Мой единственный - Линдсей Джоанна - Страница 15

— В таком случае не стоит задерживаться. Мой экипаж у крыльца. Я поеду с вами, — предложила Габриэла. — На то, чтобы оставить записку, много времени не уйдет.

Предложение было достаточно невинным, но все же ставило Джулию в положение преследовательницы. Жан-Поль это поймет. Она предпочитала случайную встречу. Даже если эта встреча будет ею подстроена, Жан-Поль ничего не узнает. Но теперь, когда новая приятельница взяла на себя труд сопровождать ее, отступать было некуда. И нельзя не помнить о том, что времени почти не остается. Жан-Поль пробудет в Англии недолго, он так и сказал. И может уплыть в любую минуту. Конечно, Габриэла знает о нем куда больше. Недаром назвала его близким другом. Когда они вошли в отель, Джулия спросила:

— А чем занимается Жан-Поль?

— Он не сказал вам? — осторожно осведомилась Габриэла.

— Нет, на балу мы почти ничего не рассказывали друг другу.

— Значит, вам будет о чём потолковать при встрече.

Неужели Габриэла намеренно избегает этой темы? Джулия попыталась снова ее расспросить:

— Как вы думаете, он долго пробудет в Англии?

— Недолго, — рассеянно ответила Габриэла и, взглянув на Джулию, вздохнула: — Простите, но меня так тревожит его увлечение моей невесткой. Поэтому я подумала… — Габриэла помолчала и, снова нахмурившись, неожиданно спросила: — Вам никогда не хотелось побывать на островах Карибского моря?

От неожиданности Джулия фыркнула:

— О Господи, нет! Зато я могу ненадолго ездить по делам во Францию. Но мне нельзя долго отсутствовать — слишком много работы.

— Понимаю, и, возможно, это было не так… — Габриэла помолчала и махнула рукой: — А, дьявол, прихоть судьбы все равно занесла нас сюда. Я оставлю записку. Собственно говоря, почему бы нам не пригласить его на ленч?

Джулия усмехнулась. Вполне удачное решение. Но портье уведомил их, что Жан-Поль уже обедает в саду, и, подозвав посыльного, велел проводить дам к нему.

— Сами вы не найдете дорогу, поскольку за обеденным залом начинается лабиринт. Некоторые гости любят уединение, поэтому мы сохранили остатки прежнего лабиринта и поставили столики за кустами живой изгороди. Молодой джентльмен выбрал один из таких столиков.

Сад оказался довольно живописным, и обедать здесь было куда приятнее, чем в главном обеденном зале. Если, разумеется, позволяла погода.

Джулия отчаянно пыталась держать себя в руках, не выдавая волнения. Она ничего не могла с собой поделать. Сейчас она увидит его! Сегодня, через несколько минут…

Но тут подоспела неожиданная помощь. Посыльный показал на живую изгородь в самом конце лабиринта и хотел уже вернуться, но откуда ни возьмись появился высокий джентльмен, чуть не столкнувшись с ней. Очевидно, он приехал с Востока. Об этом говорили чуть раскосые глаза и длинная черная коса за спиной. И он загородил собой столик, так чтобы Джулия не могла видеть сидящего.

Оглядев ее, незнакомец заговорил на хорошем английском:

— Определенно нам несут не ленч. Посыльный, вы забыли, что этот столик уже занят?

— Нам сказали, что Жан-Поль… — начала Джулия.

— Вы пришли по адресу, — перебил незнакомец, но, заметив Габриэлу, тихо охнул: — Ну и ну!

Габриэла молча подняла брови, но Джулия уже услышала голос Жан-Поля:

— Мой милосердный ангел с бала! Какое неожиданное удовольствие, cherie! Присоединяйтесь ко мне! Ор, будь так добр, узнай, что случилось с нашей едой.

— Я бы так и сделал, но твой ангел явился не один! — рассмеялся Ор.

Джулия вспыхнула. Значит, ее появление стало для незнакомца с бала неожиданным удовольствием? Но когда Ор отступил в сторону, все приятные мысли как рукой сняло.

— Боже, что с вами случилось? — ахнула она.

— Случился Джеймс Мэлори.

— Когда? Неужели в ту ночь?

— Он настиг меня, когда я уходил с бала. Подумать только, еще несколько минут, и я бы улизнул, — начал Жан-Поль, но осекся при виде Габриэлы.

