Далекие часы - Мортон Кейт - Страница 32

— Перси? — Голос Саффи до сих пор дрожал. — Мне что, поставить охрану вокруг моих девочек?

— Ты должна была предупредить, — заявила Перси, выхватывая спички из кармана. — Вот и все. Ты должна была сказать мне про Люси.

— Выкинь это из головы, Перси. Ради себя же самой. Уйти от хозяина — не худшее, что может сделать слуга. Вот если бы она запустила руку в ящик со столовым серебром…

— Ты должна была предупредить меня.

Слова раздирали Перси горло. Она выудила спичку из коробка.

— Если это так важно, я не стану больше ее звать. В любом случае, вряд ли она расстроится; мне показалось, что она избегает твоего общества. По-моему, ты пугаешь ее.

Спичка с треском сломалась в пальцах Перси.

— Ах, Перси… у тебя идет кровь.

— Ерунда, — отмахнулась она, вытирая пальцы о брюки.

— Нет, только не об одежду, только не кровь, ее же невозможно отмыть! — Саффи протянула сестре скомканный предмет одежды, который принесла с собой сверху. — На случай, если ты не заметила, прачки давно нас покинули. Осталась только я, и это мне приходится кипятить, помешивать и скоблить.

Перси потерла пятно крови на ноге, размазав его еще больше.

Саффи вздохнула.

— Оставь брюки в покое, потом разберусь. Поднимись, дорогая, и приведи себя в порядок.

— Хорошо, — ответила Перси, с легким удивлением разглядывая свой палец.

— Ты наденешь красивое вечернее платье, а я поставлю чайник. Выпьем чая. А может, лучше приготовить по коктейлю? В конце концов, у нас праздник.

Праздник — слишком сильно сказано, но Перси уже лишилась задора.

— Хорошо, — повторила она. — Отличная мысль.

— Отнеси брюки вниз на кухню, когда закончишь; я сразу же их замочу.

Перси стала медленно подниматься по лестнице, сжимая и разжимая ладонь, затем остановилась и повернулась.

— Чуть не забыла. — Она достала из сумки машинописный конверт. — Тебе письмо.

7

Саффи спряталась в буфетной и собиралась прочесть послание. Она сразу же поняла, что в нем содержится, и приложила все усилия, скрывая волнение от Перси. Она взяла конверт и немного постояла у подножия лестницы, чтобы убедиться, что сестра не передумает и в последний момент не отправится рубить дрова. Лишь когда за Перси захлопнулась дверь спальни, Саффи наконец позволила себе расслабиться. Она едва не потеряла надежду, что ответ когда-нибудь доставят, а теперь, когда он пришел, отчасти жалела об этом. Предвкушение, власть неведомого были почти невыносимы.

Оказавшись на кухне, она поспешила в лишенную окон буфетную, которая некогда раздувалась от необузданного нрава мистера Брода; сейчас из свидетельств его деспотического правления остались лишь стол и деревянный шкаф, набитый старыми, невероятно нудными записями. Саффи дернула за шнурок, включив лампочку, и облокотилась о стол. Ее пальцы одеревенели, пока она теребила конверт.

Без ножа для вскрытия писем, который красовался наверху на подставке на ее письменном столе, Саффи пришлось попросту разорвать конверт. Она не любила этого делать, и потому разорвала его как можно аккуратнее, почти наслаждаясь затянувшейся агонией, которую породила столь безмерная осторожность. Затем она вынула из конверта сложенный листок… оценила прекрасную бумагу: чистый хлопок, тиснение, теплый белый цвет… и, глубоко вдохнув, развернула ее. Быстро окинув строки взглядом, она впитала содержимое письма, затем вновь вернулась к началу, заставляя себя не торопиться, поверить собственным глазам; тем временем невероятная, радостная легкость поднималась из глубины ее тела, отчего даже самые кончики пальцев взрывались фейерверком.

