Дьявол в Лиге избранных - Ли Линда Фрэнсис - Страница 4

Не могу описать, какой камень упал с моей души. Вы, видимо, уже догадались, что я вообразила, будто Гордон наверху забавляется с другой женщиной, в нашем доме, в нашей постели, на моих тончайших французских простынях. Но эта серенькая, неприметная женщина не могла быть тайной возлюбленной, по крайней мере, возлюбленной моего мужа.

– Кика, милая, успокойся.

Изящной походкой я подошла к незнакомке и протянула ей руку:

– Я Фредерика Уайер. Чем могу помочь?

Мышка поднялась с махагонового дивана с сиденьем из дамасского шелка, где она обосновалась, и не пожала руки. Я терялась в догадках, чего же она хочет. Женщина смотрела на меня вызывающе, хотя я и заметила, что она дрожит.

– Меня зовут Джанет Ламберт, – сказала она. – Я беременна от вашего мужа.

Глава вторая

Здесь следует сообщить несколько фактов, дающих представление о моем муже на тот момент, когда я обнаружила мисс Мышку у себя в доме.

Первое. Я его ненавижу. Ай-ай-ай, я забегаю вперед. Это началось позже.

Второе. Его полное имя Гордон Лидикотт Уайер, ему тридцать восемь лет. Он блондин с голубыми глазами, и в нем почти шесть футов роста.

Третье. Он младший из пятерых детей в семье Уайеров. Сначала родились четыре девочки, затем появился Гордон, словно миссис и мистер Уайер исполняли свой супружеский долг, пока не родился мальчик, и бросили это занятие, как только мистер Уайер доказал, что способен произвести на свет потомка мужского пола.

Четвертое. Гордон – самый привлекательный в семье Уайеров, намного симпатичнее, чем его сестры, не говоря уже о том, что он не похож ни на кого из них. Золотой блондин среди тусклых шатенов всего остального клана. Кое-кто в городе поговаривает, что его отец действительно оказался не способен произвести на свет сына, так что супругам пришлось воспользоваться посторонней помощью. Отец Гордона опасался, что жена может приносить ему только девочек, а он так отчаянно нуждался в наследнике для доказательства своей мужественности.

Пятое. Родители Гордона все еще живут в том самом доме, где он рос, к северу от города. Я так и не поняла, на что они живут, ибо папаша Уайер (бывший судья), сколько я его знаю, не работает. Мамаша Уайер в прошлом была суперволонтером ЛИУК. Она верит в святость дам, надевающих шляпки в церковь по воскресеньям, и такие нерушимые ценности, как оборки в складку на всех постелях и фарфоровые подставки для яиц в каждом приличном доме.

Шестое. Все сестры Гордона разъехались далеко, за исключением Эдит, бывшего волонтера ЛИУК, убежденной старой девы, которая по-прежнему живет с родителями.

Седьмое. Несмотря на то что мы выросли в одном городе, впервые я увидела Гордона, будучи студенткой последнего курса Университета Уиллоу-Крика. Когда мы познакомились, я готовилась к выпускным экзаменам в библиотеке юридического факультета. Он был практикующим адвокатом, проводившим семинары по правонарушениям. Будучи на десять лет старше меня, он, казалось, воплощал все, чего мне не хватало в зеленых юнцах, с которыми я привыкла встречаться. Когда он заявил, что безумно влюблен в меня, мне и в голову не пришло, что он отчаявшийся неудачник. Наоборот, я подумала, что это самый романтичный и честный человек, которого я когда-либо встречала. В самом деле, какой нормальный мужчина не влюбился бы в меня с первого взгляда?

Восьмое. У него блуждающий взгляд, он самый известный ловелас в городе и не стесняется отпускать комплименты хорошеньким женщинам, что делает его самым популярным человеком на общественных мероприятиях Лиги.

Девятое. Гордон знает, что мой отец – настоящий техасец, который убежден в необходимости защищать свою собственность, и пристрелил бы его из двустволки, если бы тот позволил блуждать не только взгляду. Гордон стал большим разочарованием для моей матушки, которая лелеяла надежду, что я выйду замуж за нефтяного магната или наследника поместья. На худой конец, она хотела, чтобы мой муж имел достаточно своих денег, чтобы ему не надо было тратить мои.

Десятое. Так как Гордон-младший единственный сын, к тому же самый симпатичный в семье, он был избалован матерью и сестрами, испорчен отцом, но сам себя всегда считал безупречным. Однако следует признать, что у него хватает ума опасаться моего отца и очень бояться моей матери.

