«Был жестокий бой» - Зарипов Альберт Маратович - Страница 8

По радиостанции прозвучала команда «Вперёд!» и мы тронулись в дальнейший путь. Но теперь наше местоположение в колонне несколько изменилось. Если раньше первый Урал являлся чуть ли не основной и направляющей силой нашей колонны, то ныне он послушно плёлся на буксирном тросе за Денисовской автомашиной. Да и мои разведчики-спецназовцы сейчас находились в кузове второй группы. Юркины архаровцы, конечно же, потеснились и помогли разместиться моим бойцам. Но на мой взгляд, первая разведгруппа должна была ехать на своём первом Урале.

Однако что случилось, то и произошло. Мои солдаты чувствовали себя неплохо и в другом автомобиле. Правда, в прежнем кузове им было немного по-вольготнее. Ведь тогда за ними могли наблюдать командир роты Батолин и капитан Денисов, сидевшие в кабине идущего следом Урала. А теперь весь личный состав первой разведгруппы находился под постоянным наблюдением её же командира. поэтому мои ухари вели себя достаточно так прилично…

«По случайным прохожим не стреляют… Гранаты в чужие дома не бросают… Симпатичных девушек за мягкие места не лапают. Красс-сота! Да и только!»

Я, конечно же шутил. Но в своих собственных мыслях, то есть не вслух. А то угрюмый солдат за рулём может подумать всё, что ему заблагорассудится. А потом я помянул неким словом его непосредственного военачальника, то есть командира Роты Материального Обеспечения. Капитан Каменнюка хоть и продолжал оставаться на своей прежней должности, однако теперь он осваивал новую для себя специальность. Ведь совсем недавно в чеченский плен попало сразу несколько разведгрупп, с которыми находилось около десяти офицеров. Поэтому вместо выбывшего комбата Иванова его обязанности исполнял майор Перебежкин. Соответственно вместо которого теперь был ни кто иной, как командир роты матобеспечения. Поэтому капитан Каменнюка напрочь позабыл про свою бывшую должность и всю роту материального обеспечения. В следствии этого подготовкой машин к предстоящему маршу занимались лишь прапора и сами водители.

«Вот оно и получилось… Что Каменнюка теперь является не кем-нибудь, а заместителем комбата по боевой подготовке! И это при его-то автомобильном образовании и, стало быть, военно-учётной специальности технаря. Нафига ему теперь какая-то рота матобеспечения с её вечно ломающимися машинами и чумазыми водителями?!.. Ведь быть замом по боевой — это гораздо круче!.. Поэтому подготовка техники к маршу была проведена абы как. Вот теперь мы и плетёмся, как собачка на привязи.»

Действительно… Теперь наш Урал ехал не во главе колонны отряда спецназа. Этой чести мы лишились не только из-за плохой подготовки Урала к маршу, но и по своей собственной вине. Что бы там водила ни говорил про частые торможения на Моздокском аэродроме, в наипервейшую очередь в случившейся аварии были виноваты именно мы: я как старший машины, упустивший контроль над дорожной обстановкой, а мой солдат-водитель… Вернее, военнослужащий срочной службы с правом управления грузовым автомобилем высокой проходимости.

«Раздолбай и рукосуй! — это как нельзя кстати вспомнилось позабытое словечко, более чем подходящее для этого водилы. — Самый настоящий рукосуй! И разгильдяй!»

А мой водитель был виноват по тому, что именно он и являлся водителем. Ведь в общегражданской действительности вся вина лежит на том, кто и управляет автотранспортным средством. Это только в армии дополнительное чувство ответственности возлагается на того, кто сидит справа от солдата с рулём.

«Ну, чтобы жизнь мёдом не казалась! — думал я. — И чтобы на пару выплачивать компенсацию за причинённый ущерб. Водителю ведь скучно одному платить…»

Затем я подумал о том, что удачно так протараненный нами ЗиЛок уже уехал от нас. Хоть так-то… Но затем моё настроение быстренько вернулось в своё прежнее состояние. Как бы то ни было, но мы продолжали своё движение к чеченской столице.