Она заметила объявление в «Таймс», когда просматривала страницы о сдаче жилья. «Требуется компаньонка и гувернантка для сопровождения леди Дартингтон и трех ее детей в Америку на время войны, — гласило оно. — Образованная, незамужняя, культурная, имеющая опыт воспитания детей». Казалось, объявление было составлено с мыслью о Саффи. Хотя у нее не было собственных детей, виной тому определенно не недостаток желания. В свое время ее мысли о будущем были полны детьми… как и мысли большинства женщин, надо полагать. Однако заводить детей без мужа не положено, и в этом крылась загвоздка. Что касается других критериев, Саффи ничуть не сомневалась, что может без ложной скромности объявить себя и образованной, и культурной. Она немедленно приступила к делу, сочинила рекомендательное письмо, включила в него пару восторженных отзывов и составила приложение, выставлявшее Серафину Блайт в наилучшем свете. А затем принялась ждать, изо всех сил стараясь держать мечты о Нью-Йорке при себе. Давным-давно сообразив, что ни к чему лишний раз гладить Перси против шерсти, она не упоминала при сестре о вакансии, втайне уносясь в мир ярких фантазий. Она воображала путешествие в довольно деликатных подробностях, полагая себя кем-то вроде современной Молли Браун,[16] которая ободряет детей Дартингтонов, пока те отважно смотрят в лицо гитлеровским субмаринам на пути в великий американский порт…

Рассказать Перси будет самым сложным; она явно не обрадуется, а уж во что она превратится, в одиночестве шатаясь по коридорам, ремонтируя стены и рубя дрова, забывая мыться, стирать или печь… об этом лучше не думать. Но это письмо, это предложение места, которое Саффи держит в руке, — ее шанс, и она не откажется от него из-за застарелой сентиментальности. Подобно Адели, героине своего романа, она «схватит жизнь за горло и заставит посмотреть себе в глаза»… Саффи очень гордилась этой строчкой.

Она тихонько затворила за собой дверь буфетной и сразу заметила, что плита дымится. За всеми треволнениями она совсем забыла про пирог. Какой ужас! Ей повезло, если пирог не превратился в угольки.

Надев кухонные рукавицы, Саффи заглянула в духовку и издала глубокий вздох облегчения при виде золотистой, а не коричневой корочки пирога. Она переставила его в нижнее отделение, где температура была менее высокой и пирогу ничто не угрожало, и выпрямилась, собираясь уйти.

Тут она обнаружила, что испачканные форменные брюки Перси присоединились на кухонном столе к ее сарафану. По-видимому, они появились здесь, пока Саффи пряталась в буфетной. Какое счастье, что Перси не застукала ее за чтением письма!

Официальный день стирки — понедельник, но хорошо бы ненадолго замочить одежду, особенно форму Перси; количество и разнообразие пятен, которые Перси умудрялась посадить, поражало воображение; вот бы еще их не было так сложно отстирать! И все же Саффи любила трудные задачи. Она встряхнула брюки, засунула руку сначала в один карман, затем в другой в поисках забытых мелочей, которые испортят всю стирку. И очень хорошо, что засунула!

Саффи достала обрывки бумаги — о боже, целую кучу! — и выложила перед собой на стойку. Она устало покачала головой; она давно потеряла счет тому, сколько раз пыталась научить Перси проверять карманы, прежде чем отправлять одежду в стирку.

Хм, странно… Саффи поворошила обрывки пальцем и обнаружила один с почтовой маркой. Итак, это письмо, разорванное в клочья. Но почему Перси разорвала его и от кого оно?

Наверху раздался стук, и взгляд Саффи метнулся к потолку. Шаги, снопа стук.

Передняя дверь! Юнипер приехала. Или это он, тот парень из Лондона?

Саффи еще раз взглянула на обрывки бумаги и пожевала внутреннюю сторону щеки. Здесь таилась загадка, и она непременно ее разгадает. Но не сейчас; на это просто нет времени. Она должна подняться к Юнипер и поприветствовать их гостя; одному богу известно, в каком состоянии Перси. Возможно, разорванное письмо прольет свет на дурное настроение сестры в последнее время?

Решительно кивнув, Саффи аккуратно укрыла свое собственное письмо под корсажем и спрятала обрывки из кармана Перси под крышкой кастрюли. Позже она разберется, в чем дело.

В последний раз проверив кроличий пирог, она поправила платье на груди, чтобы поменьше обтягивало талию, и отправилась наверх.