Изумрудный дождь - Ли Линда Фрэнсис - Страница 12

— Чарлз Монро, — вежливо представился он, протягивая руку.

— Николас Дрейк, — сдержанно ответил Николас, мгновенно превратившись из подшучивающего весельчака в холодного и чопорного господина.

— Правда? Тот самый подрядчик-строитель? — опешил Чарлз.

Николас нетерпеливо кивнул. Улыбка Чарлза стала искренней.

— Глазам не верю! Все вокруг только и говорят о новом здании, что вы собираетесь строить.

Элли бросила быстрый взгляд на обоих мужчин:

— О чем это ты, Чарлз?

— Да о строительстве дома. Он, как мне говорили, будет в восемнадцать этажей. Со дня на день начнут расчищать строительную площадку. По слухам, все давно уже готово. — Он снова обратился к Николасу: — А где будете строить?

Дрейк даже не повернул головы. Он не сводил глаз с Элли. Ее взгляд вдруг изменился, и он не мог понять в чем именно. Пожалуй, появилась паника, но было там и еще что-то, до этого глубоко запрятанное. Затаенная боль, которую он не мог видеть.

— Элли… — проговорил Дрейк, не обращая внимания на Чарлза.

Она повернула голову. Крохотный проблеск доверия, появившийся в ее глазах буквально минуту назад, уступил место неприкрытому раздражению.

— Я думаю, вам давно пора идти, — отрывисто сказала она Николасу.

— Что-то случилось? — вопросительно приподнял брови Чарлз.

Элли и Николас не обратили на его вопрос никакого внимания. Они лишь смотрели друг на друга. Наконец Николас отвел глаза.

— Да нет, ничего не случилось. Я действительно собирался уходить. Мисс Синклер… — добавил он, сухо кивнув Элли. — Мистер Монро… Всего наилучшего.

Дрейк вышел из кухни, и почти сразу же громко хлопнула входная дверь.

— Что здесь было нужно Дрейку? — спросил Чарлз, явно ошарашенный встречей.

Элли резко повернулась к нему и увидела, что он в равной мере заинтригован и озабочен.

— Да ничего, Чарлз.

— Как это — ничего? Как может такой человек, как Николас Дрейк, прийти без какой-либо причины? — Он нетерпеливо дернул плечом: — За ним тянется слава записного сердцееда. Надеюсь, ты не…

Элли пронзила его уничтожающим взглядом:

— Что ты сказал? Я не… что? Падала к его ногам? Млела у него в объятиях? Купилась на его пользующиеся дурной славой любовные чары?

— Ну, понимаешь… Я просто…

— Успокойся, пожалуйста, я ненавижу Николаса Дрейка. И мне меньше всего грозит опасность пополнить бесконечный ряд его побед на любовном фронте!

Конечно, она знала, что не совсем искренна. В какой-то момент, на какую-то секунду, ей безумно захотелось, чтобы Николас остался, продолжал разговаривать и шутить, чтобы он… Чем бы все закончилось, не заявись сюда Чарлз?

— Тогда что он здесь делал?

— Он хочет купить мой дом, — мрачно ответила Элли.

— Вот оно что! Значит, Дрейк собирается здесь строиться. Как это я сразу не сообразил! И сколько он тебе предлагал? — Чарлз на секунду задумался и решительно закончил: — Как твой будущий муж, я займусь этим делом.

— Чарлз, — сказала Элли таким тоном, каким разговаривают с маленьким ребенком, — я же говорила тебе, что никогда не выйду замуж — ни за тебя, ни за кого-нибудь другого.

— Да это полная бессмыслица! Элли, тебе просто необходимо завести семью. Поверь, это в твоих же интересах. Я могу стать для тебя самой надежной защитой, — многозначительно добавил он. — Я смогу защитить тебя от таких, как Николас Дрейк и ему подобных. Так сколько он тебе предложил?

— Мне кажется, Чарлз, что тебе пора идти.

— Я только пытаюсь помочь! Ты же не отличить хорошей сделки от плохой. Надеюсь, ты не подписывала никаких бумаг?

— Нет, Чарлз, не подписывала. И не собираюсь.

— Умница, хотя за тобой все равно нужен глаз да глаз. Я расскажу про сделку отцу. Возможно, придется привлечь его адвоката. Само по себе это место стоит не так уж и дорого, но Дрейк хочет здесь строиться, так что скупиться он не будет.

— Это место, Чарлз, не продается, — резко оборвала его Элли.