Одиннадцатое. Мой муж хотел бы быть Самым Важным Человеком в городе, но ему это не удалось, так как наши деньги на самом деле принадлежат мне, и все об этом знают. В целом, единственной причиной, из-за которой мне иногда приходится бороться за внимание представителей лучшей половины Уиллоу-Крика, является мой муж.

Принимая во внимание все, что я знала о Гордоне Уайере и мире, в котором мы жили, я не особенно взволновалась, столкнувшись нос к носу с этой женщиной. Удивлена ее заявлением – да. Встревожена – нет, потому что я не верила ни одному ее слову. Мою уверенность подкрепляли строгая красота холла, мозаичный потолок и уходящие ввысь стены.

Если бы у нее была хорошая прическа, шикарная одежда или что-нибудь, указывающее на то, что она не из тех, кто всего лишь сводит концы с концами, я бы, возможно, почувствовала некоторую неуверенность. Меня очень бы задело чье-либо заявление о деликатном положении, в котором я оказалась предположительно по вине моего мужа, так как сама я в этот момент собиралась сделать тест на беременность. Но я знала, что все это не могло быть правдой, потому что богатые есть богатые, и мы знаем, кто нам ровня, знаем, какие люди в принципе могут быть допущены в наш элитарный круг. Эта женщина была не из нашего с Гордоном мира и даже никогда не могла бы стать его частью.

Откуда была эта уверенность?

Существует три варианта того, как может выглядеть обеспеченный человек.

Первый вариант: элегантная одежда, сшитая из дорогой ткани, одежда, которая всегда узнаваема. Например, трикотаж от «Сент-Джон» – консервативный, но весьма стильный, в нем любая техасская женщина будет выглядеть отлично. (Одобрено ЛИУК.)

Второй вариант: одежда высокого качества, заношенная настолько, что посторонний может принять ее за дешевую. К примеру, вещи из пендлтонской шерсти, купленные десять лет назад, или брюки из зеленой шотландки и яркие желтые рубашки, в которых играют в гольф богатые стариканы. (Одобрено ЛИУК.)

Третий вариант: дорогая кричащая безвкусная одежда. Такую любят европейцы и латиносы, нацепляющие на себя все, что в перьях, сборках, цвета вырви глаз (не одобряется ЛИУК, но вполне в духе женщины из восточного Техаса, которая делает покупки в «Сэк о'Садс», нацепив на себя усеянный фальшивыми бриллиантами костюм.)

Мисс Мышка в своем синтетическом костюме, сияющих туфлях из кожзама и с неописуемой прической не попадала ни в одну из этих одобренных и даже неодобренных категорий. Дешевая, ужасающе безвкусная одежда однозначно отправляла ее в категорию НС с пометкой «Нет денег». (Очень не одобряется ЛИУК.)

Посвященным достаточно одного взгляда, чтобы увидеть разницу. Мой муж знал это и был неисправимым снобом.

Не стоит говорить, как выглядела эта женщина, приросшая к моему белому мраморному полу. Ее силуэт вписывался в арку, которая вела из холла в гостиную, резко выбиваясь из окружения своей НС-ностью.

Пытаясь разобраться в ситуации, я перевела взгляд на зелень и деревья, виднеющиеся за окнами от пола до сводчатого потолка в моей Большой комнате. «Ивы» были окружены живой изгородью, которая огибала территорию, как ярко-зеленый крепостной вал, отделяя нас от прочих. По крайней мере, так было до тех пор, пока Говард Граут при помощи своих грязных денег не получил сюда доступ.

Но в данный момент меня интересовал не Говард Граут, а мисс Мышка. Стоя перед уставившейся на меня женщиной, я испытывала уверенность в том, что Гордон любит меня и ту жизнь, которую мы с ним построили, а не эту незнакомку.

– Кика, – сказала я со свойственным мне спокойствием, – вызови охрану.

Несомненно, она бы так и поступила, потому что ненавидела Гордона так же сильно, как он ее. Мой муж уволил бы ее давным-давно, при первой возможности. Но она была скорее няней, чем горничной, находилась при мне всю мою жизнь, с самого рождения – моя мать была слишком занята своими добрыми делами в Лиге избранных. Кика была как фамильное серебро, передающееся из поколения в поколение, и переехала в этот дом, когда я вышла замуж. Она знала обо мне и моей жизни больше, чем мой муж и мать.