А ведь существовало ещё одно обстоятельство, от которого невозможно было отмахнуться, как говорится, за просто так. Пожалуй, именно это обстоятельство меня встревожило более всего. Поскольку оно имело важное значение. Ведь, если посмотреть с одной стороны, этот повреждённый Урал можно было заменить на другой автомобиль, присланный из бригады. Но с другой стороны, моя доблестная разведгруппа без особого труда перебралась в кузов Денисовской машины. Правда, только лишь с личным оружием, а также средствами связи и наблюдения. Сухой паёк и спальные мешки остались в покалеченном Урале…

Меня всерьёз озадачивало и одновременно с этим немного печалило то, что подобный случай произошёл дней с десять назад. Тогда в город Грозный отправилась разведгруппа под командованием лейтенанта Черникова. Где-то на полдороге его Урал попал в аварию, получив при этом серьёзные повреждения. По дежурной радиочастоте прозвучал сигнал о помощи и из 22-ой бригады срочно выехал другой автомобиль. Затем разведгруппа пересела на исправный автомобиль, после чего и продолжила свой путь. Но вот по прибытию в чеченский город… Словом, на следующий день Володя Черников погиб. Его тело отправили в Моздок военно-транспортным бортом, а оставшаяся без командира разведгруппа вернулась обратно в Моздок на том же Урале.

И вот минут двадцать назад случилось то, что дней десять назад произошло с лейтенантом Черниковым. Причём, по очень уж похожему сценарию войны. И мой Урал получил серьёзные повреждения, в следствии которых его дальнейшее выдвижение к Грозному становилось невозможным. И воинские звания у нас одинаковы. Не говоря уж про маршрут, занимаемые должности и подчинённые подразделения.

Однако подполковник Тарасов тоже знал про этот случай. Возможно, поэтому он не стал запрашивать из бригады срочной технической помощи. Тогда совпадение приобрело бы ещё большую схожесть. Тарасов решил действовать самостоятельно, то есть обойтись своими собственными силами и возможностями. И это ему удалось. Ведь мы сейчас продолжаем ехать в этот город, бывший когда-то крепостью Грозной.

Мы ехали вперёд… Невзирая на полученные моим Уралом повреждения… Несмотря на существенно ограничившиеся военно-транспортные возможности. И вопреки всем недобрым знакам и прочим суевериям.

Ведь мы ехали на войну! И именно этим объяснялось многое.

Глава 3

Приближение войны

Часам к шестнадцати мы добрались до моста через реку Терек. Правда, и сам мост, и эта река находились слева. Тогда как наша колонна спецназначения повернула направо. Именно в том направлении и шла дорога на Грозный.

К этому времени погода заметно улучшилась. И ведь очень даже кстати! Если с самого утра небо было затянуто сплошной сумрачной пеленой, то теперь оно прояснилось почти что до горизонта. Выглянувшее солнышко хоть и не грело, но всё-таки радовало нас своими неяркими лучами. При таком освещении окружающий нас чеченский пейзаж становился более мягче… Скажем так, естественней… И даже миролюбивей что ли. Во всяком случае именно так мне казалось.

И сейчас здесь — на освещённом солнцем ландшафте вроде бы ничто не напоминало об уже недалёкой войне. Ну, разве что наши здоровенные Уралы, отбрасывавшие беспрестанно мелькавшую тень на правую сторону дороги. Эти тёмные силуэты автомашин тоже двигались к Грозному. Тени четырёх автомобилей не отставали от нас. Они тоже мчались вперёд, стало быть на войну. Эти тени то стремительно поднимались на небольшие пригорки, то резко проваливались в ямки и ложбинки… Но они упорно преследовали… Вернее, сопровождали нас на данном отрезке маршрута.

После того, как мы повернули не на север, а на войну… То есть не на этот мост через Терек, а в противоположную сторону… От этой контрольной точки нам предстояло проехать несколько километров по ровной низменности, после чего дорога плавно поднималась на уже знакомую возвышенность. перед тем как мы повернули от моста, это плато более часа тянулось справа от нас. Слева виднелись низкие берега Терека, заросшие камышом, кустарником и мелкими деревьями… А вот справа — это плоскогорье. Но после поворота мы теперь двигались прямо к данной возвышенности.