— Господи, неужели всех предупреждений оказалось недостаточно? — возмутилась та. — Может, мне самой следовало взяться за палку и избавить Джеймса от лишних трудов?

Жан-Поль криво улыбнулся:

— Твое сочувствие греет мне сердце, cherie.

— Заткнись, — фыркнула Габриэла. — Идем со мной, Ор. Мне нужен полный отчет. Джулия, я сейчас вернусь.

Но Джулия почти не слышала. Ее влекло к французу почти непристойное любопытство.

Жан-Поль встал и выдвинул для нее соседний стул. Он был одет чересчур просто для отеля такого ранга: ни сюртука, ни галстука, и, возможно, именно поэтому его усадили за отдельный столик. Или это из-за его повязок?

Бросив взгляд на вырез рубашки, Джулия увидела забинтованную грудь. Над бинтами были заметны синяки. Она заметила также, как скованно он двигается. А его бедное лицо! Что с ним сделали, если нос и почти всю левую сторону лица скрывал бинт?

— Вы сильно покалечены? — спросила она, подходя ближе и не обращая внимания на выдвинутый стул. Она не сядет рядом с ним, пока его друзья не вернутся.

Правый уголок губ приподнялся в задорной усмешке.

— Честно говоря, все не так плохо, как кажется!

— Но у вас грудь перебинтована!

— По большей части это синяки. Я думал, что все куда хуже, но доктор заверил, что будь ребра сломаны, боль была бы куда сильнее. Мэлори постарался не бить в одно место дважды.

— Синяки, которые требуют перевязки?

— Всего лишь предосторожность. Доктор боится, что кость все-таки могла треснуть. Кроме того, как ни странно, со стянутыми боками я дышу гораздо легче.

Джулия покачала головой. Какое жестокое избиение! Но если вспомнить, кто ему отомстил, все могло быть гораздо хуже.

— Кажется, у вас сломан нос? — спросила Джулия, пристально глядя на него.

— Чепуха. Безделица, — пожал плечами Жан-Поль. — Он уже был однажды сломан, и кость стала очень хрупкой. Обычно мне удается избегать ударов в лицо.

Он широко улыбнулся, открывая белоснежные зубы. Судя по тону, раны действительно были не слишком серьезны, а он отнюдь не новичок в кулачных боях. Интересно, чем же этот человек занимается? И кто он? Молодой повеса, завсегдатай злачных мест? Боксер, как младшие братья Мэлори, которые обожают схватки на ринге? Почему Габриэла такая скрытная?

— Неужели нужно столько бинтов для носа, пусть даже и сломанного? — удивилась Джулия.

— Позвольте предположить, вы сестра милосердия?

— Нет, конечно, нет, — усмехнулась она.

Его зеленые глаза весело заискрились.

— А будь вы сестрой милосердия, наверняка не стали бы доверять лондонским докторам с их новомодными идеями! Первый хотел забинтовать мне все лицо наподобие мумии! Я отказался. Тогда он предложил приклеить мне бинты рыбьим клеем.

Джулия невольно улыбнулась.

— Но, по правде сказать, cherie, доктора чересчур обеспокоили царапины на моем лице. А мой нос заживет, как уже бывало раньше.

— И не останется никаких шрамов?

— От царапин? Мне приятно ваше сочувствие. Возможно, если вы станете навещать меня каждый день, я скоро поправлюсь. В конце концов, вы мой милосердный ангел.

Джулия вспыхнула, зная, что не только участие заставляет ее так подробно расспрашивать о его увечьях. Просто она нервничает, потому что взяла на себя смелость явиться сюда. И разочарование тоже сыграло роль. Она думала, что сегодня узнает, как он выглядит. И эта мысль очень ее волновала. Но из-за бешеной ярости Джеймса Мэлори и слишком усердного доктора его лицо и теперь было так же трудно разглядеть, как под маской.

Но, несмотря на повязки, она поняла, что он довольно молод. Лет двадцати пяти, не больше. Сегодня его высокий гладкий лоб был открыт. Как и черные густые брови. И по крайней мере одна щека была не повреждена. С этой стороны его лицо казалось даже красивым. Все те же чувственные, четко вырезанные губы и тонкие усики. Она отметила также его бронзовый загар: должно быть, он много бывает на свежем воздухе.

— Не удивляетесь, что я нашла вас, хотя прежде не знала, что Габриэла — ваш друг?. — спросила она.