала.

— Изгнать! — поднялись вверх копья, полетели камни.

И Кер пошёл. Глаза наполнялись слезами, но он их не вытирал.

И лишь когда переступал жердь, которая пересекала тропинку, ведущую в селение, у Священного огня встрепенулся Нут.

— Опомнитесь! — крикнул он. — Кер спас Огонь. Я слышу, Огонь простил юношу.

Толпа, недовольная вмешательством Нута, загудела, забурлила. Люди не привыкли нарушать обычаи. Кер виноват и должен поплатиться за это.

— Кер должен покинуть нас, — сказал брат Нута, молчаливый Рум, самый лучший в селении знаток лекарственных трав. — Но он может вернуться, если найдёт Целебный камень. Во время нападения мамонтов камень исчез. А чем я буду лечить раненых — травы не всегда помогают! Пускай Кер ищет Целебный камень. Найдёт — мы простим его.

— Да будет так! — сурово произнесла мать, и взгляд её потеплел. — Иди, сын, вниз по реке, до самых гор, там, в глубоких расщелинах скал, ищи Целебный камень. Какой он — ты видел. Мы будем ждать тебя.

Да, Кер не раз видел Целебный камень. Даже держал его в руках, когда помогал Руму готовить лекарства. Старик откалывал от большого тёмно-коричневого куска несколько мелких, растирал их в порошок и смешивал с жиром. Мазь хорошо помогала от ран. Старик берёг камень как зеницу ока, расходовал экономно — почти ни одна охота па крупного зверя не обходилась без раненых. И вот теперь люди остались без Целебного камня…

— Я найду Целебный камень! — поклялся перед Священным огнём Кер.

— Будем ждать! — закричали все и опустили наконец руки с копьями.

Керу разрешили переночевать в селении. Он стал готовиться в дальний путь. Сломал несколько молодых берёзок для копий, каменным топором обрубил ветки, а верхушки обжёг в огне, чтобы заострить. Потом выбрал два самых крепких копья, метнул в растянутый на кусте кусок старой шкуры. Увидел в шкуре дырки и, довольный, поставил копья возле дерева. Из оленьего рога смастерил молоток.

Ой, один из друзей Кера по рыбной ловле, увидел, что Кер готовит оружие, принёс ему дротик из кости, молча положил и ушёл.

Мать передала шило, иголку и острый кремнёвый нож. Теперь у юноши было всё необходимое. Он лёг отдохнуть под исполинской елью и, одолеваемый усталостью и переживаниями минувшего дня, уснул. Во сне он видел высокие горы, ущелья, сплошь усеянные Целебным камнем…

Разбудило его чьё-то лёгкое прикосновение к щеке. Юноша встрепенулся, вскочил на ноги — вокруг ни души, только веточка на кусте покачивается: кто-то всё же здесь был.

«Мать», — догадался юноша и стал собираться в дорогу.

Когда всё было готово, окинул взглядом селение, над которым вился дымок от спасённого им Священного огня. Вздохнув, юноша направился к реке. Он решил идти берегом. Так было легче, к тому же если нападут звери, можно нырнуть в воду и переплыть на другую сторону.

Солнце пригревало землю, блестевшую от росы, подымался лёгкий туман, скрывая далёкие очертания родного селения.

Он прошёл совсем немного, как вдруг услышал позади шаги.

«Неужели погоня?» — испугался Кер, спрятаться было негде. Вода не спасёт от людей: они плавают и ныряют не хуже его.

«Буду защищаться!» — решил Кер, но тут же опустил копьё: перед ним стояла запыхавшаяся Оле.

— Кер! — сказала она. — Оле пойдёт с тобой. Мать рода меня отпустила.

— Как знаешь! — с притворным равнодушием ответил юноша. — До гор далеко. Когда-то Нут говорил, что за лето туда не дойти. Вокруг звери, чужие люди, можно и не вернуться.

— Я пойду с тобой! — Оле взяла у Кера одно копьё. — Пошли!

В ДОРОГЕ