— Отлично! Стой на своем. И мы выжмем из Дрейка не одну тысячу.

— Чарлз, ты не понял. Я вообще не собираюсь продавать свой дом. Никому и никогда.

— Тогда это просто нелепо! У Дрейка, поверь, грандиозные планы. И за это место ты могла бы получить с него приличную сумму, намного больше реальной цены.

— Дело не в деньгах, а в том, что для меня это первый и единственный собственный дом. Я этот дом люблю.

«И не могу его продать еще и по другим причинам, о которых никогда тебе не скажу», — подумала она про себя.

— Так купи себе дом в другом месте.

— Ты, как и я, прекрасно знаешь, что такого дома в Манхэттене мне не купить.

— Тогда ты могла бы жить в пансионе и пустить деньги в оборот, — улыбнулся Чарлз, — чтобы потом свить уютное гнездышко, куда мы переберемся после нашей свадьбы. Все деньги будут твои, и я разрешу тебе их тратить, как сочтешь нужным.

— Да не хочу я жить ни в каком пансионе! — Элли начала терять терпение. — И я не нуждаюсь ни в каком уютном гнездышке!

— Но…

— Нет, Чарлз. — Она вздохнула, сожалея о своей несдержанности. — Никаких «но». Я ничего не продаю. А теперь будет лучше, если ты уйдешь.

— Элли, нам бы надо все это обсудить. Я же вижу, насколько ты расстроена.

«Расстроена? Да, конечно, расстроена! Все-то ты знаешь!» — чуть не выкрикнула она в лицо Чарлзу. Вдруг ей вспомнились красные чулки, которые последнее время она стала носить едва ли не каждый день. Сейчас Элли была готова с удовольствием швырнуть их в мусорное ведро. Откуда она взяла, что это тряпье принесет ей удачу? Господи, да в последние дни, куда ни кинь, одно лишь невезение!

— Чарлз, пожалуйста, уходи.

Обиженно засопев, Монро повернулся и с сердитым видом вышел из комнаты.

Элли захотелось броситься за ним вслед и хоть как-то успокоить. Она знала, что вела себя непростительно грубо, дошла даже до оскорблений, но в душе была рада, что он ушел. Весьма нехарактерно для слишком чувствительной женщины.

Слова Николаса вновь зазвучали у нее в ушах. Она что, действительно слишком чувствительна? И может ли вообще женщина быть слишком чувствительной? Ни с того ни с сего ей захотелось сбросить с себя тесную и неудобную одежду добропорядочной матроны и надеть свободное, легкое платье-рубашку. Она представила, каким приятным будет прикосновение мягкой ткани к коже, как будто чьи-то пальцы ласково гладят плечи. Никогда еще Элли так не хотелось быть свободной от всякой ответственности, от необходимости беспрестанно хитрить и обманывать. И ей вдруг пришло в голову, что сильнее всего она устала быть чувствительной.

Глава 4

Прошло несколько недель, и мощенные гранитными плитами и булыжником улицы Нью-Йорка подернуло дрожащее марево горячего лета. Но сегодня с самого утра небо было чуть ли не по-зимнему ненастным и угрожающе темным.

Николас бездумно шел по Манхэттену. В голове у него царила полная сумятица. Спасало лишь то, что он заставлял себя тупо думать о том, как идет. Левая нога вперед, правая нога вперед… И вроде полегче. Однако довольно скоро ему пришлось это прекратить. Сначала раздался сердитый окрик с едва не раздавившей его перегруженной подводы, а потом Дрейка вернул к действительности веселый ребячий смех.

Утром от свозил Шарлотту к доктору, а потом отвез обратно домой. Когда он уже собрался уходить, девочка понимающе посмотрела на него и чуть слышно попросила не волноваться, потому что все очень хорошо. Шестилетний ребенок его успокаивал! Николас, в сердцах ругнувшись, засунул руки поглубже в карманы пальто. С хмурым видом он двинулся дальше, жалея о забытой дома шляпе.

Уличный шум , неумолчно бившийся о каменные берега нью-йоркских улиц, сегодня был каким-то приглушенным от надвигающейся грозы.

Сердце у Николаса еще никогда так не ныло. Ему до смерти хотелось разразиться бранью, остервенело колотя кулаком о стену. Собственный гнев был ему понятен. А боязливость — это откуда? Само собой разумеется, он не опустится до ругани. За все эти годы привычка держать в узде свои чувства стала его второй натурой, и она просто не могла в один миг бесследно исчезнуть. По крайней мере он так считал. Обязан был считать.